Прошедшие 28 июня президентские выборы в Иране не выявили победителя. В самый последний момент (за сутки до голосования) двое из шести кандидатов отказались от участия в гонке и призвали граждан объединиться вокруг представителей партий консервативного крыла. В итоге за президентское кресло боролись четверо кандидатов, трое из которых были главными фаворитами. Это — действующий спикер парламента либеральный консерватор Мохаммад Багер Галибаф, представитель верховного лидера в Высшем совете национальной безопасности ультраконсерватор Саид Джалили и член исламского консультативного совета реформатор Масуд Пезешкиян. Четвертый участник — бывший министр юстиции жесткий консерватор Мустафа Пурмохаммади оказался главным аутсайдером гонки, набрав всего чуть больше 200 тыс. голосов.
В итоге голоса распределились следующим образом: за Пезешкияна — более 10 млн человек (42,45%), за Джалили — свыше 9 млн (38,61%), за Галибафа — около 3 млн (13,79%). Никто из них не набрал необходимый порог в 50% + один голос, тем самым было объявлено о проведении 5 июля второго тура, в который выходят реформатор Пезешкиян и ультраконсерватор Джалили. Такой исход событий можно охарактеризовать не иначе как сюрприз, поскольку практически все были уверены, что наиболее острая борьба развернется между двумя политическими тяжеловесами в лице Галибафа и Джалили, а малоизвестный Пезешкиян, который к тому же еще и представляет не популярных в стране реформаторов, в лучшем случае возьмет третье место.
Имелись основания полагать, что у Пезешкияна могли быть шансы на победу лишь в случае очень высокой явки, однако и здесь оказалось не всё так однозначно. Согласно данным иранского центризбиркома, общее количество проголосовавших составило 24,5 млн человек, что составляет 40% избирателей от общего числа (население в Иране — 89 млн человек). Напомню, что явка на предыдущих президентских выборах 2021 года составила 48%, и тем самым они запомнились как самые непопулярные за всю историю в Исламской Республике. Очевидно, что в этом году побит очередной антирекорд, который также сопровождается рядом неожиданностей и загадок. И в таких условиях побеждает реформатор, электорат которого, как правило, в последнее время не особо активный. При этом представители ЦИК и МВД Исламской Республики рапортовали о необычайно высокой явке и даже были вынуждены дважды продлить время голосования и работу избирательных участков.
Вообще, прогнозировать будущее — это всё равно что заглядывать в него через мутное стекло: никогда не знаешь, что ждет впереди. Мы можем рассчитывать на тот результат, который, казалось бы, вполне очевиден, однако всегда остается место для неожиданности и непредсказуемости. Выборы в Иране в этом плане никогда не были исключением.
Так, например, в 2009 году, когда Махмуд Ахмадинежад выдвигался на пост президента во второй раз, фаворитом президентской гонки был его главный соперник Мир-Хоссейн Мусави. Однако в итоге победил действующий на тот момент президент, что вызвало бурю волнений и массовых протестов, которые впоследствии даже назовут «зеленой революцией».
В преддверии прошедшего 28 июня голосования главным фаворитом гонки был спикер парламента Мохаммад Багер Галибаф. Об этом свидетельствовали опросы, проведенные рядом социологических организаций и исследователями. К тому же популярность Галибафа определялась тем, что он считается наиболее популярным и узнаваемым политиком. Невзирая на свою консервативность и аффилированность с силовыми органами в лице Корпуса стражей исламской революции, Галибаф умело маневрировал между разными элитными группировками, представляя в образе неоконсерватора и более умеренную позицию по некоторым вопросам.
Пытаясь балансировать между традиционными ценностями и необходимостью проведения реформ, он смог привлечь более широкий круг избирателей. Таким образом, комбинация управленческого опыта, популярности у граждан, политической платформы и имиджа динамичного лидера сделала Галибафа основным фаворитом президентской гонки в Иране. На его фоне радикальный консерватор и непримиримый противник либерализации Ирана Саид Джалили выглядел гораздо слабее и пользовался популярностью исключительно среди радикально настроенных слоев иранского общества, число которых также исчисляется миллионами.
Во всей этой истории реформатор Пезешкиян поначалу казался довольно блеклым. Во-первых, как отмечено выше, представляемое им политическое крыло реформаторов не пользуется особой популярностью. Явным тому свидетельством стали прошедшие этой весной парламентские выборы, по итогам которых уверенную победу одержали консерваторы, а Галибаф сохранил за собой кресло спикера.
Во-вторых, Пезешкиян малоузнаваем, хоть и давно в политике. Он на протяжении 20 лет представляет в парламенте административный центр провинции Восточный Азербайджан город Тебриз. По профессии кардиохирург, в 2001–2005 годах при президенте Мохаммаде Хатами возглавлял министерство здравоохранения и высшего медицинского образования. На этом посту он провел ряд реформ и инициатив, направленных на улучшение системы здравоохранения. При этом экс-президент Хатами впервые за долгое время публично обратился к нации для того, чтобы население проголосовало за Пезешкияна. Имея небольшую поддержку в начале кампании чуть меньше месяца назад, Пезешкиян в своих выступлениях делал акцент на наиболее болезненные и актуальные темы для иранцев.
