«На Олимпиаде в Сочи всё было очень круто»
23 февраля исполнилось 10 лет со дня завершения ХХII зимних Олимпийских игр, которые проходили в Сочи. В последний день Олимпиады триумфально выступили российские лыжники, занявшие весь пьедестал почета в марафоне на 50 км — золото выиграл Александр Легков, серебро завоевал Максим Вылегжанин, бронза на счету Ильи Черноусова.
Для наших лыжников это была первая успешная Олимпиада после многолетнего кризиса, заложившая новые победные традиции, продолженные на следующих двух Играх в Пхёнчхане-2018 и Пекине-2022 Александром Большуновым, Сергеем Устюговым, Натальей Непряевой и многими другими современными звездами. А одним из героев в 2014 году стал Никита Крюков, один из немногих российских триумфаторов предыдущей Олимпиады-2010 в Ванкувере, где завоевал золото в личном спринте. В Сочи-2014 он взял в паре с Вылегжаниным серебро в командном спринте.
В интервью Крюков поделился воспоминаниями о событиях 10-летней давности, подготовке к той Олимпиаде, ее наследии и последующих допинговых скандалах вокруг Сочи-2014, когда по итогам доклада комиссии Всемирного антидопингового агентства (WADA) Международный олимпийский комитет (МОК) отобрал медали у большинства сочинских олимпийцев, включая лыжников, но они выиграли апелляцию в Спортивном арбитражном суде в Лозанне (CAS) и сохранили награды.
— В четырехлетний олимпийский цикл перед Играми в Сочи ощущалось, что спортивное руководство страны делает особую ставку на 2014 год, что как-то поменялись условия подготовки для спортсменов?
— Да, если говорить за лыжников, то поменялись. На Сочи делалась большая ставка, с точки зрения руководства страны. Глобальная ставка, потому что домашняя Олимпиада выпадает России, грубо говоря, раз в 50 лет. А если брать только зимние Олимпиады, то это вообще первый случай был. Поэтому все — министры, руководители — были нацелены на то, чтобы помочь каждому спортсмену, если какие-то проблемы возникали.
— В чем была разница с условиями подготовки перед Олимпиадой-2010 в Ванкувере?
— Очень многое — от условий подготовки до материальной стороны. Если говорить просто, то практически любой каприз решался. Нужна тебе хорошая база, хорошие условия для тренировок — они создавались. В команду привлекались лучшие специалисты. Не жалели деньги на специалистов, на хороших работяг, будь то тренеры, сервисмены, администраторы и все те, кто мог хоть как-то помочь. В том числе мы летали на далекие сборы в Новую Зеландию, что далеко не дешево, но всё же было организовано. Специально летали, чтобы потренироваться на натуральном снегу. И считаю, что эта летняя подготовка на настоящем снегу сыграла свою роль в завоевании нами медалей на Олимпиаде в Сочи.
Было создано много тренировочных групп, чтобы если в одной группе совершается какая-то ошибка, то другая группа могла подстраховать. В целом в плане подготовки команды к Олимпиаде все четко сработали на всех фронтах.
— Нынешний президент Федерации лыжных гонок России (ФЛГР) Елена Вяльбе пришла на этот пост в начале сочинского цикла — сразу после Олимпиады в Ванкувере. Без нее судьба лыжников в Сочи могла по-другому сложиться?
— Да. Не скажу, что ей сразу всё удалось. Наверное, опыта руководящего тогда было мало. Но уже в процессе, год за годом, день за днем, она всё больше приобретала нужный опыт. И, как мы видим сейчас, всё это очень хорошо сказалось и на будущем поколении российских лыжников, и на нашем тоже. Потому что мы тоже всё-таки застали период Вяльбе во главе федерации.
— Когда в первый раз увидели трассу в Сочи, на которой должны были выступать?
