Ильичные данные: чем интересна выставка к 100-летию смерти Ленина
Парик и кепка Ленина, пальто, простреленное Фанни Каплан, реквизит кремлевского кабинета первого главы Советской России и множество других артефактов с 1917 до конца 1920-х годов. Пусть и с опозданием почти на девять месяцев, но Исторический музей все-таки отметил 100-летие смерти вождя пролетариата масштабной выставкой. «Известия» оценили новый подход к рассказу о личности, до сих пор вызывающей бурные споры.
Вот его документы
Идея монографической экспозиции, посвященной Ленину, кажется очевидной, само собой разумеющейся — и вместе с тем крайне рискованной. Слишком сложно сегодня продраться сквозь слои идеологии, нараставшие начиная с раннесоветских лет и скрывающие от нас личность как таковую, вне меняющейся политической конъюнктуры. Еще одна непростая задача — уместить массу важнейших событий, поворотных для нашей страны, в сколь-нибудь посильное визуальное путешествие, угодив и знатокам истории, и самой широкой публике.
Все это кураторы прекрасно понимали и, вероятно, поэтому решили, во-первых, сделать повествование максимально взвешенным и спокойным, а во-вторых — сфокусироваться на периоде с 1917 года, оставив за кадром предшествующий путь Ульянова. Зато — никаких тебе «когда был Ленин маленький, с кудрявой головой…». Едва войдя в зал, зритель сразу оказывается перед чередой экспонатов, один интереснее другого. Под стеклом — рыжий парик, кепка (да-да, как на всех памятниках) и поддельные документы. Всё это Ильич использовал, вернувшись в Петроград из Финляндии в октябре 1917-го и готовя восстание.
Ну а рядом — многометровая картина Владимира Пчелкина, изображающая историческое заседание большевиков, на котором было принято решение о том, что с революцией тянуть нельзя. На полотне 1927–1929 годов Ленин как раз в своем конспиративном облике — в парике, без бородки и усов. Советскому зрителю работа Пчелкина была практически неизвестна, поскольку публично ее старались не демонстрировать. Сначала — при Сталине — причиной тому были фигуры Троцкого, Каменева и Зиновьева среди изображенных, а затем и сам Сталин, который здесь, естественно, на первом плане.
Образ и пуля
К слову, неожиданных, не вписывающихся в привычную иконографию изображений Ленина на выставке немало. Чего стоит хотя бы цикл акварелей Юрия Арцыбушева, набросавшего образы участников Учредительного собрания. Ильич на них почти карикатурен, на одной он и вовсе показан спящим. Листы из Госархива даны в цифровых репродукциях, на большом сенсорном экране, так что их можно листать, как альбом.
Но есть и другой Ленин — трагический. На прижизненном портрете кисти Ильи Гринмана фигура вождя выступает из тьмы, но во взгляде его читается не вдохновенная энергичность, как обычно, а обреченность. Ну а Сергей Малютин написал Ильича уже на смертном одре. Этот образ и вовсе пугает. Известно, что Крупская, увидев его, разрыдалась.
Изображения Ленина, формирование иконографического канона, метаморфозы его облика в творчестве советских художников могли бы стать темой отдельной экспозиции. Но Исторический музей не претендует на то, чтобы конкурировать с картинными галереями. Возможно, поэтому здесь нет общепризнанных шедевров вроде портретов кисти Фешина, Петрова-Водкина, Лабаса. И главный козырь — все-таки не произведения живописи, а мемориальные предметы.
Сразу несколько артефактов связаны с покушением на Ленина в 1918 году: браунинг, из которого стреляла Фанни Каплан, воззвание Свердлова, опубликованное сразу после происшествия, и даже пальто, в котором Ильич пришел на завод Михельсона. Самое интересное, что дыры от пуль были затем бережно залатаны Крупской и глава советского государства носил его до конца жизни. Позже на плечо, спину и рукав были нашиты красные и белые метки: первые означают места, где пули ранили вождя, а вторые — где прошли навылет, через рукав пальто.
Движение вверх
О бытовой скромности Ленина в советские времена говорилось много. Но для нового поколения такие детали, увиденные собственными глазами, могут быть красноречивее любых слов. Как и реконструкции его кремлевского кабинета, где полностью отсутствуют какие-либо предметы роскоши. Выставка, впрочем, отнюдь не идеализирует революционера. Унизительный Брестский мир, красный террор, разгром Красной армии в Польше и победа в Гражданской войне ценой огромных жертв — факты, которым уделяется должное внимание. И тут же — ликвидация безграмотности, НЭП, план электрификации… Многие темы поданы пунктирно, бегло, однако зрителю, хотя бы немного ориентирующемуся в отечественной истории, даже единичные раритеты могут помочь сложить в голове чуть более объемную картину, нежели предлагаемая пропагандой что с одной, что с другой стороны.
Например, тема ленинского культа: в какой степени это насаждалось сверху, а в какой — выросло естественным образом из народной любви? На выставке мы видим подаренные вождю шахматы из кости мамонта (король, ферзь и другие фигуры изображают сибиряков в ватниках и меховых шапках), коллекцию образцов уральских минералов, буденовку и модель трехлинейной винтовки — в 64 раза меньше настоящей. И понятно, что всё это не могло появиться по указке из Кремля, но в итоге удачно встроилось в базовый советский нарратив, заимствовавший приемы религиозного культа для своих целей. Кстати, в контексте гонений Ленина на духовенство забавно выглядит еще один, уже куда более личный подарок Ильичу — Новый завет. После покушения Каплан его преподнесли Ленину в качестве «талисмана на выздоровление», и семья вождя бережно сохранила Евангелие.
Относительно небольшая по площади, экспозиция тем не менее требует немало времени, чтобы прочитать все экспликации и пояснения. И их обилие только подтверждает мысль, что кураторы апеллировали здесь не к эмоциям, а к разуму. Поэтому не ждите обилия красного цвета, лозунгов и эффектных театральных приемов. Впрочем, один яркий драматургический ход здесь все-таки есть — в самом конце. Зрителю, посмотревшему всё, что связано с жизнью Ленина, предлагают подняться на этаж и встретиться с темой смерти вождя. И это восхождение работает, конечно, символически. Но мало того: сверху открывается вид не только на экспонаты, но и — через окна в сторону Красной площади — на сам Мавзолей. Хорошее напоминание, что, как ни крути, фигура эта по-прежнему с нами. И не только в музейном пространстве.
