Бремя Луны: Роджер Уотерс смотрит в космос, Хелависа изучает фатализм
В октябре меломаны всего мира ждали выхода новых альбомов ветеранов рока разных поколений — The Rolling Stones, Роджера Уотерса и Duran Duran. В двух последних случаях, впрочем, новизна была относительной — публике представили новые прочтения «золотого фонда», — но не менее от того интересной. Не подкачали и молодые таланты, порадовавшие музыкой самых разных жанров. «Известия» представляют лучшие музыкальные альбом октября, которые вы почему-то могли забыть послушать.
Roger Waters
The Dark Side Of the Moon Redux
80-летний патриарх арт-рока уже который десяток лет остается едва ли не самым почитаемым и одновременно презираемым критикой, любимым и одновременно ненавидимым публикой музыкантом. «Мистер Пинк Флойд», как он именовал себя одно время в пику бывшим коллегам («Они не умеют писать песни, им нечего сказать, они не художники. У них нет ни единой идеи» — характерный пассаж о Гилморе, Мэйсоне и давно покойном Райте из недавнего интервью Уотерса), говоря старым газетным штампом, «соткан из парадоксов». Убежденный левак и расчетливый и удачливый бизнесмен, неисправимый романтик и почти диккенсовского типа сутяга, автор песен, повлиявших и на историю рок-н-ролла, и на судьбу нескольких поколений, и... Вот здесь, пожалуй, появляется некоторая неудобная заминка. За четыре десятилетия после Pink Floyd Уотерс выпустил лишь четыре альбома с новыми композициями (причем пауза между третьим и четвертым заняла аж 25 лет). И, положа руку на сердце, последний его диск со свежим материалом, Is This the Life We Really Want? (2017), несмотря на изысканную продюсерскую работу Найджела Годрича и грандиозный звук, на втором прослушивании воспринимается уже как довольно утомительная политическая агитка.
Поэтому обращение вечно недовольного Роджера к собственным истокам — к несомненной классике и вершине — было где-то предсказуемым. Стоит заметить, что свои силы в исполнении этих 10 композиций пробовали самые разные музыканты, от «металлистов» Dream Theatre до псходелических экспериментаторов The Flaming Lips. Существуют версии в стилистике даб-реггей, кантри, даже бабл-гам-рока. В свете этого относительно версии самого автора (примем для простоты точку зрения Уотерса) были, конечно, некоторые сомнения — не выйдет ли в итоге высокобюджетное пенсионерское караоке. Однако мэтр справился с задачей — это не просто перезаписанная, но переосмысленная «Обратная сторона Луны». Как ехидно заметил кто-то из американских критиков, «худшее, что есть на этом альбоме, — это сам Уотерс», с чем отчасти можно согласиться. Добавленные к знакомым мелодиям «философские» нарративные пассажи хриплым стариковским голосом звучат несколько утомительно. Но полное отсутствие гитарных соло (очевидно, в пику Гилмору) дало возможность использовать неожиданные оркестровки и амбиентные синтезаторные ходы, благодаря чему даже, казалось бы, заезженные до дыр Money и Us & Them зазвучали неожиданно свежо и ново.
Teeth Of the Sea
Hive
Лондонское трио под странноватым названием «Зубы моря» вот уже почти два десятка лет ведет неприметную, но весьма активную жизнь — вот уже седьмой альбом чудной (ударение на любой слог) электронной психоделии, одинаково годной для медитации и для танцев. Сэм Бартон, Майк Борн и Джимми Мартин не чураются эклектики, причем смело бросаются в воды, по общему правилу запретные для «серьезных музыкантов». На «Улье» эта смелость достигает апогея: минимал-техно, электро-поп, даже итало-диско тесно переплетаются здесь с наследием Nurse With Wound, Вангелиса и раннего индастриала.
Вдохновением для альбома послужил старый роман Фрэнка Герберта «Улей Хельстрома», повествующий о подземной колонии людей, социальная жизнь которой построена по образу и подобию насекомых — частью «Мы» Замятина, частью комикс о жутковатых мутантах. Примерно такое же впечатление оставляет и альбом, успешно сочетающий доходчивую поп-мелодику с авангардным подходом к ее реализации. Впрочем, лучшие три композиции (Artemis, Aether и Apollo) были написаны по заказу лондонского Музея науки для документального фильма о лунной миссии «Аполлон 11», так что наука в конечном счете торжествует и здесь над мрачными тоталитарными пророчествами.
