«У нас точно есть колоссальный запас прочности банковской системы»
Агентство по страхованию вкладов (АСВ) начало тестировать выявление активов в криптовалютах собственников и топ-менеджеров банков-банкротов. Кроме того, оно запустило новый раунд в привлечении так называемых охотников за головами, которые разыскивают выведенные такими собственниками средства, прежде всего за рубеж. Об этом, а также о том, стоит ли беспокоиться о возможном крушении банков и сколько вернули «проштрафившиеся» владельцы рухнувших финорганизаций, в интервью «Известиям» на ПМЭФ рассказал генеральный директор АСВ Андрей Мельников.
«Нам отказывали не по существу, а потому что мы представители РФ»
— Андрей Геннадьевич, как происходит поиск активов собственников, которые привели свои банки и другие финорганизации к разорению в условиях санкций? Понятно, что большая их часть скрывается за рубежом. Как изменился этот процесс?
— Если говорить концептуально, то ничего не изменилось. Были определенные сложности. Допустим, мы столкнулись с политически мотивированными решениями судов в Прибалтике в отношении судебных процессов, которые мы вели, где нам отказывали не по существу, а потому что мы представители Российской Федерации. Были зарубежные юристы, которые, видимо, перестраховались и решили прекратить с нами взаимоотношения. Всё это внесло некоторые временные коррективы. А так мы последовательно продолжаем вести работу и по розыску активов, подключая детективов, и ведем судебные процессы. Может, кому-то покажется, что мы действуем медленно, но судебная работа за границей, к сожалению, не быстрая.
Если говорить просто о последних новостях, показательно то, что признали банкротство Анатолия Мотылева, который является бенефициаром целой группы банков. Наши совокупные требования к нему составляют порядка 48 млрд рублей. Он признан банкротом в России, Великобритании и Швейцарии. В апреле этого года суд в США признал английскую процедуру банкротства Анатолия Мотылева. Кроме того, в отношении него возбуждено уголовное дело в Швейцарии, что также позволит упростить процедуру получения информации о выведенных и сокрытых активах.
— А какой вид активов вы разыскиваете? Только консервативные? Наверняка есть сложности с тем, что вывод средств может осуществляться через криптовалюты, например. Таким видом активов вы интересуетесь и можете ли до них добраться?
— Очевидно, что люди, которые украли деньги в банках, понимают, что рано или поздно мы до реальных активов дойдем. Поэтому гипотеза о том, что часть из них хранит средства в криптовалюте, крайне правдоподобная. Мы этим тоже занимаемся.
— И у вас есть возможность выявлять такое?
— Мы сейчас эту возможность тестируем.
— Какие результаты тестов?
— Когда будут результаты, тогда мы и скажем.
— Но всерьез взялись за эту работу?
— Если мир движется в эту сторону, мы же не можем отставать. Мы идем вслед за ним.
— Ведение судебных разбирательств за рубежом — это всегда длительный и дорогостоящий процесс. Помнится, у вас была такая программа очень яркая в связи со своим названием — «Охотники за головами». Она еще существует?
— Да. Сейчас в работе находится 15 договоров с компаниями, которые пошли по этому пути, они сами финансируют и розыск активов, и судебные процессы, и обращения взысканий, прежде всего за границей. Вознаграждение они получают по принципу «гонорар за успех» — им выплачивается процент от фактических поступлений в конкурсную массу по итогам проведенных мероприятий. Средний размер вознаграждения — 30%. Благодаря привлеченным компаниям не тратятся средства конкурсной массы ликвидируемых финансовых организаций.
Они занимаются контролирующими лицами 37 банков с общей суммой наших требований практически в 1 трлн рублей. Нет случаев, чтобы кто-то отказался на полпути, опять же коллеги последовательно работают, инвестируют в эти процессы. Возможно, в этом году или в следующем мы уже готовы будем говорить о результатах. По крайней мере, процессы в отношении Георгия Беджамова (совладелец Внешпромбанка с дырой примерно в 200 млрд рублей. — «Известия») тоже ведутся по пути «Охотников за головами». Есть успешные дела по признанию активов Георгия Беджамова, хотя они были оформлены на третьих лиц в России. Это сумма, которая тоже исчисляется миллиардами рублей.
