Турция приостанавливает совместные с Израилем проекты в области энергетики. На паузу поставлены планировавшиеся разведка и добыча месторождений углеводородов в Средиземном море, а также перспективный транзит газа в Европу. Хотя совсем недавно мировые эксперты пророчили, что эти страны подвинут РФ на рынке ЕС.
Весной 2022 года в российской медиасфере громко прозвучала новость одного из крупнейших мировых новостных агентств: «Турция и Израиль обсуждают возможность строительства подводного газопровода от израильского морского месторождения «Левиафан» через Турцию в южную Европу». Это моментально окрестили ударом по России как поставщику голубого топлива.
Затем главный советник президента Турции по внешней политике Ибрагим Калын заявил, что газ из восточного Средиземноморья «может стать альтернативным источником для Евросоюза, который хочет снизить свою зависимость от российского газа на фоне ситуации между Россией и Украиной».
Турецкая сторона прозрачно намекала и на голубое топливо, которое намеревалась добывать сама. Но также вновь озвучивалось ее желание стать транзитной страной для газа из Израиля.
В этом не было ничего неожиданного (если бы не тревожный внешнеполитический контекст весны прошлого года). Турция на протяжении последних 15–20 лет стремится стать крупным энергетическим узлом европейского значения. Так, она приветствует любые газопроводы, которые кто угодно готов строить через ее территорию.
Этот подход сам по себе выглядит более чем разумно. Потребление газа за последние полтора десятилетия в Турции заметно выросло — с 35,3 млрд куб. м в 2008-м до 51,2 млрд куб. м в 2022-м. Хотя этот рост нельзя назвать непрерывным (в 2021 году республика потребила рекордные 57,3 млрд куб. м). Основная проблема Турции в этом ключе — это череда экономических кризисов. Но колебания не отменяют сам факт роста.
На пути формирования крупного газотранспортного узла на своей территории эта страна может похвастаться удачно реализованными проектами: «Южным газовым коридором» и «Турецким потоком». Также в среднесрочной перспективе ожидается увеличение поставок голубого топлива из Азербайджана в Европу (в пределах 10 млрд куб. м) и реализация с Россией газового хаба.
Но на пути к транзитному величию Анкара периодически сильно переоценивала некоторые проекты, в которых ей хотелось принять участие. Главным провалом такого рода стал газопровод Nabucco. А израильский проект готов пополнить этот список.
В сентябре этого года Реджеп Эрдоган заявлял, что Турция и Израиль заключили соглашение о проведении буровых работ и о маршрутах поставки энергоресурсов как в саму республику, так и транзитом в Европу. Интересно, что еще несколько лет назад эта страна активно (вплоть до готовности применить военную сиу) противостояла израильским газовым проектам. Но дело было не в том, что они израильские, а в том, что они не учитывали объективно существующих географических реалий. По крайней мере, в том виде, как таковые реалии понимает Анкара.
Речь идет о проекте EastMed (Восточно-средиземноморский газопровод), в рамках которого Израиль хотел организовать экспорт в Евросоюз газа, добытого на его месторождении «Левиафан». Проблема была в кипрской составляющей.
EastMed предполагал, что газопровод пойдет от израильского «Левиафана» к Кипру, откуда в трубу будет поступать голубое топливо месторождения «Афродита». Всё шло хорошо: ответственные лица из Греции, Израиля и Кипра летали друг к другу в гости и подписывали одно историческое соглашение за другим. На подписание некоторых соглашений прилетал даже госсекретарь США, что трактовалось широкой общественностью как знак благосклонности Вашингтона. А раз так, то проекту ничто не может помешать.
Однако помешала Турция, которая поинтересовалась: знают ли участники проекта про Турецкую Республику Северного Кипра, в водах которой без ее разрешения собираются что-то добывать и строить? Подписанты исторических соглашений (включая госсекретаря Соединенных Штатов) о такой республике ничего не слышали. С точки зрения Анкары, это был слишком досадный пробел в знаниях о современной политической географии, поэтому она фактически c военной силой затормозила реализацию Восточно-средиземноморского газопровода.
А чтобы никто не сомневался в том, что поддержка США гарантирует успех любого начинания, в январе 2022 года Соединенные Штаты официально отказались от поддержки EastMed.
Потенциальные участники всё еще рассказывают о занимательных, но нежизнеспособных конфигурациях этого проекта. Но из рабочих вариантов до недавнего времени речь шла о прокачке израильского газа на сжижение в Египет и об организации в скором времени поставок через Турцию. Да, здесь даже не предполагались какие-то существенные объемы. Ожидалось, что Израиль когда-нибудь в будущем сможет поставлять на рынок ЕС до 10 млрд куб. м в год.
С одной стороны, это не самый существенный объем. С другой, в данный момент в мире нет избытка предложения, а Европа не может даже теоретически начать восстанавливать потребление голубого топлива, так как это неминуемо привело бы к ценовому противостоянию с Азией. Газовые котировки в Европе сейчас держатся выше отметки в $550 за 1 тыс. куб. м.
Да, на рубеже 2025–2027 годов мировой экономике можно ожидать кризис перепроизводства в газовой сфере со всеми сопутствующими последствиями. Но это будет потом. И для Европы такой кризис будет означать только возможность восстановить часть утраченных позиций в качестве потребителя голубого топлива. В условиях продолжающегося роста спроса в Азии это не даст долгосрочного эффекта. И вот в таких условиях лучше иметь дополнительные, хоть и скромные 10 млрд куб. м из Израиля.
Конечно, в идеальном мире лучше было бы сохранить возможность доставки газа из России (особенно по «Северным потокам»), так как наша страна не имеет столь же жестких ресурсных ограничений, как восточное Средиземноморье. Но это в идеальном мире. А пока можно констатировать, что очередные планы ЕС диверсифицировать импорт — в данном случае за счет израильского газа (через Египет или через Турцию) — оказались нереалистичными.
Зато доля российского газа на потенциальном турецком хабе явно окажется больше, чем предполагалось еще в сентябре 2023 года.
Автор — заместитель генерального директора Института национальной энергетики
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
