«К 2025 году выйдем на 1 трлн рублей эффекта от искусственного интеллекта»
После ухода из РФ разработчиков высокотехнологичного оборудования и программного обеспечения особо острым стал вопрос о технологическом суверенитете нашего государства. Он заключается как раз в том, что страна способна масштабировать любую технологию в соответствии с запросами экономики и граждан, рассказал в интервью «Известиям» на ПМЭФ зампредседателя правительства РФ Дмитрий Чернышенко. Не обязательно пытаться всё сделать самостоятельно внутри страны, но нужно обладать теми или иными технологиями и интеллектуальными правами на них, отмечает он. Одна их них — искусственный интеллект. По мнению Дмитрия Чернышенко, уже к 2025 году эффект от его использования в России достигнет 1 трлн рублей.
«Суверенитет заключается как раз в том, что страна способна масштабировать любую технологию»
— Вы отвечаете за технологический суверенитет. Определены ли точные направления? Что для этого нужно с точки зрения инноваций и как это будет работать?
— Президент дал поручение обеспечить суверенитет во всех критических отраслях. И здесь очень важно правильно отнестись к термину «технологический суверенитет». Сейчас в правительстве выработана методология его расчета: он рассчитывается по трем ключевым интегральным показателям, а из множества других собираются те, которые обеспечивают очень четкое понимание, какого уровня технологического суверенитета, в какой области был достигнут. В промышленности или конкретных отраслях, например станкостроении, — это когда есть понимание уровня зависимости от иностранных решений, в частности станков, или технологии, или программного обеспечения.
Суверенитет заключается как раз в том, что страна способна масштабировать любую технологию в соответствии с запросами экономики и граждан. Не обязательно пытаться всё сделать самостоятельно внутри, но ты должен обладать технологией и интеллектуальными правами на нее. Если экономически это целесообразнее производить у себя, то можно это делать в случае наступления какой-то неблагоприятной ситуации. Нужно иметь возможность очень быстро наладить производство — это и называется «технологический суверенитет». Его высокие показатели труднодостижимы в тех областях, в которых мы были в большой зависимости от иностранных технологий.
Но, например, в строительстве мы практически 95% всего оборудования и материалов умеем производить сами. В микроэлектронике сложнее. Очень многие технологии в мире доступны только в некоторых странах — например, литографы или инертные материалы, которые позволяют производить микросхемы малой топологии. В основном это потребительская электроника. Но для нас важно обеспечить суверенитет в области микроэлектроники.
Нашей оборонной промышленности достаточно топологии, 24 нанометра вполне достижимы в 2030 году, и мы планомерно к этому двигаемся. Сейчас мы владеем 90-нанометровыми технологиями и закрываем текущие потребности нашей страны, но пока еще не в тех масштабах, которые нам нужны. Поэтому микроэлектронику приходится закупать периодически извне — дальше мы как раз будем делать так, чтобы достичь технологического суверенитета и иметь возможность производить это самостоятельно.
— Кто здесь главный двигатель в текущей ситуации — государство или нет?
— Если бы бизнес действовал по законам коммерции, то у нас никогда не было бы своей микроэлектроники. Сейчас развитые страны в спешном порядке пытаются у себя создавать «чистые комнаты», лаборатории, микросхемы. В глобальной схеме распределения случилось так, что литографы оказались в Голландии, а производства микросхем — на Тайване. Понятно, что все крупные страны не хотят быть в такой зависимости и выстраивают свои технологические цепочки. Россия тоже в этом участвует. Главный заказчик у нас — народ, президент. Это обеспечение суверенитета нашей страны, возможность защитить нашу экономику, граждан от несправедливого отношения к нам.
— В Китае ежедневно регистрируется около тысячи высокотехнологичных стартапов. У нас эта ситуация возможна?
— Чисто математически мы, конечно, с Китаем не можем сравниться, потому что это пропорционально скорее населению. Но это складывается из разных мер поддержки — всё начинается со средней школы, когда есть специальные программы обучения, которые позволяют талантливым детям сосредоточиться на будущем предпринимательстве. Дальше при переходе в высшую школу действует специальная поддержка молодых ученых и молодых стартаперов, которые могут даже без отрыва от обучения получить 1 млн рублей на свой стартап или могут взять академический отпуск и при этом попытаться развить свое начинание.