«Это не те ресурсы, которые нужны нам с вами для экономического развития»
— Президент поручил проработать меры по поддержке участников спецоперации и их семей. Есть ли у АСВ предложения по этому поводу?
— Мы предложили это сразу. Помимо обычных кредитных каникул, попросили кредиторов поддержать нас, чтобы сделать для участников СВО кредитные каникулы с беспроцентным периодом. Для предоставления кредитных каникул заемщикам ликвидируемого банка требуется согласие комитета его кредиторов. Дело в том, что средства, полученные от заемщиков в счет погашения долга, идут в конкурсную массу, а затем распределяются между кредиторами.
И они в подавляющем большинстве случаев с нами соглашаются. Может быть, наш вклад в этот общий процесс маленький по сравнению с масштабами других банков. У нас всего 34 обращения на 46 млн рублей. Мы также готовы предоставлять кредитные каникулы для юридических лиц, которые относятся к малому и среднему предпринимательству, если они состоят из единственного участника, который призван в ряды СВО.
— Относительно недавно у вас появилось новое направление по гарантированию средств, которые формируются в системе Негосударственного пенсионного обеспечения. Как проходит его интеграция в систему?
— Это одна из новых государственных программ, которую нам поручили, как администратору, запустить. И она запущена с 1 января этого года, причем за это время, как вы знаете, произошло заметное изменение в рамках стратегии правительства по формированию долгосрочных сбережений. Вместо стандартной гарантированной суммы в 1,4 млн рублей применяется сумма в 2,8 млн рублей.
Формируется фонд, он уже приблизился к 1 млрд рублей. Мы ведем, так скажем, инфраструктурную работу: переговоры с банками-агентами, с актуариями, потому что они должны будут оценить размер активов, которые переводятся в другой фонд для того, чтобы выплачивать уже назначенные пенсии. То есть достаточно большой пласт подготовительной работы.
— Понятно, что сумму страхового покрытия для новой программы сбережений повысили до 2,8 млн рублей, чтобы конкурировать с банками. Но они тоже могут возмутиться и сказать: мы предложим депозиты на 10 лет и тоже хотим такую страховку.
— Давайте мы сначала посмотрим, появится ли на рынке десятилетний депозит. У каждого финансового института есть свое предназначение. И не зря установлены разные уровни гарантий. Мы говорим о финансовых посредниках, которые формируют действительно долгосрочные ресурсы для экономики, — это страховые компании и пенсионные фонды, а совершенно точно не банки. Они в лучшем случае будут заниматься привлечением средств на средний срок: три года, пять лет, думаю, что это потолок. Но это не те ресурсы, которые нужны нам с вами для экономического развития. Пенсионные фонды — это десятилетия, долгосрочное страхование жизни — это десятилетия.
— То есть вы думаете, что вряд ли будет поднят вопрос об увеличении суммы страховки по вкладам, если их срок поднимут до 10 лет?
— Давайте мы дождемся таких продуктов и посмотрим на их популярность. Скажем, банки могут привлекать так называемые безотзывные вклады через сберегательные сертификаты. Но их доля крайне мала. Думаю, так же не будет популярен и десятилетний вклад.
— В связи с тем что, пока сформируется за счет взносов пенсионных фондов эта система, весь груз ложится на уже существующий фонд. Не понадобится ли АСВ снова помощь ЦБ?
— Если государство решило создать такого рода систему, значит, оно абсолютно уверено в своих силах и финансовых возможностях. Можем провести аналогию. Система страхования вкладов и система гарантирования добровольных пенсионных накоплений построены по одним и тем же принципам. Есть фонд, который формируется в текущем режиме за счет взносов участников. При создании системы страхования банковских вкладов был период, когда мы пришли к Центральному Банку, попросили кредит, потому что исчерпали свои собственные возможности. В прошлом году с этим кредитом, а это больше 800 млрд рублей, рассчитались. И сейчас снова пришли к профицитному финансированию. Продолжая эту аналогию — если вдруг у нас риск для системы пенсионных фондов случится, есть проверенный механизм заимствований у Центрального Банка.
— У вас есть с ЦБ договоренность, что вы к нему придете, если что?
— Этот механизм прописан в законе.
