Сохранить и приумножить: почему День народного единства стал главной датой страны
Сегодня Россия в 20-й раз отмечает День народного единства — праздник, связанный с нашей историей. Торжество, которое напоминает, как важен для нас суверенитет — политический, культурный, экономический. Как умели отстаивать его наши далекие предки. Об истоках праздника вспоминали «Известия».
Это праздник гражданственности. Ведь он отсылает нас к событиям ноября 1612 года, когда воины народного ополчения во главе с князем Дмитрием Пожарским и Кузьмой Мининым в нескольких сражениях разгромили интервентов на московских площадях и улицах. Еще один урок, заложенный в сути этого праздника, — способность преодолевать смуту, восставая из пепла — как птица Феникс из сказки. В тяжелейшей ситуации нить русской истории не прервалась благодаря воинской доблести, гражданской зрелости и патриотизму.
Праздник Казанской иконы
Царь Алексей Михайлович в 1649 году повелел отмечать в этот день праздник Казанской иконы Пресвятой Богородицы. В то время были свежи воспоминания о том, что во время решающих сражений с польско-литовскими оккупантами в 1612 году князь Дмитрий Пожарский и его воинство молились этой иконе. В то время в России отмечались только церковные праздники. Но день Казанской был одновременно и государственным, основополагающим для династии Романовых. Ведь в результате этих сражений завершилось Смутное время, и юный Михаил Романов, основатель династии, был избран на престол. Этому предшествовало трагическое десятилетие, когда Россия оказалась на грани гибели. За несколько лет страна превратилась в пепелище. Интервенция, народные волнения, самозванчество — казалось, обессиленный народ не способен разорвать заколдованный круг испытаний и бед. Но в России нашлись люди, которые сумели организовать победное сопротивление, ставшее, без преувеличений, всенародным подвигом. Вспомним тех, кто наиболее ярко проявил себя в дни преодоления Смуты.
Отцы Церкви
В 1610 году совет из семи бояр признал русским царем польского королевича Владислава. Польско-литовская шляхта, занявшая Москву, разграбила царскую казну. Серьезной угрозой было окатоличивание России. В условиях XVII века это означало потерю народной самобытности, подчинение чужим установкам, а в конечном счете и интересам.
Праздничная литургия в честь Казанской иконы Божией Матери проходит в Благовещенском соборе в Казанском кремле
Решительное сопротивление оккупантам оказал патриарх Гермоген. Его оружием было слово, к которому русские люди прислушивались неукоснительно. В одном из посланий к мятежникам он писал: «Забыли вы обеты православной веры вашей, в которой родились, крестились, воспитались, возросли. Посмотрите, как Отечество расхищается и разоряется чужими, какому поруганию предаются святые иконы и церкви, как проливается и вопиет к Богу кровь невинных». В своих грамотах он освобождал народ от присяги царю-оккупанту и призывал православных освободить Москву от интервентов.
Поляки принуждали патриарха отказаться от борьбы, признать их власть и всенародно объявить об этом. Но Гермоген оставался непреклонным. В кремлевском Чудовом монастыре интервенты держали его как узника и, по свидетельству современников, уморили голодом. Гермоген не дождался освобождения Москвы. Продолжателем его дела стал Дионисий Радонежский — архимандрит Свято-Троицкого Сергиева монастыря (ныне — Троице-Сергиева лавра), который стал духовным центром сопротивления.
Монумент патриарху Гермогену
Архимандрит превратил свой монастырь в госпиталь для русских воинов. Он рассылал по монастырям и городам грамоты с патриотическими призывами: «Вспомните, православные, что все мы родились от христианских родителей, знаменались печатью, святым крещением, обещались веровать во Святую Единосущную Троицу... Бога ради покажите свой подвиг: молите своих служилых людей, чтобы всем православным христианам быть в соединении и стать сообща против наших предателей и против вечных врагов Креста Христова — польских и литовских людей. Сами видите, сколько погубили они христиан во всех городах, которыми завладели, и какое разорение учинили в Московском государстве». На его зов откликались патриоты из десятков городов России.
«Не пожалети животов своих»
Кузьму Минина — нижегородского купца, владельца мясной лавки — считали лучшим оратором того времени, русским Демосфеном. Его слово изменило настроение тысяч людей, а по существу — стало точкой отсчета для возрождения России во время Смуты. Незабываема его речь на торговой площади Нижнего Новгорода, положившая начало второму — победному — народному ополчению. В годину испытаний требовались именно такие суровые слова: «Буде нам похотеть помощи Московскому государству, и то нам не пожалети животов своих, да не токмо животов своих, и дворы свои продавати, и жены и детей закладывать...»
Именно Минин выдвинул в воинские начальники князя Дмитрия Пожарского, который в то время лечился после ранения. Скорее всего, они давно были знакомы. Пожарские владели усадьбой в Нижнем Новгороде, они вполне могли закупать у Мининых мясо. И князь, принимая командование над ополчением, поставил условие: «Рад за православную веру страдать до смерти, а вы из посадских людей изберите такого человека, который бы мог со мною быть у великого дела, ведал бы казну на жалованье ратным людям. У вас есть в городе человек бывалый: Козьма Минин; ему такое дело за обычай».