— За два года до Олимпиады. Конечно, тогда это еще было недостроено. Многое надо было доделать — вокруг ездили многочисленные экскаваторы. Когда в первый раз увидел сочинскую трассу, первое впечатление было: «Е-мое, вот это они нагородили!» Чувствовалась высота трассы, финишный подъем. Первое впечатление было, что это трасса достойна быть олимпийской. На ней было тяжело в моменты первых тренировок. Но потом мы постоянно туда приезжали, пробовали прикатывать, набирали форму. В результате когда уже на Олимпиаде катался, то понимал, что это уже моя трасса. И даже если внутренне понимаешь, что она для тебя не самая удобная, всё равно настраиваешься на то, что твоя трасса. Ходить и плакать, что она тебе не подходит, было бессмысленно, поскольку мы приехали, чтобы принести медаль своей стране.
— Атмосфера была особенная по сравнению с Ванкувером?
— В Сочи она действительно была особенная. У меня, конечно, не такой богатый опыт для сравнений — я проехал всего две Олимпиады. Но для некоторых специалистов внутри нашей команды сочинские Игры были уже седьмыми. И их мнение, и мое, что в 2014 году была лучшая Олимпиада за всё время. Как любят русские люди делать всё с широкой душой, так тогда получилось и в Сочи. С размахом, масштабом, гостеприимством — начиная от кухни и заканчивая всем остальным... Не знаю даже, к чему прикопаться — всё было очень круто. Наверное, закончить стоит постройкой целого города, которого не было. И который строили четыре-шесть лет.
— Можно сказать, что в Сочи по итогам ваших с Легковым, Вылегжаниным и другими ребятами успехов был заложен фундамент последующих феноменальных успехов российских лыжников, который был в дальнейшем у Александра Большунова, Сергея Устюгова, Натальи Непряевой и многих других, кто выступал на двух следующих Олимпиадах в Пхёнчхане и Пекине?
— Думаю, можно сказать. Если анализировать то, как выступала Россия в лыжных гонках, то, хоть в 2010 году и выигрывались нами медали, это всё-таки были крошечные успехи. Правда, в 2014-м мы взяли ненамного больше наград именно в лыжах, но всё-таки тенденция такая, что от Ванкувера до Сочи у нас был прогресс в медалях. Тем более домашняя Олимпиада, и смысл ее еще в том, чтобы добиться массовости в своем виде спорта, поднять число увлекающихся лыжами и вообще спортом в нашей стране. Приобщить людей к олимпийскому движению, к спорту. И я думаю, много мальчишек и девчонок, которые не попали на Олимпиаду-2014, поскольку были еще подростками и юниорами, мечтали уже после Сочи огрызаться, скалиться и завоевывать место в сборной России, вытесняя оттуда нас.
— В 2016 году сбежавший из России в США экс-глава Московской антидопинговой лаборатории Григорий Родченков заявил о массовых манипуляциях с допингом на Олимпиаде в Сочи, затем комиссия WADA во главе с Ричардом Маклареном подтвердила эти обвинения. В ноябре 2017 года комиссия МОК во главе с Денисом Освальдом отобрала у большинства спортсменов медали тех Игр, в том числе это коснулось ваших медалей, золота Легкова в марафоне, но в начале 2018 года CAS отменил это решение, и награды у вас остались. Как вы переживали все эти события? Впечатления от Олимпиады не испортились из-за этого?
— От самой Олимпиады те события лично мои впечатления не испортили. Как я уже говорил, она осталась в моей памяти как лучшая Олимпиада за всю историю. Но всё происходившее после появившихся обвинений лишило мотивации заниматься лыжным спортом дальше. Одна из причин моего решения закончить карьеру — обвинения в том, чего я не делал. Когда вижу несправедливость, которая касается лично меня и других спортсменов, просто опускаются руки, прекращается желание выступать.
— Вы ведь тоже претендовали на поездку на Олимпиаду в Пхёнчхан, но, как и Легков, не получили приглашение от МОК принять участие в нейтральном статусе?