Это — вопросы социального характера, а именно свободное ношение женщинами головного убора, и текущие экономические аспекты. Он говорил вполне доступным, простым языком. К тому же известно, что Пезешкиян выступает в поддержку модернизации и реформ, а это, в свою очередь, привлекает симпатии неоконсервативной части населения страны, понимающей необходимость прогресса и развития в Иране. Политик неоднократно призывал власти страны вернуться к переговорам с Западом для восстановления ядерной сделки, отказаться от жесткой риторики, наладить отношения с Евросоюзом для того, чтобы Брюссель разморозил иранские активы и большую часть санкций. Пезешкиян — сторонник нейтральной внешней политики, выступает за партнерские отношения с Россией и Китаем, в то же время считает необходимым иметь конструктивные отношения с Западом, полагая, что такая внешнеполитическая комбинация вполне возможна и даст стране гораздо больше, чем может казаться.
Еще один деликатный момент, который довольно редко, но метко используется кандидатами, — это национальный фактор. Масуд Пезешкиян принадлежит к этническим азербайджанцам, число которых, по разным оценкам, составляет от 24 до 30 млн человек. Азербайджанцы же в Иране — это самое крупное национальное меньшинство. Пезешкиян неоднократно открыто призывал использовать азербайджанский язык в школьных учебниках, а также заявлял о необходимости применять его повсеместно. Он открыто говорит, что гордится своей азербайджанской идентичностью и активно участвует в культурных мероприятиях, связанных с азербайджанской общиной. Всё это в совокупности помогает Пезешкияну поддерживать свою популярность среди азербайджанцев в Иране, а также притягивает симпатии и представителей других нацменьшинств — курдов, арабов, туркмен, кашкайцев.
К слову, основной конкурент Пезешкияна во втором туре ультраконсерватор Саид Джалили тоже имеет азербайджанские корни по материнской линии, но национальный фактор в своих выступлениях не использует, делая акцент на религиозной общности народов, проживающих в Иране. Да и сам верховный лидер Ирана Али Хаменеи также этнический азербайджанец, но довольно редко об этом упоминает.
В очередной раз важно подчеркнуть, что роль президента в Иране не считается основополагающей, все вопросы, связанные с внутренней и внешней политикой, а также с безопасностью, курирует лично верховный лидер Исламской Республики аятолла Али Хаменеи, находящийся на этом посту с 1989 года. В то же время нельзя сказать, что президент ничего не решает. Помимо того что он выступает основным проводником всей экономической политики, его авторитет и репутация могут иметь влияние на Хаменеи.
Если верховный лидер, а также находящийся в руках консерваторов парламент увидят в действиях главы государства некомпетентность и разрез с общей политической линией, то ему незамедлительно могут объявить об импичменте, как это уже было в современной истории Ирана в отношении первого президента страны Абольхасана Банисадра. Тогдашний верховный руководитель и лидер революции Рухолла Мусави Хомейни особо не стал церемониться с действиями президента, которые он считал в корне неверными, и просто-напросто отстранил его, в результате чего тот сбежал в Париж, получив там политическое убежище.
Не стоит забывать и о том, что при принятии президентом тех или иных решений, в обязательном порядке принимается во внимание и мнение министра иностранных дел страны. В Тегеране уже говорят, что в случае избрания Пезешкияна, с высокой долей вероятности главой МИД станет опытный дипломат, специалист по Евразии, бывший посол Ирана в России Мехди Санаи. Не секрет, что, находясь на посту чрезвычайного и полномочного посла господин Санаи внес значительный вклад в развитие ирано-российских отношений. В случае реализации этого сценария, можно с легкостью догадаться какой внешнеполитический курс будет провозглашен Тегераном, а именно укрепление отношений и связей с Россией и Китаем.
Второй тур выборов, намеченных на 5 июля, будет по-настоящему непредсказуемым. С одной стороны, у лидера первого тура выборов Пезешкияна есть все шансы одержать такую же уверенную победу, как и 28 июня. С другой — ультраконсерватор Саид Джалили может объединить вокруг себя всех консерваторов, ведь за него могут отдать голоса те, кто голосовал за Галибафа и Пурмохаммади. Но и тут возникают деликатные нюансы. За Галибафа высказывались центристы, а значит, не все 3 млн могут проголосовать конкретно либо за консерватора, либо за реформатора. Некоторые и вовсе могут не прийти на выборы, разочаровавшись в итогах первого тура. Еще один момент — явка во втором туре может быть выше, соответственно, вдохновленные сторонники реформаторов смогут также повлиять на исход событий. Потому прогнозировать в данном случае крайне сложно, у обоих кандидатов есть равные шансы на победу.
Что же касается российско-иранских отношений, то в независимости от того, кто в итоге будет избран президентом, контакты между обеими странами будут не просто сохранены, но и продолжат активно развиваться. Имеющаяся между Москвой и Тегераном геополитическая гармония, активное расширение торгово-экономических связей считаются основополагающими факторами для кооперации двух стран. А значит, Иран продолжит следовать своей стратегической линии во внешней политике, которая включает тесное сотрудничество с Россией.
Автор — эксперт, преподаватель экономического факультета РУДН им. П. Лумумбы, приглашенный преподаватель ИОН РАНХиГС при президенте России
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
