На днях появились данные об 11-м пакете санкций. По нефтегазовой отрасли РФ будет нанесен очередной мощный удар — вступит в силу запрет на импорт российского черного золота по северной ветке нефтепровода «Дружба». По той самой ветке, которую Германия и Польша обещали не эксплуатировать с декабря прошлого года и по которой поставки больше не осуществляются по инициативе нашей страны.
Прошел год с момента принятия шестого пакета санкций Евросоюза. Первое, что бросается в глаза, — это заметно снизившаяся динамика принятия новых ограничений. Первые шесть пакетов были приняты в течение четырех месяцев, а на следующие потребовалось более года невероятно плодотворной работы.
Разумеется, не стоит заниматься самоуспокоением и говорить, что санкции не оказывают ровным счетом никакого воздействия. К примеру, прервались цепочки поставок оборудования для нефтеперерабатывающих заводов, в обратном направлении больше не идут нефтепродукты. Но в то же время не стоит и преувеличивать эффективность европейских санкций.
Странам ЕС всё сложнее находить относительно безболезненные для себя, но достаточно грозно звучащие запреты, которые можно было бы ввести против России. Так, в области энергетики у Брюсселя остались только два больших и при этом «не обрубленных» сегмента: сотрудничество в сфере АЭС и природный газ. Атомные электростанции на данном этапе трогать нельзя — слишком бурное возмущение проявит Венгрия. На газовом фронте, несмотря на победные реляции, положение еще более сложное.
Хотя трубопроводные поставки из нашей страны в Евросоюз заметно просели (в первую очередь из-за обвалившегося потребления в Европе) и вряд ли превысят в текущем году 25 млрд куб. м, но это всё еще значимые объемы, отказаться от которых нельзя. Тем более нельзя, учитывая нестабильность поставок сжиженного природного газа (СПГ). Кроме того, значительную часть СПГ (порядка тех же 25 млрд куб. м) европейские потребители получают также из России. Фактически если ситуация резко не изменится, то в 2023 году наше голубое топливо удовлетворит примерно 13–15% европейского газового спроса.
Поэтому остается вводить громкие запреты, которые носят формальный характер. Например, можно ввести запрет на импорт нефти по северной ветке нефтепровода «Дружба».
Год назад, когда принимался шестой пакет санкций, Евросоюз ввел запрет на морской импорт российской нефти. Но, хотя формального запрета на использование магистрали «Дружба» не вводилось, Германия и Польша заявили, что прекратят покупать российское черное золото из всех источников в декабре 2022 года. Поэтому их, как правило, не указывали в перечне стран ЕС, которые могут и дальше покупать эту российскую продукцию.
Как показала практика, руководители Германии и Польши — настоящие хозяева своего слова. Захотели — дали, захотели — взяли. Прекращать поставки пришлось российской стороне, что в феврале вызвало возмущение в Варшаве. А Берлин, догадавшийся изъять у «Роснефти» доли в немецких НПЗ и оставшийся из-за этого без сырья от данной компании, начал лихорадочно бегать по рынку в поисках альтернатив. Сейчас у ФРГ есть соглашение с Казахстаном, в рамках которого в течение года будет поставлено 1,2 млн т — 10% от того объема, который перерабатывает один только завод в Шведте. Зато всегда можно обратиться за помощью к Варшаве, чтобы та помогла с доставкой нефти морем.
В досанкционные годы по северной ветке «Дружбы» в Польшу и Германию прокачивалось 25–35 млн т российского сырья. Это примерно соответствует тем объемам, которые в то же время поставлялись через порты Усть-Луга и Приморск. То есть одна ветка трубопровода замещала для российских экспортеров весьма крупный порт. На данный момент наша страна сократила добычу на 55–70 тыс. т в сутки, это снизило потребность в трубопроводном транспорте. А остальные «трубопроводные» объемы отправляются в дальнее зарубежье морем.
Первоначально с новыми европейскими запретами случился казус. Новость о санкциях со стороны ЕС прозвучала сенсационно: ограничения вводятся на российскую нефть, которая поступает в страны ЕС по южной ветке «Дружбы»! Это звучало слишком феноменально, чтобы быть правдой.
По южной ветке нефтепровода сырье получают три страны: Венгрия, Чехия и Словакия. На этот маршрут не распространялись никакие запреты, так как альтернатив ему просто не существует. Во всяком случае таких альтернатив, которые позволили бы импортировать те же 11–13 млн т нефти в год.
Но удивлял не сам факт, что Евросоюз мог оставить три страны без энергоносителя. Удивляло спокойствие Венгрии.
Венгерское руководство во время обсуждения прежних санкционных пакетов использовало любую возможность, чтобы выторговать себе исключения. Оно остро реагировало на любые запреты, которые могли ударить по интересам страны. В частности, бурную реакцию вызвали предложения ввести санкции против «Росатома» (в Венгрии российская корпорация строит крупную АЭС). А тут не просто молчание, а молчание на грани безумия. Ведь 20 июня Венгрия и Сербия подписали Меморандум о взаимопонимании по строительству нефтепровода мощностью 5,5 млн т.
Планируется, что новый нефтепровод общей протяженностью 304 км будет проходить по маршруту от населенного пункта Сазхаломбатта (Венгрия) до Нови-Сада (Сербия). Стороны предполагают, что в будущем магистраль можно будет продлить до греческих Салоников и албанского Дурреса.
Очевидным источником сырья будет «Дружба». Вряд ли венгерская и сербская стороны столь спокойно подписывали бы соглашение, если бы ресурсная база для этих поставок должна была в ближайшем времени иссякнуть. В итоге ошибку обнаружили, и выяснилось, что запрет южной ветки не коснется.
Запрет на прокачку российской нефти по северной ветке нефтепровода «Дружба» сегодня максимально безопасен и для Польши, и для Германии, так как поставок российской нефти уже нет. Для нашей страны эти санкции также безвредны, так как всё, что можно было, мы перенаправляем на другие рынки морем. Но в то же время нельзя не заметить, что Берлин и Варшава с учетом всех вводных будто кричат Москве: «Это не ты прекратила поставки! Это мы запрещаем тебе поставлять!» Максимально беспомощна позиция. Но надо же чем-то наполнять очередной пакет.
Автор — заместитель генерального директора Института национальной энергетики
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
