За последние полгода в СМИ и социальных сетях появилось огромное количество публикаций о детско-подростковом увлечении квадробингом, и их число продолжает расти. По этому вопросу высказываются самые разные публичные персоны — от депутатов Госдумы до священников. В чем же причина такой активности и, самое главное, такого резко негативного отношения к игровой практике подростков?
Перед нами случай моральной паники — это ситуация, при которой восприятие реальной или вымышленной группы как угрозы для сообщества провоцирует агрессию по отношению к любым объектам, которые могут быть ассоциированы с этой группой. Важно, что такая паника в абсолютном большинстве случаев демонстрирует непропорциональность ощущаемой угрозы реальным негативным последствиям. Однако моральная паника распространяется довольно быстро — существенную роль в этом играют медиа, транслирующие высказывания экспертов и лидеров мнений.
При этом нередко моральная паника оказывается маркетинговым инструментом: инициируя ее, производители информационных продуктов стимулируют их востребованность. В случае обсуждений квадробинга наблюдается ряд моментов, когда высказывание резко поднимает знание о высказавшемся и цитируемость его текстов. Более того, существенная часть пользователей, в том числе детей, узнает о предмете моральной паники только благодаря ее обсуждению в медиа.
И вот некая угроза, про которую так много говорят, заставляет членов самых различных групп взаимодействовать друг с другом для совместного упорядочивания неопределенной и часто противоречивой информации. И благодаря такой совместной интерпретационной деятельности «паника» как беспорядочная реакция на противоречивую информацию уступает место мобилизации для борьбы с четко описанным «злом». В результате и складываются новые общественные нормы и фиксирующие их законодательные инициативы.
Но моральная паника в классическом варианте подразумевает поиск виновных. И сейчас в соцмедиа видно, что идет поиск внешнего вредоносного агента — обычно зарубежных спецслужб, которые распространяют опасные практики. При этом в случае квадробинга общественный консенсус по обсуждаемому вопросу отсутствует: сложились две противоречащие друг другу позиции, сторонники которых постоянно включаются в дискуссии в соцмедиа. Представление о квадробинге как об опасной и вредной практике сталкивается с представлением о том, что это нормальная и безопасная игровая практика детей и младших подростков.
Конечно, моральные паники не появляются на пустом месте, им предшествует общественная тревожность, которую люди стремятся разрешить. По отношению к подросткам эта тревожность достаточно устойчива: на протяжении десятилетий возникали ситуации моральной паники, связанные с ощущением угроз от молодежных движений и субкультур, небезопасных игр детей и подростков, погружения подростков в альтернативные миры — от компьютерных или ролевых игр до серьезных проблем, связанных с распространением аддикций.
Это беспокойство, в частности, выливается в проблему маргинализации подростков, которые воспринимаются как «дважды опасная» группа. С одной стороны, их ощущают как угрозу для других и поэтому стараются устранить из общественных пространств, а с другой — как угрозу для самих себя, то есть для несовершеннолетних граждан, которые в силу возрастных особенностей психологии могут предпринимать неоправданно рискованные действия. Поэтому подростков стараются «контейнировать» в специально адаптированные для них пространствах под контролем взрослых, а реализация таких проектов сталкивается со множеством ограничений — от финансовых до кадровых. В итоге во многих российских городах ощущается сильный дефицит мест, где подростки могут осуществлять социализацию в кругу сверстников.
Что именно тревожит людей, обсуждающих квадроберов в соцсетях? На материале собранных данных (около 165 тыс. комментариев) мы можем заключить, что ключевое беспокойство связано с представлением об утрате квадроберами связи с реальностью и подвижностью их идентичности. Аналогичное беспокойство ранее возникало в связи с другими увлечениями молодежи, связанными с альтернативными или гибридными мирами и выстраиванием дополнительной идентичности — от стиляг и панков до ролевых игр, исторической реконструкции, компьютерных игр, увлечения тамагочи или PokemonGo. При этом сегодня сама по себе множественная идентичность не вызывает серьезного опасения: пользователи соцмедиа, скорее, беспокоятся о том, что альтернативная, игровая идентичность (в данном случае идентификация себя с животным) заместит «основную», что приведет к негативным последствиям для социальной жизни подростка.
Несколькими годами ранее практически те же претензии в утрате «человеческого облика», что и квадроберам сегодня, выдвигались по отношению к движению «фурри», людей, которые увлекаются образами антропоморфных животных. Они связаны с одной из ключевых и крайне востребованных дискурсом культурных оппозиций «человека» и «животного», в котором человеку приписываются такие значения, как «разум», «рациональность», «культура», «контролируемость» а животному, соответственно, — «инстинкт», «эмоции», «дикость», «неконтролируемость», «заведомое несоответствие общественным нормам».
Именно последняя проблема нередко вызывает беспокойство пользователей: они репостят видео, где квадробер сбивает пешехода или велосипедиста, «атакует» прохожего, и в комментариях к нему высказывают опасения, что это столкновение — следствие неконтролируемости поведения и несоответствие нормам поведения в обществе.
Здесь актуализируется страх, связанный с утратой контроля над «дважды опасной» группой. Возникает представление о том, что подростков, которые осуществляют непривычные действия, не контролируют их родители (или даже поддерживают это увлечение), их не могут контролировать посторонние взрослые и даже правоохранительные органы (из-за ношения масок идентификация квадробера может быть затруднена). В итоге люди в общественных пространствах ощущают небезопасность.
Существует устойчивое представление о том, что социальная функция игры — в подготовке ребенка к взрослой жизни. Следуя этому представлению, пользователи соцмедиа опасаются, что, играя в животное, ребенок может «вырасти животным», регрессировать. Характерно, что среди опасений по отношению к квадроберам нередко звучат обвинения в нарушении санитарно-гигиенических норм, речевого поведения, порядка безопасного взаимодействия с другими (людьми и животными) — то есть в поведении, не соответствующем социальным нормам и поэтому неприемлемым. Те же самые претензии, кстати, предъявляются и, собственно, к животным в городе.
Таким образом, беспокойство более общего порядка, связанное с контролем над реальностью и собственным будущим, проецируется в беспокойство, связанное с воплощением этого будущего — детьми и подростками. В результате игровая практика, которая самими подростками и часто их родителями осознается как креативная деятельность и возможность для физического и интеллектуального саморазвития, частью пользователей соцмедиа определяется как социально нежелательная.
Автор — старший научный сотрудник Лаборатории теоретической фольклористики ИОН Президентской академии
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