— Да, как Легков, Устюгов и многие другие участники сочинской Олимпиады. Эти события, конечно, сыграли роль. Просто опускаются руки, когда понимаешь, что происходит несправедливость по взмаху чьей-то волшебной палочки, тех людей, кто правит этим. Но хорошо, что у нас появилась молодежь, которой это не коснулось. И начиная с корейской Олимпиады она и по сей день топчет... Хочется сказать, что топчет весь мир. Но теперь надо говорить «топтала весь мир». И отлично развивает лыжные гонки в нашей стране.
— А теперь уже два года не имеет возможность топтать весь мир.
— Ну я думаю, была бы возможность, продолжала бы топтать.
— В принципе, уже к ванкуверской Олимпиаде стало общим местом, когда спортсмен лишается медали спустя несколько лет из-за обнаруженных в его давней допинг-пробе запрещенных веществ. По регламенту, пересмотр результатов из-за допинга возможен в течение восьми лет после завоевания медалей. Вы после своих медалей жили с мыслью, что по золоту Ванкувера можно будет расслабиться только в 2018 году, а по сочинским медалям в 2022-м?
— У меня, может быть, такие мысли появились в 2016 году, когда начались скандалы вокруг сочинской Олимпиады. Понимал, что просто на ровном месте берут и отнимают медали, а кому-то возвращают. Поскольку тогда уже подходил к концу срок по Ванкуверу, возникла мысль, что если они настолько глубоко копают, то могут отобрать и ванкуверское золото. И уже когда подошел 2018 год, я чуть выдохнул от того, что... Не то чтобы не нашли ничего — я не боялся, что найдут, знал, что чист. Но понимал, что если WADA, МОК и другие организации захотят, то из пальца слона сделают. Но получилось так, что в феврале 2018 года у меня был двойной триумф, поскольку сроки по Ванкуверу вышли, а по Сочи меня оправдал CAS, являющийся конечной инстанцией в спортивном праве. Хотя следующие четыре года всё равно еще иногда подумывал, не возникнет ли чего. В 2019 году я официально закончил карьеру лыжника, но только позже окончательно выдохнул с мыслями: «Всё ребята, уже поздно! Даже если что-то еще придумаете или что-то вам приснится...»
— Уже отлегло?
— Вы только правильно поймите мысль, а то кто-то может подумать, что я сидел несколько лет на иголках и ждал, пока пройдут восемь лет. И успокоился только по их прошествии. Нет, смысл именно в том, что, когда руководители МОК и WADA начали творить этот беспредел, начали отнимать медали у всех и вся, нехорошие подозрения, что это коснется и тебя, возникли. Поэтому, когда прошли все сроки, появилась возможность полностью спокойно дышать относительно своих медалей, особенно золота Ванкувера. В 2018 году особенно грела мысль, что золота меня не лишат не при каких обстоятельствах.
— Когда читали рассказы Родченкова о том, что он якобы по приказу Минспорта РФ менял образцы мочи в допинг-пробах, не передергивало от мысли, что он мог при желании что-то в вашу пробирку подсунуть или просто ее повредить, чтобы спровоцировать вопросы со стороны WADA?
— Да нет, просто было смешно, когда читаешь всё это. Или когда читаешь обвинение в свой адрес, которое мы с юристами потом оспаривали в CAS. Приезжаешь в Швейцарию доказывать свою правоту, читаешь документы противоположной стороны и смеешься: «Ребят, вы чего? У вас что-то посерьезнее есть? Мы что вообще тут обсуждаем?»
— Как сочинская Олимпиада повлияла на развитие нашего спорта?
— Я думаю, она оставила серьезное наследие. Если говорить о лыжах, то та база в Сочи до сих пор остается. И летом, и зимой туда приезжают как профессиональные команды, так и любители. Это не то, что построили и забыли. Да, там разобрали стадион лыжный, на котором непосредственно проходили наши соревнования. И можно только по фотографиям вспомнить, где он стоял. Но биатлонный стадион остался — это прямо монолитное, вековое сооружение. И многие другие трассы есть и функционируют. Значит, та идея, которая была заложена в проект сочинской Олимпиады, воплощена в жизнь.
