Обиденное явление: школы предложили оценивать по уровню буллинга
В школах нужно проводить ежегодный анонимный опрос среди учеников, чтобы узнать, насколько в каждой общеобразовательной организации распространен буллинг. Обращение на этот счет член комитета Госдумы по просвещению Анна Скрозникова направила вице-премьеру Татьяне Голиковой. Также она предлагает сравнивать школы по «индексу дружелюбия», полученному на основе опросов. Поможет ли это оценить масштаб травли в российских школах и нужно ли их рейтинговать по ситуации с буллингом — разбирались «Известия».
Какие опросы собираются проводить в школах
Анна Скрозникова в письме Голиковой указывает, что травля и издевательства в школе — одна из основных причин негативного отношения детей к учебе. Также приводятся данные исследования, согласно которым именно школа — самое распространенное место, где дети сталкиваются с буллингом.
«Считаю необходимым рассмотреть возможность проводить в общеобразовательных организациях ежегодные анонимные опросы среди обучающихся о распространении травли и издевательств. <...> будет возможно сравнивать общеобразовательные организации на основе индекса, выделять школы «группы риска» и, наоборот, школы — носители лучших практик», — говорится в письме.
Она предлагает называть этот показатель индексом дружелюбия школ. Депутат полагает, что так органы власти смогут выявлять самые неблагополучные школы, направлять туда педагогов-психологов для профилактики буллинга.
Серьезность проблемы буллинга в школах подтверждают почти все опросы — и социологических институтов, и частных компаний. Например, недавно российская соцсеть Сhips заявила со ссылкой на собственный опрос (участвовало более 5 тыс. респондентов), что 75% ее пользователей сталкивались с буллингом в школе, из них 35% были жертвами. Опрос «Онлайн-школы № 1» показал, что каждый пятый родитель, который переводит своего ребенка на онлайн-образование, делает это из-за негативной атмосферы в школе. Согласно прошлогоднему опросу ВЦИОМ, агрессия, жестокость и травля со стороны сверстников входят, по мнению родителей, в топ-3 угроз, от которых нужно защищать детей.
И инициативы по борьбе с буллингом в школах появляются регулярно — например, проект «ТравлиNET» и фонд «Журавлик» перед началом учебного года запустили бесплатную антибуллинговую программу, по которой предлагается обучать педагогов и администрацию школы выявлять травлю и противостоять ей.
В Минпросвещения России сообщили, что пока не получили на рассмотрение инициативу Скрозниковой, однако проблемой тоже занимаются.
— В марте Минпросвещения направляло во все регионы рекомендации по формированию благоприятного психологического климата в образовательных организациях, обеспечению педагогического и психологического посредничества в разрешении возрастных кризисов обучающихся, а также межличностных конфликтов внутри коллективов школьников, включая профилактику буллинга, — сообщили «Известиям» в министерстве.
Поможет ли анонимный опрос
Директор Центра толерантности Еврейского музея, эксперт федерального антибуллингового проекта «Каждый важен» Анна Макарчук считает очень позитивной инициативой саму идею объективного контроля распространенности школьной травли.
— Другой вопрос, насколько действительно объективной будет полученная информация, — сказала она «Известиям». — Тут многое зависит от того, как будет организовано анкетирование.
Анна Макарчук подчеркивает, что факты травли с помощью анонимной анкеты выявить можно, но проблема в том, что часто дети — жертвы буллинга скрывают то, что происходит с ними, воспринимая эту роль как «слабую» из-за социального стереотипа. И принципиальный вопрос анкетирования — откровенность детей, которые будут участвовать в опросе.
— Поэтому анкетирование должно оценивать опыт не только потенциальных жертв травли, но и свидетелей — со стороны действительно виднее, — сказала Анна Макарчук. — Более того, именно свидетели могут вмешаться и исправить ситуацию.
Опрос также должен не просто фиксировать случаи травли, но и оценивать ее риск, чтобы школа могла принять профилактические меры до того, как дети пострадают, считает она.
Психолог, эксперт программы «ТравлиNET» Марина Ртищева также называет хорошей идеей анонимный опрос школьников.
— При этом масштаб травли можно оценить лишь приблизительно — как любое социальное явление, она с трудом поддается количественной оценке, — сказала она «Известиям». — Но пытаться ее оценивать можно и нужно, чтобы проследить динамику изменения ситуации и выбора конкретных шагов решения проблемы.