Flamingods
Head Of Pomegranate
Бахрейн никогда не претендовал на статус рок-н-ролльного центра мира, но благодаря этому квартету (официально, впрочем, прописанному в Лондоне) вполне может сделать весомую заявку. Все участники интернационального квартета выросли в нефтяном королевстве, где и начали первые музыкальные опыты. Как Flamingods они заявили о себе 10 с лишним лет назад во время учебы в Лондоне. Лидеру команды Камалю Расулу пришлось перебазироваться в Дубай из-за визовых проблем, подданные британской короны Сэм Роу и Чарльз Прест остались на родине, четвертый участник коллектива, Картик Подувал, и вовсе обосновался за океаном. Тем не менее разбежавшийся по континентам квартет продолжает успешно записываться и концертировать — это уже пятый их альбом.
Первые два лонгплея Flamingods сочетали в себе «полевые» записи этнических песнопений, электронные ритмы и экзотические инструменты; на Head Of Pomegranate всё это сохранено, хотя и смягчено слегка более «попсовым» подходом к аранжировкам и звуку. Записывался альбом в Атланте с именитым продюсером Беном Алленом («Грэмми» 2006 года за работу над альбомом St. Elsewhere соул-дуэта Gnarles Barkley), что очевидным образом наложило свой отпечаток на финальный продукт — это озорная, в меру смурная, вполне танцевальная музыка с легким ближневосточным колоритом.
Ibrahim Hesnawi
The Father of Libyan Reggae
Африка, если верить знающим людям, не только колыбель человечества и цивилизации в целом, но и прародина всех популярных музыкальных стилей последних ста лет. С блюзом и рок-н-роллом всё давно понятно, но в самой Африке такая музыка воспринимается скорее как экзотика белых (хотя и повлияла на исконный тамошний афробит). Не то дело реггей — расслабленные карибские ритмы вкупе с декларируемых еще со времен Марли желанием вернуться «с рек Вавилонских» в родные африканские палестины моментально завоевали сердца и музыкантов, и слушателей Черного континента. Имена Альфы Блонди, Тикена Джа Факоли, Раса Кимоно, Лаки Дьюба известны большинству поклонников реггей и за пределами Африки, а вот Ибрахим Хеснави оказался незаслуженно подзабыт даже на родине в Ливии.
Теперь его имя стало известно — если не широкой публике, то хотя бы поклонникам берлинского лейбла Habibi Funk Records, уже много лет раскапывающего для западной публики различные редкости из стран Магриба и Ближнего Востока. На этой компиляции собраны и песни, ставшие в Ливии хитами, и редкости, за которыми команда Habibi Funk буквально охотилась по музыкальным лавкам Северной Африки. Подборка, хотя и лаконичная, но представительная — мастерство Хеснави, умело вплетавшего элементы алжирского раи, традиционной ливийской эстрады и американского фанка в свои реггей-боевики на арабском, сияет тут в полную силу.
«Мельница»
«Символ Солнца»
Представлять отечественному слушателю «Мельницу» нет нужды — коллектив под бессменным лидерством арфистки и вокалистки Натальи «Хелависы» О’Шей уже давно закрепил за собой звание одной из лучших фолк-роковых групп России. Девятый студийный альбом коллектива, будем честны, особых открытий не обещает (к тому же две песни с него, «Кащей» и «Сердце ястреба» уже выходили цифровыми синглами и хорошо знакомы поклонникам). Впрочем, близость к народной музыке и подразумевает некоторую склонность к следованию сложившимся традициям. Тем не менее говорить о неизменности «Мельницы» тоже нельзя — группа эволюционирует и меняется. Так, на «Символе Солнца» вновь звучит струнный квартет Main Strings, уже работавший над предыдущим альбомом коллектива «Манускрипт», а усилиями флейтиста Дмитрия Каргина звучание всё больше напоминает любимых отечественными меломанами титанов Jethro Tull.
Однако самым неожиданным, пожалуй, стал вокал на новом альбоме, который сама О’Шей охарактеризовала как «своего рода оптимистический фатализм». Интонация Хелависы в большинстве песен абсолютно материнская. Кажется, в истории отечественной поп-музыки последний раз такое удавалось (при всей несхожести и в музыкальном, и в идеологическом плане) разве что Валентине Толкуновой. «Носики-курносики» у «Мельнциы», конечно, не сопят, но что-то столь же домашнее и сострадательное слышится едва ли не в каждой строчке и каждом пассаже флейты.
