«Запрет на ввоз алмазов из РФ подставит под риск весь кластер Бельгии»
Возможный запрет на ввоз российских алмазов в Евросоюз в рамках 12-го пакета может пагубно отразиться на экономике Бельгии, сообщил «Известиям» генеральный директор Бельгийско-Люксембургской торговой палаты в России Олег Прозоров. Он также рассказал об интересе к бельгийскому пиву и уходе иностранных компаний из РФ.
«В России продолжают действовать фактически все заводы»
— Весной в одном из интервью вы сообщали, что в палату входят 150 компаний из Бельгии, Люксембурга и Нидерландов. Сколько их было в феврале 2022 года?
— В феврале 2022 года было приблизительно такое же количество компаний. Пик присутствия бельгийского и люксембургского бизнеса пришелся на 2013 год. Далее в связи с запретами и рестрикциями часть компаний, которых было тогда около 350, начали уход с российского рынка. Это были компании, в основном поставляющие сюда продукты. Но на тот момент также образовалась группа из порядка 80 построенных здесь заводов, принадлежащих бельгийскому и люксембургскому бизнесу.
В прошлом году мы, конечно, столкнулись с уходом компаний с российского рынка, но это касалось в первую очередь организаций, связанных с юридическим консалтингом, финансами, банковской деятельностью.
При этом мы смогли привлечь в палату дополнительные компании, которые по каким-то причинам не хотели вступать ранее или не знали о Бельгийско-Люксембургской торговой палате, но в связи с последними событиями вошли в нашу группу, чтобы мы могли активнее продвигать их интересы.
— Сколько компаний из Бельгии, Люксембурга и Нидерландов ушло из РФ после начала СВО?
— Если брать компании, которые продавали в России свои продукты или продвигали услуги, я думаю, мы можем говорить о 20–30 компаниях. Если брать компании, у которых были здесь свои офисы и производства, ушли единицы. Их можно пересчитать по пальцам одной руки.
— Итого, сколько всего осталось в России таких компаний?
— В России так же продолжают действовать фактически все заводы. Ушли компании, работавшие в стекольном секторе, одна — в химической промышленности (вышла из совместного предприятия). И есть две компании, которые рассматривают уход с российского рынка, а точнее, продажу своих активов российским партнерам.
— Вы имеете в виду уход до конца этого года?
— До конца года — одну точно знаю. Но здесь нужно тоже внести маленькое пояснение. Очень многие бельгийские компании действуют в секторе B2B и приходили на российский рынок внутри кластеров. То есть они производят какие-то компоненты для кластера, который выпускает уже конечную продукцию. И в связи с тем что в такие кластеры входят не только бельгийцы (это могут быть японские и американские компании), они стали рассматривать также и свой уход.
— А сколько компаний, имеющих свое производство, тоже ушло из России?
— Из имеющих свое производство я знаю две компании. Но что значит ушли? Они либо продали, либо передали активы менеджменту или своим бывшим партнерам и коллегам. У нас есть также примеры компаний, которые, к сожалению, столкнулись в марте-апреле 2022 года с невозможностью завезти оборудование, и эти проекты были заморожены. Но здесь нельзя сказать, что они ушли.
— Получается, они сохранили свои активы на территории России?
— Они сохранили свои активы и не хотят их продавать. Акционеры в разговорах рассказывают, что это семейные компании, которые принадлежат семьям уже несколько поколений. И компании, существующие более 150 лет и прошедшие через многие исторические перипетии, сегодня полагают, что можно подождать 5-10 лет и не отходить от своих планов развития. Они уверены, что ситуация изменится.
«Отношения между нашими землями уходят в тысячелетие истории»
— Были ли компании, которые вернулись в РФ за последние два года?
— Среди наших членов компаний, что-либо производивших в России, ушедших и вернувшихся, я не могу назвать. Но я замечаю, что примерно со второй половины 2022 года многие вновь начали поставлять продукцию на российский рынок. Например, импорт бельгийского пива вернулся на уровень 2019 года. Единственное, сменилась номенклатура брендов.
— Вы имеете в виду, произошел ребрендинг?
— Другие бренды пришли на российский рынок, но экспортеры остались прежними — компании из Бельгии, Люксембурга и Нидерландов.
— Выходит, что одни европейцы заменили других?
— Бренды и продукция заменились, но это связано с общим рынком. Сегодня есть продукция, которая не подпадает ни под какие запреты, и мы как палата всегда приветствуем и продвигаем те направления, которые разрешены в тех юрисдикциях, где мы работаем. Пиво попадает в такую категорию, и для нас это добрый пример.
Мы обратили внимание: либо бизнес думает, что всё остается разрешено, либо он категорически убежден, что всё запрещено. И основная задача нашей палаты — доносить объективную информацию.
— Значит, например, вернулись компании, производящие пиво?
— Они не уходили, а просто приостановили свою деятельность. Они не делали громких заявлений. Я хочу обратить внимание, что в Бельгии, Люксембурге государственные структуры никакого давления на компании не оказывали. У нас не было примеров, когда бы их собирали и в приказном тоне требовали уйти с российского рынка. Бельгия, Люксембург — все-таки достаточно устоявшиеся демократические страны. Такого давления на бизнес не было.
— Но компании, например, оказывающие консалтинговые услуги ведь не вернулись пока еще?