Марина Ртищева добавляет, что дети не всегда готовы ассоциировать себя с жертвами травли: признаться в этом — значит, столкнуться со стыдом и собственной несостоятельностью на фоне общественного мнения.
— Несмотря на то что на прямой вопрос о травле жертва может ответить отрицательно, существенно помогают выявить проблему вопросы о конкретных действиях: обзывали, толкали, исключали из чата, отказывались сидеть рядом и т.д., — замечает эксперт. — По ответам на эти вопросы можно с большей уверенностью судить, была ли травля.
Председатель АНО «Межрегиональный центр правового консультирования «Защита поколений» Наринэ Беглярова замечает, что важно обеспечивать защищенность и конфиденциальность таких опросов, чтобы школьники даже анонимно не боялись говорить о травле в своем отношении.
Как организовать опрос
Эксперт профсоюза «Учитель», школьный педагог из Нижегородской области Дмитрий Казаков скептически отнесся к идее о проведении опроса. Признавая, что само по себе такое исследование как инструмент выявления негативных моментов может быть действенным, он сомневается, что конкретно эта инициатива поможет выявить проблемы и их решить.
Еще важнее вопрос — кто будет заниматься проведением таких опросов в школах, говорит он.
— В школах, как правило, высвобожденных людей, которые могли бы реально провести какой-то опрос, нет, — сказал он «Известиям». — Психологи работают либо на полставки, либо их вообще нет, либо одна, максимум две ставки на большую школу. Да и качество школьных психологов тоже оставляет желать лучшего. В итоге, скорее всего, опрос ляжет еще одной обязанностью на классных руководителей, которые и так своим классным руководством занимаются по остаточному принципу.
Решение проблемы, считает Дмитрий Казаков, в принципе лежит в увеличении ставок и качества школьных психологов, которые, безусловно, современным общеобразовательным организациям нужны.
Еще одно положение инициативы, которое вызывает скепсис, — сам факт рейтингования школ по ситуации с травлей, говорит он.
— Если такое сравнение ведется, естественно, у администрации школ возникнет желание подкорректировать результаты опроса, сделать так, чтобы они были и не лучшими среди остальных, и не худшими, — сказал Дмитрий Казаков. — Примеры есть: всероссийские проверочные работы тоже, по сути, обезличены, но администрации школ, проводя их, нередко стараются корректировать результаты, чтобы не выделяться: если плохо написали — это плохо; но и хорошо написали — тоже плохо.
Анна Макарчук подчеркивает, что опрос должен проводиться вне стен школы, чтобы избежать влияния на результаты исследования со стороны сотрудников образовательной организации во избежание падения в рейтинге, а к созданию такого опросника нужно привлекать профессионалов-психологов.
По ее словам, в регионах уже есть единичные практики анонимных опросов, которые показывают хорошую раскрываемость случаев травли.
— Насколько эта информация исчерпывающая — мы утверждать не можем, — сказала она. — Но ценно раскрытие каждого такого случая, потому что в классе, зараженном травлей, страдает не один ребенок-жертва. Страдает каждый ребенок в классе.
Марина Ртищева считает, что сам по себе рейтинг на основе «индекса дружелюбия» тоже неплохая идея: он поможет родителям принять решение о выборе школы, а самим школам — вовремя распознавать проблему и привлечь необходимые ресурсы для ее решения.
— Опасностью могут стать попытки манипулирования рейтингом для сокрытия реальных проблем либо признания школ или их администраций «неугодными» с последующим наложением санкций, — заметила эксперт. — В этом случае рейтинг может стать инструментом для решения собственных задач, а не способом исправления ситуации. Об этом стоит помнить.
Анна Макарчук также подчеркивает, что нельзя эти данные делать основанием для внесения школы в черный список, для выговоров, лишения грантов и так далее. Тревожные данные анкетирования должны быть лишь основанием для того, чтобы помочь школе решить проблему и предоставить ресурсы для этого, а не отнять их.
Наринэ Беглярова замечает, что при составлении такого индекса школ важно учесть, что буллинг может зависеть от различных факторов: социокультурного окружения, индивидуальных случаев.
— Поэтому важно проводить анализ данных с учетом контекста и делать выводы о буллинге в школах на основе всестороннего понимания проблемы, — сказала она.
