Противоречия в прогнозах Международного энергетического агентства (МЭА) и ОПЕК остаются. МЭА настаивает на относительно неторопливом росте спроса на нефть, уповая на якобы существующие проблемы Китая, а организация стран-экспортеров по итогам первого полугодия сохранила оптимизм как в отношении спроса как в мире, так и в Китае в частности.
В 2010-х годах потребление нефти росло на 1–1,5 млн баррелей в сутки за год. Основным мировым драйвером был Китай, на который приходилось порядка 0,45 млн баррелей в сутки прироста за год. Притом это был период кризисов на мировом рынке топлива, вызванных избытком предложения (в первую очередь к нему привел неуемный рост добычи в Соединенных Штатах).
На этом фоне было подписано соглашение ОПЕК+. Этот формат уверенно выступал в качестве мирового регулятора, который был способен эффективно влиять на рынок. Некоторую слабину он дал в феврале-марте 2020 года, когда участники не смогли договориться о стратегии поведения в условиях нараставшей угрозы мировой пандемии. Дошло до краткосрочного конфликта, который завершился подписанием нового соглашения в апреле того же года.
Любое решение, принятое ОПЕК+, позитивно воспринималось рынком. Так продолжалось до второй половины 2023 года. В течение III квартала крупнейшие мировые агентства навязывали широкой общественности мысль, что страны, подписавшие соглашение, ведут рынок к дефициту нефти. И вдруг с IV квартала парадигма резко изменилась — теперь столь же настойчиво прогноз дефицита сменился прогнозом избытка предложения.
Одним из проводников «избытка» стала МЭА.
Люди недоверчивые могли бы указать на шаткость основы, на которой Международное энергетическое агентство выстраивало свои предположения о будущем. Так, оно утверждало, что спрос в Китае начнет быстро замедляться, но их более чем умеренный прогноз роста экономики КНР был в течение месяца после публикации опровергнут статистическими данными. Люди осторожные могли бы задаться вопросом, а не являются ли прогнозы МЭА в данном случае лишь частью информационной кампании, цель которой — сдерживание цен на нефть до ноября 2024 года. Ведь топливо, а с ней и цена на нефтепродукты, — это важный внутриполитический фактор в США. Тех самых США, что бурлят перед президентскими выборами.
Но мы, конечно же, откинем любые подозрения по этому поводу. И лишь отметим, что по мере нарастания информационного давления на рынок, влияние ОПЕК+ стало падать. Любое решение стран, подписавших соглашение, подавалось через призму «грядущего избытка предложения».
К середине 2024-го мало что изменилось. ОПЕК прогнозирует рост спроса по итогам года на 2,25 млн баррелей в сутки, а МЭА — менее чем на 1 млн. Агентство позволяет себе некоторые колебания. В своем июльском отчете о рынке нефти оно увеличило оценку роста спроса на 10 тыс. баррелей в сутки — до 970 тыс.
Более чем двукратное расхождение прогнозов не могло не смутить рынок. Тем более когда это расхождение в 2024 году носит хронический характер. Позиция Международного энергетического агентства не воспринимается крупными игроками бесспорной (если сказать предельно мягко).
Несмотря на настойчивость, с которой МЭА в новом прогнозе настаивает на низкой динамике роста спроса (основные моменты отчета буквально начинаются со слов «рост мирового спроса на нефть продолжает замедляться»), котировки после публикации начали расти.
Не помогли даже пессимистичные данные II квартала 2024 года, когда рост спроса, по утверждению МЭА, сократился до 710 тыс. баррелей в сутки, в чем тут же был обвинен Китай. Это не впечатлило рынок. Возможно, из-за усилившегося недоверия к оценкам агентства. А возможно, потому, что в его прогнозе на второе полугодие усмотрели признаки дефицита.
Так как МЭА старательно работает над сдерживанием цен, вряд ли его аналитики ожидали такого эффекта от своих прогнозов. Лишним доказательством тому служит позднее снижение котировок, которые устремились обратно к уровням, наблюдавшимся на момент публикации прогноза.
В целом ожидание дефицита выглядело бы вдвойне странно, учитывая фактор ОПЕК+. В начале июня были опубликованы планы, которые предполагают рост добычи в странах, ранее дополнительно сокративших производство нефти, с IV квартала 2024 года. Более того, позиция России, Саудовской Аравии и других стран, подписавших соглашение, хорошо известна: если спрос будет увеличиваться сверх ожидаемого, то ОПЕК+ нарастит добычу, чтобы не допустить нехватки.
Текущее противостояние прогнозов — это абсолютно нездоровая ситуация. Расхождение слишком велико, чтобы его можно было объяснить исключительно математическими и экономическими факторами. К сожалению, в происходящее активно вмешивается политика, а точнее, конкретная избирательная кампания у одного из крупнейших потребителей нефти.
Разумеется, пока рано подводить итоги года. Может быть, неожиданно для всех на этот раз МЭА преуспеет в длящихся годами попытках угадать, когда же у экономики Китая возникнут серьезные проблемы. Возможно, агентство на этот раз окажется правым, а организация ОПЕК будет посрамлена. Но, к счастью, опыт подсказывает, что вероятность этого можно расценивать как очень и очень низкую.
Для устранения даже риска дефицита необходимо, чтобы мировая нефтяная отрасль имела возможность инвестировать средства не только в текущую добычу, транспортировку, переработку и реализацию нефти, но и в геологоразведку и повышение нефтеотдачи действующих месторождений. Но это уже вопрос оптимальной цены, над которым с переменным успехом работает ОПЕК+.
Автор — заместитель гендиректора Института национальной энергетики, главный редактор ИнфоТЭК
Позиция автора может не совпадать с мнением редакции
