Вантовые и фартовые: о чем могут рассказать мосты Петербурга
В предисловии к своей книге о мостах через многочисленные петербургские водные артерии филолог и экскурсовод Лилия Сергеева устанавливает Санкт-Петербург на пятое место в мире по количеству мостов после Гамбурга (2500), Берлина (1700), Амстердама (1500) и Венеции (800), хотя точное количество их назвать затрудняется: цифры в разных источниках варьируются от 342 до 800. Критик Лидия Маслова представляет книгу недели специально для «Известий».
Лилия Сергеева
«Легендарные мосты. Истории и легенды о петербургских мостах»
М.: Издательство БОМБОРА, 2023. — 176 с.
Историю предметов своего исследования автор книги отслеживает с 1703 года, когда у Заячьего острова появился первый наплавной деревянный мост для строительства крепости «Санкт-Питербурх» (позже переименованной в честь апостолов Петра и Павла), до современности, которой посвящена заключительная глава «XXI век».
Галерею вантовых мостов новейшего времени, отличающихся, по мнению автора книги, «архитектурной выразительностью», открывает построенный в 2004-м Большой Обуховский — он очень выручает рассеянных петербуржцев, не всегда успевающих перебраться на материк с островов или обратно из-за ночной разводки мостов. Эту специфическую местную проблему Сергеева упоминает в главе «Нева», ностальгически отмечая, что сейчас открытие навигации требует от жителей и гостей города повышенной внимательности и необходимости следить за графиком разведения, а «раньше это был праздник, который сопровождался торжественными мероприятиями». Описывая церемонию открытия навигации, Сергеева цитирует мемуарную книгу «Из жизни Петербурга 1890–1910-х годов. Записки очевидцев» Д.А. Засосова и В.И. Пызина.
Из этой богатой различной фактурой книги можно почерпнуть также интересные сведения о процессе наведения наплавных, или плашкоутных, мостов — а именно такими были первые мосты через Неву:
«В разведенном состоянии мост устанавливался вдоль берега. Так как мост представлял собою жесткую систему из плашкоутов и ферм, то при наводке два-три буксирных парохода брали его целиком и разворачивали против течения для установки на свое место. Точная установка на место — вот главный момент всей операции. Надо было одновременно отдать якоря со всех понтонов и установленными на них воротами выбрать слабину канатов; все эти действия требовали согласования работы команд на буксирных пароходах и понтонах»
Но это техническая сторона дела, а есть еще и романтическая. Согласно одной из множества связанных с петербургскими мостами легенд, их появлением Нева обязана Екатерине I. Однажды императрица собралась в гости к Александру Даниловичу Меншикову, проживавшему во дворце на Васильевском острове, однако, садясь в лодку на переправе, замочила подол платья. После этого она велела собрать все имеющиеся лодки и составить их борт к борту от одного берега к другому, а поверх них положить деревянный настил.
Автор книги корректирует этот исторической анекдот более официальной информацией о том, что первый плашкоутный мост, Исаакиевский, был наведен в 1727 году по указу Петра II и соединял Адмиралтейскую часть и Васильевский остров, пока не сгорел в 1916 году: «...искра от проходящего мимо буксирного парохода попала в один из плашкоутов, где хранился керосин для освещения моста. Огонь мгновенно охватил весь мост, и его пылающие части поплыли по Неве». Полюбоваться на это трагическое, но наверняка и эффектное зрелище Сергеева предлагает глазами Александра Блока, сокрушавшегося в своих записных книжках 11 июля 1916-го: «Ночью догорает на взморье дворцовый мост. Всё очень тяжело».
Еще один очевидец из литературных кругов, А.С. Грибоедов, подробно поделится впечатлениями от наводнений, не менее губительных для мостов, чем пожары, в статье «Частные случаи петербургского наводнения», посвященной сильнейшему за всю историю города наводнению 7 ноября 1824 года: «Между тем сама Нева против дворца и адмиралтейства горами скопившихся вод сдвинула и расчленила огромные мосты Исаакиевский, Троицкий и иные. Вихри буйно ими играли по широкому разливу, суда гибли и с ними люди...»
Каналу, носящему имя Грибоедова с октября 1923 года (до этого он был Екатерининским), и его мостам посвящен один из интереснейших разделов книги. Здесь рассказывается среди прочего печальная история Ново-Никольского моста, который строился на канале в 30-е годы XIX века, но не прослужил ни дня. Из-за деформации береговых устоев он обрушился на глазах многочисленных зрителей прямо в день открытия, 8 октября 1837 года.
Зато потом на этом месте, на пересечении с Крюковым каналом, был построен первый на Екатерининском канале металлический мост по проекту Карла Ивановича Росси (обо всех упомянутых в книге архитекторах и инженерах, от голландского мастера Хармана ван Болеса, строившего деревянные разводные мосты при Петре I, до Анджея Пшеницкого, спроектировавшего обожаемый туристами Дворцовый мост, приводятся удобные биографические справки на полях). Более того, теперь Ново-Никольский мост, пусть и не очень изысканный визуально («его простая железобетонная арка скорее вызовет зевоту, нежели восхищение», — замечает Сергеева), является участником важного петербургского ритуала, связанного с архитектурным ансамблем «семимостья»:
Канал Грибоедова, вид в сторону церкви Спаса на Крови, Санкт-Петербург
«...если встать на Пикалов мост, переброшенный через канал Грибоедова как раз близ водного перекрестка, и посмотреть вокруг — можно увидеть целых семь мостов: Пикалов, Красногвардейский, Могилевский, Ново-Никольский, Смежный, Старо-Никольский, Кашин. Говорят, если прийти на это место седьмого числа любого месяца в семь часов вечера или утра, сосчитать семь мостов и загадать желание — оно обязательно сбудется»
Вероятно, о таком способе решения жизненных проблем не знали ни Петр Ильич Чайковский, ни его брат Модест, написавший жестокое либретто к опере «Пиковая дама», где бедная Лиза прыгает в Зимнюю канавку с Эрмитажного моста, вместо того чтобы попытать удачи на волшебном «семимостье».
