И есть хочется, и худеть хочется. Вам знакома эта вечная и безвыигрышная борьба противоположностей? Мне, увы, да. Вот и с денежно-кредитной политикой (ДКП) так. От Центробанка одновременно хотят и низкой ставки, и победы над инфляцией. Причем любопытно, как распределяются информационные потоки по этой теме. Сразу после решения по ключевой накатывает волна — кредитные деньги чудовищно дороги, и хорошо бы уже резко снизить ставку. Незадолго до заседания Совета директоров ЦБ, напротив, много пишут и говорят о том, какая же неподъемная инфляция. Так и не можем мы определиться с тем, чего хочется, — то ли фигуру подправить, то ли севрюжины с хреном.
В последнее время чрезвычайную популярность приобрел термин «реальная инфляция», которая, как пишут многочисленные эксперты, значительно превышает официальную. Чуть ли не 30% в год она составляет, а за три года — и все 100%. В общем, говорить можно всё что угодно, тем более в отношении того, что нельзя проверить. Вопрос в другом — что подразумевается под реальной инфляцией?
Когда спрашиваешь экспертов, которые употребляют этот термин, то получаешь ответ, что это не тот рост цен, который считает Росстат, а тот, что люди ощущают на себе реально. В принципе, это, конечно, не так. Под реальной инфляцией подразумевается изменение не только цен, но и состава потребкорзины. Проще говоря, если цены растут быстрее, чем качество, то ты фактически переплачиваешь. Нарушается, так сказать баланс в виде соотношения между ценой и качеством.
Тот же термин, который сейчас принято использовать, — это ближе к так называемой наблюдаемой инфляции. Определяется она на основе опросов населения, отражает восприятие им роста цен и превышает официальный показатель (во всяком случае, иного на практике замечено не было). Этим летом наблюдаемая инфляция находилась на уровне 14–15%, то есть примерно соответствовала среднему значению за последние три года (14,5%) и раза в полтора превышала официальный показатель.
Впрочем, есть еще более бытовое и близкое к телу понятие. В нулевые годы в оборот был введен еще и термин «личная инфляция». Дело в том, что Росстат считает официальный показатель инфляции на основании потребительской корзины, где много всякого-разного, даже того, что люди не покупают вообще или раз в жизни.
Скажем, основные статьи расходов у человека — хлеб, картошка, мясо и молоко. Если эти продукты подорожают на 20%, то такая для него инфляция и есть. Что такому человеку до автомобиля и прочих радостей, включенных в потребкорзину? Или пример из более близкого кармана. Допустим, в последний год цены на аренду жилья выросли процентов на 40. И если значительная часть твоих расходов направляется на оплату съемной квартиры, то и рост цен ты ощущаешь через эту трату.
Но не всегда то, что нам кажется, соответствует реальности. Скажем, большая часть корзины, да и расходов (более 36%) среднего домохозяйства приходится на еду. Поэтому, когда мы говорим о росте цен, то прежде всего имеем в виду именно продукты. Путь к личной инфляции лежит через желудок. Но правильно ли воспринимать рост цен этим органом?
Есть у Росстата данные о покупательной способности среднедушевых доходов. То есть сколько на них можно приобрести того или иного товара или услуги. Безусловно, данные эти свидетельствуют об уровне доходов, но не в меньшей степени говорят о ценах.
Итак, смотрим. Если сравнивать данные по первому полугодию 2024-го с аналогичным периодом 2023-го, по продовольственным товарам за единичным исключением (баранина) покупательная способность доходов выросла, причем весьма существенно. Аналогичная картина по товарам непродовольственным и услугам. Совсем иная ситуация, если сравнить данные за первое полугодие с I кварталом. По продуктам и непродовольственным товарам и в этом случае наблюдался рост, а по услугам — заметное снижение. И это, отмечу, произошло до 1 июля, когда повысили цены на ЖКХ.
Получается, что во II квартале доходы увеличивались быстрее, чем цены на продукты и непродовольственные товары, но отставали от стоимости услуг. При этом в разговорах о реальной инфляции больше жалоб раздавалось именно на еду и товары первой необходимости. Что и понятно, поскольку их мы покупаем чуть ли не ежедневно, услуги того же ЖКХ оплачиваем раз в месяц, а установку набоек (входит в статистику), наверное, еще реже заказываем. Это говорит о том, что в ощущении личной инфляции большую роль играет психологический и эмоциональный факторы. Это вам уже не сухие цифры статистики.
Нужно ли приближать состав потребительской корзины к ежедневным реалиям — вопрос давний и философский. Интереснее другое. Наблюдаемые личная и пр. инфляции реально влияют на ДКП, поскольку именно на них формируются ожидания людей. Если они считают, что цены будут расти, то больше тратят и меньше сберегают, тем самым еще больше разгоняя эти самые цены. В свою очередь, ЦБ вынужден и дальше ужесточать политику. Это, так сказать, роль своей личности в истории ДКП.
Кстати, у Центробанка есть специальный раздел на сайте, где можно рассчитать личную инфляцию. Что я, например, при написании этой колонки и сделала. Развлекалась, можно сказать, в демоверсии статведомства имени себя. В результате моя личная инфляция составила 18,83%, что в два раза выше официального показателя. Возможно, за счет аренды жилья или преобладания каких-то расходов. Надо проанализировать.
Между прочим, под формой по расчету личной инфляции в качестве бонуса мне выдали индекс пирога с капустой в регионе Москва, который за год подорожал на 4%, то есть более чем в два раза меньше, чем официальная инфляция. Эх, одними бы пирогами с капустой и питалась. Может, тогда и личная инфляция не была бы такой высокой. Но фигура не позволяет. Вот такие пироги.
Автор — обозреватель «Известий»
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