Минин стал самой влиятельной фигурой в «Совете всея Земли», который до установления законной власти стал правительством страны — еще не собранной воедино, разобщенной, но уже вставшей на путь возрождения. Для того времени было удивительно, что этого «торговца» побаивались представители куда более знатных фамилий: правил он, что называется, железной рукой. Откликнувшись на призыв Минина, люди начали добровольно жертвовать на ополчение «третью деньгу», то есть треть своих сбережений. Минин рачительно управлял общественной казной. Воинство было хорошо вооружено, сыто, обуто и одето. И Минин, и Пожарский понимали, что победы начинаются с прочной экономической основы. А в кульминационные минуты сражений именно он, на коне, с саблей в руках, возглавлял самые дерзкие атаки, сметая с пути польскую тяжелую кавалерию.
Руководителем первого народного ополчения, которому не удалось справиться с поляками в 1611 году, был Дмитрий Трубецкой. Осенью 1612 года под Москвой он не желал подчиняться Пожарскому. Армия без дисциплины и единоначалия была обречена на поражение. В ключевые для той освободительной войны дни 1612 года их примирил Минин.
Победы и компромиссы
На помощь польскому гарнизону Кремля двинулось войско гетмана Яна Ходкевича. Русское ополчение преградило ему путь возле Новодевичьего монастыря. После четырех дней упорных боев гетман дрогнул и отступил. Теперь всё было готово для освобождения Москвы. 4 ноября войско Пожарского разгромило оккупантов возле Китайгородской стены. После этого польско-литовский гарнизон полностью потерял боеспособность. Кремль они сдадут без боя — и ополченцы торжественно войдут в Спасские ворота с хоругвями в руках.
Стрелецкая караульная Новодевичьего монастыря в Москве, построенная в XVII веке
Польский писатель и историк Генрик Сенкевич утверждал: «Благодаря согласию растут малые государства, из-за раздора гибнут великие государства». Он знал, о чем писал: Польша в XVIII веке не сумела преодолеть «шатания и нестроения» и пала жертвой собственных амбиций, междоусобиц, политического авантюризма. Руководителям народного ополчения — Минину, Пожарскому, Дионисию, Трубецкому — удалось умерить личное честолюбие. Для них приоритетом было возрождение государства. К этой цели они пришли, отказавшись от претензий на власть. Судьбу престола решал Собор. И, например, Пожарский, имея все возможности стать военным диктатором, счел своим долгом подготовить выборы новой династии.
Историк Иван Забелин писал: «Нельзя совсем отрицать, что князь Пожарский вовсе был чужд мысли о выборе на царство и его, наряду с другими кандидатами. В его положении, как уже избранного всеми чинами воеводы земского ополчения, это было как нельзя более естественно и даже соблазнительно. Но пред всенародным множеством, по своему характеру, он, конечно, относился к этому делу кротко и скромно, точно так, как относился и к совершившемуся своему избранию в воеводы». Он предпочел спасти Отечество — и отойти в тень.
Стелла «Клятва князя Пожарского» в Ярославле
Он оставался крупным государственным деятелем и полководцем, но на власть не претендовал. Как и Минин, который не стремился ни к высокому положению, ни к покою. Михаил Романов пожаловал ему земли и чин думного дворянина. Минин занимался сбором податей, утихомиривал народные волнения. В 1615 году на восточных рубежах России он «замирил» бунтовавших черемисов, как всегда, честно и твердо провел следствие, а на обратном пути тяжело заболел и уже не поднялся. Ходили слухи, что его отравили. Несомненно одно: он служил Отечеству до последнего вздоха, «не щадя живота своего». А Дмитрий Пожарский, переживший своего соратника, незадолго до смерти принял схиму под именем Косьма. В память о Минине.
Формула государственного благополучия
Памятник Минину и Пожарскому, установленный на Красной площади Москвы в 1818 году, стал первым скульптурным монументом в нашей Первопрестольной. За их спинами незримо стоят тысячи ополченцев — героев «всея земли», представителей всех сословий, пришедших в Москву, чтобы спасти Отечество. Именно тогда наша страна обрела идею, которая объединила народ, — строительство сильного государства, в котором закон превыше самоуправства. Этот исторический эпизод всегда был и останется святыней для каждого гражданина России.
Памятник Кузьме Минину и Дмитрию Пожарскому на Красной площади
В наше время праздник 4 ноября стал еще и символом нового преодоления Смуты. После безвременья 1990-х два десятилетия назад Россия встала на трудный, но необратимый путь возрождения. После разочарований и поражений наступило время сплочения. И для нас нет более важной ценности, чем «народное единство». Это формула государственного здоровья и благополучия, путь к независимости и мирному развитию — после тяжелых испытаний. И праздник, который мы отмечаем сегодня, актуален во все времена.
Автор — заместитель главного редактора журнала «Историк»
