«Мы перестроили службу занятости, занимаемся ее новым обликом»
В ближайшее время не следует бояться высокого уровня безработицы, наоборот, предприятия будут нуждаться в квалифицированных рабочих группах. Обеспечить производства необходимыми кадрами получится за счет перестройки системы среднего профессионального и высшего образования, а также переподготовки сотрудников. О том, как развивается рынок труда и что нужно, чтобы решить проблемы безработицы в регионах, «Известиям» рассказала зампредседателя правительства Российской Федерации Татьяна Голикова.
«Приоритеты определены и сейчас»
— Одна из приоритетных задач — это обеспечение промышленных предприятий кадрами. В каких сферах удалось решить проблему, где она остается самой острой?
— Рынок труда в 2022 году очень сильно изменился по сравнению с тем рынком труда, который был в 2020 году в период ковида, когда мы решали задачи снижения безработицы. Сейчас безработица исторически низкая в России — 3,3%, или 2,4 млн человек, то есть она сократилась на 1,3 млн за последние два года.
Реагируя на вызовы, мы практически вручную перестраивали или подстраивали систему образования. Причем это не просто плановое, среднее профессиональное образование или высшее образование. Я говорю и о переподготовке кадров, которые есть на рынке труда.
В настоящий момент мы реализуем масштабную программу: наши безработные сегодня — это не те люди, которые не имеют профессионального образования. Просто их знания не соответствуют тем вызовам, которые сегодня складываются. Отрасли, которые нуждаются в кадрах, — это и стройка, и обрабатывающее производство. Самое главное — мы нуждаемся в квалифицированных рабочих. За последнее время, к сожалению, тренд уходил в сферу услуг, а сфера промышленности и соответствующие профессии, которые в ней востребованы, не получали приоритета. Наверное, во многом это было связано и со структурой экономики, и со структурой производства — рынок труда реагировал соответственно.
Нам потребовалось очень быстро перестраиваться. Но это сиюминутное решение, которое хоть и меняет ситуацию, но на самом деле требуется средний и долгосрочный прогноз, иначе программы технологического суверенитета или независимости нам не решить. В принципе приоритеты определены, и сейчас система образования должна ответить подготовкой кадров. Так, в рамках среднего профессионального образования мы запустили проект «Профессионалитет», который стал реализовываться с 2022 учебного года. Уже за этот неполный год 71 образовательно-производственный кластер объединил в себе среднее профессиональное обучение, работодателей и регионы.
— То есть они успевают просчитать ситуацию наперед?
— Сейчас некоторые уже просчитали вперед, некоторые еще находятся в процессе, и поэтому мы его запускали в пилотном режиме. Мы предполагали, что в ближайшие четыре года нам нужно будет подготовить порядка 600 тыс. ребят, по 150 тыс. принимая каждый год, но президент поставил перед нами более амбициозную задачу, чуть продлив время. Он сказал — миллион по 15 наиболее востребованным специальностям, среди которых и обрабатывающая промышленность, и робототехника, и информатизация, и сельское хозяйство, и много другого.
Что хорошо, мы сократили время подготовки, но не в ущерб качеству. Ребята сегодня с первого курса могут уже ходить на предприятия; оборудование, которое там используется, современное, оно есть и в профессиональных технических училищах. Ребята с первого курса попадают в практическую жизнь, имеют возможность не только приобретать навыки, но и получать некоторые дополнительные выплаты от работодателей либо в виде стипендии, либо в виде грантов.
У нас есть абсолютные лидеры, среди которых РЖД, «Росатом», ряд предприятий сельского хозяйства, которые крайне заинтересованы в такого рода взаимодействии и в том, что они уже через 2,5 года будут получать если не совсем готовых специалистов, но специалистов, которые понимают и знают производство. Самое главное — их не надо переучивать. Поэтому сегодня мы получили структурную безработицу, когда, например, в стройке на одного профессионального специалиста приходится 11 рабочих мест. А в среднем в промышленности — 9, то есть настолько не хватает специалистов, что мы переподготовкой реагируем в краткосрочном режиме, а в долгосрочном режиме говорим уже о полноценной подготовке.
— Должна быть какая-то система мотивации, ведь стереотип непрестижности рабочей профессии формировался долго?
— Настроение ребят меняется, и когда мы запустили проект «Профессионалитет», мы даже не думали, что он так хорошо зайдет. Ребята, которые закончили программу, стали амбассадорами проекта, что очень приятно, потому что они видят те перемены, которые происходят в их учебном заведении, и они видят, что обучающиеся являются востребованными у тех работодателей. Что важно, работодатели делают и социальный пакет для них, не только доплаты какие-то, не только прием на работу, но еще и здравоохранение плюс возможность получить жилье. Меняется и отношение регионов, потому что на их территориях расположены основные предприятия. Они хорошо чувствуют и понимают, какие кадры нужны, они же и создают инфраструктуру.
— Но здесь возникает еще одна проблема — наставничество?
— Безусловно, есть профессиональные преподаватели, которые работают сегодня в наших образовательных производственных кластерах. Работодатели уже выделяют своих специалистов, которые приходят преподавать в технологические училища, тратят свое время. Естественно, предприятия им платят. С ребятами возвращаются на предприятия и, по сути, сопровождают их по треку обучения. То есть появляется какая-то новая педагогическая система. Это наша новая реальность, и мы ее должны поддерживать. Я лично вижу в этом абсолютный залог успеха. Не всё так было плохо в прошлые времена, когда наставничество являлось одним из основных треков, по которым мы работали, по которым мы готовили специалистов и возрождались династии. Я надеюсь, что у нас будет точно так же в рабочих профессиях.
