Единственная Майя: триумфы Плисецкой и падения Платонова
Майя Плисецкая делится сокровенным, Андрей Платонов просит за арестованного сына, а Энди Уорхол экспериментирует с видеокамерой. Среди свежих литературных новинок найдется чтение на любой вкус: от мемуарной прозы и эпистолярного наследия до художественных миниатюр на интригующую тему телесности и увлекательного эссе о видео-искусстве. Подробности — в ежемесячном книжном обзоре «Известий».
«Майя Плисецкая. Пять дней с легендой»
Вадим Верник
О великой Майе Плисецкой написано и сказано немало. Но особенно после ее ухода из жизни каждое свидетельство, к тому же содержащее много прямой речи, тем более ценно.
Книга «Майя Плисецкая. Пять дней с легендой» выросла из документального фильма о танцовщице. В 1996 году Вадим Верник пять дней снимал Майю Михайловну в финском городке Миккели, где у той была очередная премьера. Журналист общался со своей героиней, наблюдал ее работу на сцене и в репетиционном зале, ходил с ней на шопинг.
В итоговый монтаж, разумеется, вошли далеко не все из записанных бесед. Но более четверти века спустя оказалось, что исходные кассеты уцелели — тогда-то Верник и решил представить их в текстовом виде, дополнив своими воспоминаниями о тех пяти днях, а также размышлениями о творчестве и личности Плисецкой. Еще один слой повествования — реплики коллег и близких Плисецкой, взгляд на нее со стороны. Что-то было записано тогда же, для того фильма, что-то появилось постфактум.
Результат получился увлекательным, душевным и лаконичным. Последнее — одновременно и плюс, и минус: за два-три часа книга проглатывается целиком, тем более что немалую ее часть составляют фотографии разных лет. Зато снимки эти подчас красноречивей слов, так что издание заслуживает места в домашней библиотеке, а не только на мобильном устройстве в электронной версии.
Андрей Платонов. «...я прожил жизнь». Письма. [1920-1950 гг.]
Сост. Наталья Корниенко
Эпистолярное наследие великих писателей зачастую оказывается не менее интересным чтением, чем их произведения. Платонов — тому пример. Его жизнь, полная драм и невзгод, сама как роман. Деятельность в качестве электроинженера и мелиоратора, успешный старт литературной карьеры, которая едва не прекратилась в 1931-м, после критики от самого Сталина, арест 15-летнего сына в 1938-м, работа военкором на протяжении всей Великой Отечественной. А еще — любовь к Марии Кашинцевой, которую Платонов пронес через всю жизнь. Все эти сюжеты в подробностях разворачиваются в письмах. И вместе с тем это объемная (пусть и предельно субъективная) картина эпохи.
Разумеется, переписка Платонова печатается не впервые — это уже третье издание. Однако по сравнению с предыдущими оно дополнено ранее не публиковавшимися письмами.
В целом перед нами образцовый научный том: объем свыше 700 страниц, подробные комментарии и атрибуция ко всем документам, а еще — огромная вступительная статья Натальи Корниенко (фактически, мини-книга) и «Однажды любившие (Повесть в письмах)» самого Платонова в качестве приложения.
«Тело: у каждого свое»
Сост. Вероника Дмитриева
Предложить совершенно разным писателям создать небольшие рассказы или эссе на какую-то одну, сколь угодно абстрактную или конкретную тему, а потом объединить получившееся под одной обложкой — излюбленный ход литературных издательств, причем уже не первый век. Но если это по-прежнему работает и дает такие художественные плоды, то почему бы и нет?
Пример тому — сборник «Тело. У каждого свое», на страницах которого заочно встретились Евгений Водолазкин, Дмитрий Воденников, Сергей Шаргунов, Алексей Варламов, Татьяна Толстая и много-много кто еще. В общей сложности свои высказывания на эту, вроде бы, нарочито физиологическую тему представили 38 авторов, среди которых есть и представители смежных сфер, например драматург Николай Коляда, режиссеры Алексей Федорченко и Арсений Гончуков. А в качестве весомого «постскриптума» (по объему он существенно больше всех остальных работ) выступает рассказ сценариста Фридриха Горенштейна, написанный еще в 1960-х, но отвергнутый журналами и только в начале 1990-х обнаруженный в своем архиве сотрудницей «Нового мира», которая его и напечатала с разрешения автора. Теперь же, через 22 года после смерти Горенштейна, этот текст обрел книжное «тело».
Что же объединяет миниатюры столь непохожих фигур, представляющих к тому же совсем разные поколения? Напрашивающийся ответ «тема телесности» будет верен лишь отчасти. Всё дело в том, что многим из них (если не большинству) интереснее, конечно, не физическое, а метафизическое. Не тело как таковое, а то, что внутри него, будь то мысль, память или любовь.
«Фильмы художников»
Дэвид Кертис
Книга британского киноведа Дэвид Кертиса, успевшего выучить целую плеяду кинематографистов (в их числе — режиссер Стив Маккуин, написавший предисловие), посвящена той части экранного наследия, которая связана в большей степени с арт-сферой: это видео-эксперименты таких мэтров, как Сальвадор Дали, Энди Уорхол, Фернан Леже и многие другие.
Проще говоря, Кертис исследует традицию видео-арта с самого ее зарождения и вплоть до конца XX века. Впрочем, его текст — это не хронологическое повествование или расширенная энциклопедическая статья, а, скорее, объемное эссе, где автор свободно перескакивает от одних персоналий к другим, некоторые из них вовсе не рассматривает (скажем, Мэтью Барни), других же затрагивает бегло, по касательной, но зато включает в повествование произведения вполне традиционной киноиндустрии — например, работы Сергея Эйзенштейна и Дзиги Вертова, показывая, как происходило взаимовлияние между вроде бы столь разными мирами.
В общем, это увлекательное и изобилующее тонкими наблюдениями размышление о том пути, который прошел (и продолжает идти) жанр художественного видео, вдобавок богато иллюстрированное кадрами из упомянутых работ. Но грань между объективностью и субъективностью автора здесь подчас весьма тонка.