Есть специальные программы, которые позволяют студенту развивать стартап. С помощью технологических предпринимателей уже создано несколько десятков передовых инженерных школ, где в партнерстве с реальными заказчиками из технопарков немало тех, которые готовы поддерживать стартапы, выводить их на уровень прототипирования. Чтобы можно было представить уже инвесторам какие-то прототипы изобретений и тем самым дать им возможность выйти на новый рыночный уровень. Государство на всех этапах поддерживает наших стартаперов, и количество стартапов, как мы видим, растет. Эту работу просто надо продолжать, это как питательная среда, из которой обязательно родятся там будущие Илоны Маски.
«ИИ — это очень мощный инструмент повышения эффективности любых рутинных процессов»
— То, что вчера казалось фантастикой, сегодня уже абсолютная реальность — искусственный интеллект. Что происходит в России с этой точки зрения? ИИ — угроза или помощник?
— У меня очень спокойное, профессиональное, поскольку я программист по образованию, математик, отношение к искусственному интеллекту. Я бы его не демонизировал. Понятно, что это алгоритмы, которые работают с большими объемами размеченных данных. Здесь просто вопрос, чьи это данные, кто их размещал и какие алгоритмы.
Сейчас мир действительно находится на пороге так называемой сингулярности, когда будет качественный скачок использования этих технологий. Конечно, искусственный интеллект — это очень мощный инструмент повышения эффективности любых рутинных процессов. Он может замещать большое количество существующих, традиционных профессий. И у нас более 20% компаний в стране так или иначе уже начали использовать ИИ. Мы как государство, как регулятор, конечно, пытаемся помогать. Чтобы излишне не зарегулировать его, чтобы дать ему возможность развиваться, чтобы стимулировать предприятия использовать технологии искусственного интеллекта, мы поддерживаем разработки ученых.
У нас шесть отобранных центров компетенций искусственного интеллекта, где действительно на мировом уровне осуществляются прикладные проекты в этой области. Есть отдельные дорожные карты, которые обязывают софинансировать и государство, и частных инвесторов, а также участвовать в этих проектах для получения общего результата. Есть, конечно, общественные организации, которые следуют кодексу этики искусственного интеллекта, для того чтобы использовать его только во благо. И многие вещи нам еще предстоит сделать для того, чтобы можно было эту технологию использовать без вреда.
Наверное, один из самых важных вопросов — это использование своих данных. Сейчас доступны для исследования западные модели, генеративные сети используют данные, которые заканчиваются 2021 годом. Это данные, понятно, что не российские, поэтому когда задаются некоторые тестовые вопросы, получаются определенные результаты, и некоторые владельцы регенеративных сетей закрывают ряд тем просто для того, чтобы не попадать в неловкие с политической точки зрения ситуации. Это тоже область, которую нам предстоит пройти, преодолеть, научиться это модерировать, управлять.
— Три закона робототехники, написанные Айзеком Азимовым, возникли еще задолго до. Вы сами сказали о том, что сейчас государство старается очень аккуратно определять и регулировать законами эту сферу. Мы готовимся уже к этому? Есть какие-то понимания наработки, как это должно существовать?
— Мы готовимся, но не так, как это делается на Западе. Мы видели, что в течение года накалялось общественное мнение, всех пугали глобальные угрозы со стороны КНР: китайский искусственный интеллект поработит Америку и так далее. И потом, при конгрессе был организован псевдообщественный орган, который на самом деле сами же ведущие корпорации вручную и создали, для того чтобы прикрывать те цели, которые они преследуют. А цели у них очень простые, как у любых глобальных коммерческих компаний, — зарабатывать и использовать технологии искусственного интеллекта для извлечения прибыли всеми возможными способами. Здесь у них, как всегда, все средства хороши, а мы как белые рыцари. И для того чтобы не отстать от технологий и оставаться белыми рыцарями, нужно будет какие-то компромиссы находить.
Конечно, мы их должны искать с нашими отраслевыми лидерами, которые входят в ассоциацию компаний-лидеров ИИ. Они все известные, у нас президент не случайно проводит конференции каждый год по искусственному интеллекту. И там даются очень важные поручения. К 2030 году ожидается, что будет порядка $17 трлн вклад в мировой ВВП, и мы должны получить в этом свою справедливую долю. К 2025-му, я думаю, выйдем на 1 трлн рублей эффекта от искусственного интеллекта.
Сейчас уже во всех взрослых клиниках Москвы ИИ осуществляет поддержку врачебных решений, с его помощью поставлено уже около 1 млн диагнозов. Есть электронные издания, в которых весь контент целиком создается с помощью искусственного интеллекта на очень высоком редакторском уровне, сложно отличимом от того, что делают ваши коллеги своим трудом. Поэтому надо просто уметь это эффективно использовать.