«Заставляют нас всё время перестраиваться»
— Заседание рабочей группы приводит данные: кадры нужны в таких крупных регионах, как Москва, Петербург, Свердловская область, Пермский край, Чувашия, Нижегородская область. Как насытить регионы? Как обстоит ситуация с внутренней трудовой миграцией?
— У нас есть и трудоизбыточные регионы, как их принято называть, есть и трудонедостаточные. Сегодня мы в индивидуальном порядке приглашаем руководителей предприятий на заседания рабочей группы, чтобы они имели возможность сказать, чего им не хватает, что им нужно от государства и какого рода решения мы должны принимать. Сегодня трудоизбыточными регионами, как правило, являются субъекты, которые имеют хорошую демографию, у которых суммарный коэффициент рождаемости, количество детей, рожденных одной женщиной, больше двух.
Самый трудоизбыточный регион, который имеет высокую безработицу, — это Республика Тыва. Там испокон веков была высокая рождаемость, люди занимались сельским хозяйством, промышленность не была так сильно развита. А регионы, которые назвали вы, они, наоборот, обладают крупным промышленным потенциалом. Конечно, они подобрали то, что у них было на рынке труда, и им нужны дополнительные ресурсы. Самая сложная задача — это внутренняя миграция, потому что убедить нашего человека, который имеет квартиру, устоявшиеся традиции и привычки, переехать на необжитое место с непонятными перспективами даже с хорошей работой, с хорошей зарплатой — очень сложно.
Как меру краткосрочного реагирования мы запустили программу под названием «Мобильность 2.0», чтобы помочь предприятиям компенсировать определенную часть расходов, если работник к ним переезжает из другого региона. Сейчас наша задача вместе с регионами отрабатывать инфраструктуру для того, чтобы люди были заинтересованы в переезде. Чтобы предприятия предоставляли соответствующий пакет социальных гарантий, чтобы мера стала реально работающей системой. Но это очень сложно, этим придется заниматься. Конечно, те регионы, которые вы назвали, это значительная часть оборонно-промышленных предприятий, они сейчас тоже нуждаются в персонале. Но должна сказать, что ребята идут на оборонные предприятия прямо из средних профессиональных училищ.
— Что является основным стимулом для человека для переезда, для того чтобы внутренняя мобильности росла? Это только деньги?
— Нет, конечно, каждый человек индивидуален абсолютно, у всех свои приоритеты в жизни, но инфраструктура имеет определяющее значение: куда пойти, чему посвятить себя после работы, есть ли медицина, есть ли куда отвести ребенка, есть ли где провести свой досуг. То есть без развития инфраструктуры — я не говорю о столичных городах, там всё в этом смысле хорошо — проблему внутренней мобильности не решить.
— То есть в первую очередь это задача равномерного развития регионов с одинаковыми условиями жизни?
— В научно-экономическом плане — это территориальное планирование, пространственное развитие.
— Но это уже задача региональных властей?
— Я бы так не сказала, потому что схема территориального планирования глобально принимается на федеральном уровне как стратегия пространственного развития. Другое дело, что вызовы времени заставляют нас всё время перестраиваться. И весь период 2020–2022 годов показал, как важно быстро перестраиваться и быстро реагировать на вызов.
Если бы человек не хотел перестроиться, ничего бы не получалось. Я думаю, что здесь очень многое зависит от внутреннего отношения к стране, уважение к ней и желания в ней жить и работать. Это не пустые слова.
«Сегодня случилось — сегодня реагируем»
— Расчеты по методологии Международной организации труда: в 61 регионе России уровень безработицы снижается, в 17 — растет. Что у вас вызывает наибольшее беспокойство?
— Те регионы, где растет безработица, по-крупному можно разделить на две части: первое — это традиционные регионы, где высокий уровень безработицы, — регионы Северного Кавказа. Там есть движение сокращения безработицы, но традиционно, как я уже говорила, там и высокая рождаемость, и другого рода занятость, не такая, как в другой части России. И вторая группа регионов — это регионы, которые пострадали, когда уходили крупные инвесторы, в том числе западные. Это текущая безработица, которая не представляет опасности, мы на эту ситуацию реагируем. Мы организуем временную занятость за счет государства, организуем общественные работы, но это уже сейчас не так востребовано, как когда был самый первый этап и когда мы боялись всплеска безработицы. Через короткое время стало понятно, что нам не следует бояться высокого уровня безработицы, что будет ровно наоборот, что она станет снижаться и мы будем нуждаться в квалифицированных рабочих группах.
— Насколько велик риск, что мы уйдем за эту нулевую черту безработицы и столкнемся с тотальным дефицитом кадров?
— Риск существует всегда, но мы своевременно принимаем меры. Я уже сказала, что мы в 2022 году и сейчас, в 2023 году, просто встречаясь с предприятиями, с регионами, слушая, какие проблемы у них возникают, пытаемся моментально реагировать на ситуацию и перестраивать традиционные подходы. Такие возможности гибкости у регионов обязательно должны быть.
Наверное, ни для кого не секрет, что с начала 2022 года мы перестроили службу занятости. Во-первых, мы занимаемся ее новым обликом, а во-вторых, за каждом предприятием, которое оказалось в сложной ситуации, мы закрепили персонального куратора. И, по сути, стали от службы занятости взаимодействовать с конкретным предприятием и с конкретной кадровой службой компании. Сегодня случилось — сегодня реагируем. Такого рода работа в 2022 году позволила нам не уйти в драматическую ситуацию.