— Они, к сожалению, не могут вернуться сегодня. Существуют запреты Европейского союза на оказание такого рода услуг для российских юридических лиц.
— Они ушли из-за европейских санкций, получается?
— Да, они ушли из-за ситуации, которая возникла. Я не берусь судить, по каким мотивам они выходили, потому что был определенный эмоциональный фон. Возможно, кто-то поддался эмоциям, кто-то поддался, возможно, здравому смыслу. Но, в частности, юридические компании, которые оказывали здесь услуги нашему бизнесу, были вынуждены закрыть здесь офисы, потому что им запрещено оказывать услуги российским юридическим лицам.
— А что заставляет бельгийский или люксембургский бизнес оставаться в России? Ведь с 2022 года было введено уже 11 пакетов санкций?
— Отношения между нашими землями уходят в тысячелетие истории. Еще в средневековье фламандские купцы торговали на наших землях с тем же Великим Новгородом. Какие бы не происходили исторические события, все-таки Бельгия и Люксембург находились на той же дистанции — около 2 тыс. км от российской границы, — как и сегодня. И Россия остается перспективным рынком. Плюс когда вы ориентируетесь на ваши деловые и финансовые интересы, вы, наверное, не должны стрелять себе в ногу или в кошелек.
«Многие замечают, что бенефициарами запретов остаются страны за Атлантическим океаном»
— Работает ли палата с компаниями из России и известно ли вам, сколько российских организаций осталось в странах Бенилюкс?
— Членами нашей палаты также являются компании с российским капиталом. Насколько мне известно, они все продолжают работать. В Бельгии есть компании, владеющие сотнями заправочных станций, и они продолжают работать без каких-либо проблем. Например, в Бельгии и Люксембурге есть компании, работающие в сталелитейной, химической промышленности, занимающиеся ввозом в Бельгию и Люксембург полезных ископаемых. Мы надеемся, что бельгийское и люксембургское правительства делают всё, чтобы компании с частным капиталом не получали проблем.
— Выходит, что, несмотря на введение санкций и антироссийскую риторику, компании из РФ всё равно продолжают работать?
— Это большие инвестиции, от которых зависят рабочие места, налоги, в целом экономика. Они являются юридическими лицами Королевства Бельгии, Великого Герцогства Люксембург и продолжают получать ту же поддержку, что и раньше.
— Вы сообщали, что все пострадали от отключения российских банков от системы SWIFT. Сподвигло ли это какие-либо европейские компании перейти на расчеты в рублях?
— У меня нет информации о переходе на расчеты в рублях, хотя я знаю, что те же банковские структуры в Люксембурге, которые связаны с Россией, за российскую продукцию принимают плату в рублях. Компании, работающие в РФ, — это российские юридические лица, и в расчетах со своими акционерами, головными компаниями они продолжают использовать оплату в евро.
Многие были вынуждены перейти из одного банка в другой и открыть другие счета. Но решение о SWIFT принимали не эти компании, и они, как и все, адаптируются.
— В западной прессе активно обсуждается вопрос принятия 12-го пакета санкций против РФ. Сообщается, что запреты могут коснуться закупок алмазов, хотя страны G7 пока не смогли договориться о конкретных ограничениях. Опасаются ли этого бельгийские компании?
— Мы как Бельгийско-Люксембургская торговая палата придерживаемся всех законодательств и ведем нашу деятельность, стараясь направлять наши компании на соблюдение как российских законов, так и законов тех стран, где они работают.
Что касается 12-го пакета санкций, мы много об этом читаем, активно общаемся с нашими бельгийскими и люксембургскими коллегами. У нас есть определенные опасения, потому что алмазный бизнес, например, в Антверпене существует более 500 лет. Это кластер, в котором работает более 2,5 тыс. высококвалифицированных специалистов. Запрет на ввоз российских алмазов в Бельгию подставит под риск весь этот кластер и даже может спровоцировать исход этих компаний, которые уже в будущем, к сожалению, не вернутся в Бельгию. Насколько я понимаю, глобальная идея ЕС заключалась в том, чтобы согласовать эти санкции со странами, которые не присоединялись к рестрикциям против России, такими как Индия, ЮАР, — центрами, где происходит обработка алмазов.
У меня есть надежда, что не будут приниматься решения, которые могут очень сильно навредить в том числе экономике Бельгии.
— Что говорят об этом представители бельгийских компаний в личных беседах?
— У нас существует официальный формат обсуждения, а есть — частный. И главный вопрос, возникший с лета прошлого года, — в чьих интересах происходят эти запреты. Многие замечают, что бенефициарами запретов всегда остаются страны, находящиеся за Атлантическим океаном. Это, конечно, вызывает недоумение, и оно, возможно, может перерасти в более жесткую форму.
— Но требует ли голландский, бельгийский, люксембургский бизнес отмены ограничений?
— Существуют определенные процедуры, через которые можно получить исключения из санкций. В каких-то ситуациях они их получают. Мне кажется, ситуация продолжает оставаться накаленной и, пока не наступит разрядка, какого-то давления бизнес не окажет. Но голоса недовольства слышны.
Мы регулярно проводим закрытые заседания с членами палаты, акционерами компаний, их руководством. И поскольку в нашу палату входят руководители других ассоциаций Бельгии, мы доносим эту информацию, а они в формате стандартной работы с правительствами стараются воздействовать на них.