— Он распространяется и на этот случай?
— Конечно. И он крайне яркий, показывающий, как этот механизм на самом деле работает.
«Рано или поздно мы придем за деньгами кредиторов»
— Как обстоят дела с привлечением к субсидиарной ответственности собственников и топ-менеджеров кредитных организаций?
— Это, наверное, один из самых сложных элементов в нашей работе. Когда мы проводим ликвидацию финансового института, то мы сначала продаем те активы, которые есть. Потом устанавливаем вину людей через суд либо в рамках уголовного преследования — кто нанес ущерб кредиторам, и должны им этот ущерб вменить. Вот, по крайней мере, в рамках гражданского судопроизводства у нас было подано 600 исков на сумму в 2,7 трлн рублей.
— В три раза больше, чем вы брали у Центробанка.
— Да. Ответчиками выступают примерно 3 тыс. человек. Почти по 400 искам мы уже получили судебные решения, там сумма взыскания около 400 млрд рублей. Еще достаточно большой пласт вынесенных решений у нас дожидается фиксации суммы уже в конце ликвидации банков. Если мы пошли по пути привлечения к ответственности, то нужно сначала очистить баланс, рассчитаться со всеми кредиторами. Тогда будет четко фиксироваться дыра в банке, которая виновным лицам вменяется.
Теперь — как денежные средства возвращаются. Я напомню, что это взыскание с лиц, которые нанесли ущерб. Это совсем финальная стадия нашей работы, которую в массовом режиме мы практически начали только с прошлого года. То есть досудились либо завершились уголовные дела.
Пошли первые поступления: 5 млрд рублей мы получили, примерно на 120 млрд арестованы активы в основном в рамках уголовных дел, а дальше начинается процесс, который уже обсудили, — розыск активов. И это работа, которой мы будем заниматься, очевидно, года два, три, четыре, может быть, больше в основном в рамках персональных банкротств всех эти товарищей.
— Но ведь собственник сам может покрыть ущерб, чтобы избежать уголовной ответственности. Как часто они прибегают к этой возможности?
— Это тоже результат, который мы получаем от последовательного предъявления исков к виновным лицам. В законе действительно есть возможность третьему лицу погасить все требования перед кредиторами и забрать себе активы. За этим лицом может скрываться и бенефициар банка, и действительно третье лицо, которое рассматривает закрытие организации как инвестпроект, а мы с таким сталкивались.
Для того чтобы подтолкнуть людей к таким решениям, они должны понимать, что это для них лучшая альтернатива перед судебным и уголовным преследованием. И за последние годы у нас число таких случаев заметно увеличилось. Это 25 финансовых институтов, по которым кредиторам вернули более 24 млрд рублей.
Пять лет назад такого не было. Люди понимают, что рано или поздно мы придем за деньгами кредиторов. Лучше пойти на мирное соглашение раньше. Это мы можем только приветствовать. Причем есть бенефициары банков, которые вне рамок этого стараются на максимальную величину уменьшить размер ущерба кредиторам. Они просто выкупают активы, отзывают свои требования, ведут переговоры с заемщиками, с тем чтобы, что называется, к ним прилетела в результате меньшая сумма.
«Это не 2008-й и не 2004-й»
— Рейтинговые агентства постоянно делают прогнозы, что до конца года с рынка уйдет сколько-то десятков банков. В текущей ситуации, когда в США рушатся кредитные организации, это очень волнует людей. Вы считаете, что такой сценарий может докатиться до нас? И готово ли АСВ к такому развитию событий?
— Такие прогнозы делаются каждый год. Хочу вспомнить первую сессию на ПМЭФ. На ней говорилось, что экономическая жизнь в рамках глобальной экономики распадается на фрагментарные зоны. Нет уже общего рынка теперь, поэтому переход кризиса из одной части экономики в другую сталкивается с другими торговыми связями. Прямого переноса нет. Это не 2008-й и не 2004-й.
— То есть эффект домино не работает?
— Нет, уже не работает.
— Санкции помогли?
— А теперь вернемся к санкциям. Если мы прожили достаточно спокойно прошлый год и в этом году нет ни одного отзыва лицензии, это значит, что у нас точно есть колоссальный запас прочности банковской системы.
