Не пытайтесь покинуть: почему глобальный бизнес не может уйти из Китая
Крупные транснациональные компании в последние месяцы много раз объявляли о переносе производства из «фабрики мира» — Китая — в другие регионы в связи с обострением международной обстановки. Осуществить такой исход на самом деле оказывается намного сложнее просто потому, что подходящих на замену КНР стран нет. О том, почему мир в ближайшее время обречен на дальнейшее доминирование китайской промышленности, разбирались «Известия».
Порвать с Поднебесной
Разговоры о «расцеплении» (decoupling) китайской экономики с остальным миром впервые стали ходить еще во время кризиса 2008 года. Тогда в основном имелась в виду американская экономика, которая из-за проблем с долгами, платежным балансом и банковским кризисом должна была вернуть некогда выведенный в Китай капитал обратно.
Этого не случилось, хотя кое-какие производства действительно вернулись, причем не в традиционный американский «ржавый пояс», исторический промышленный регион, а в южные штаты вроде Джорджии и Техаса. Напротив, в следующие годы стремительно рос товарооборот Китая с США, а американские компании активно увеличивали свое присутствие в КНР. Про европейцев и говорить нечего: за 2010-е объем инвестиций из ЕС в Китай вырос вдвое, до €140 млрд. Лишь немногим меньше были капиталовложения в обратном направлении.
Следом произошли еще три кризиса, которые должны были спровоцировать какую-то форму «расцепления». Во-первых, торговая война с введением пошлин и санкций, разразившаяся примерно через год после вступления на должность президента США Дональда Трампа. В 2020 году, когда началась пандемия, возник вопрос к производственным цепочкам в Китае, которые страдали от жестких локдаунов. Наконец, в 2022–2023 годах конфликт на Украине и тайваньский вопрос еще сильнее перессорил Вашингтон и Пекин. Всё это создало определенное политическое давление на работающие в Китае компании и повысило потенциальные риски.
Еще один аргумент за выход из КНР совсем не политический и отражает долгосрочные тренды. Он сводится к следующему содержанию: в первый период современной глобализации Китай предоставлял дешевую рабочую силу, которую можно было быстро научить выпускать самые разные виды товаров. Сейчас этот аргумент не работает. Хотя зарплаты в КНР всё еще ниже, чем в Северной Америке и Западной Европе, страна относится к категории государств со средним уровнем дохода и различия уже не столь велики, чтобы от размещения там производств была значительная выгода. К примеру, за 2011–2016 годы расходы на труд в Китае выросли на 64%, а в следующие четыре года — еще на 30%.
Без альтернативы
В теории перенос мощностей в такой ситуации логичен и вполне выполним — после определенных расходов на организацию производственных площадок опыт работы в Китае можно применять и в других странах Восточной и Южной Азии, Латинской Америки или Восточной Европы. Поэтому в последние годы многие компании активно говорят о переносе своей бизнес-активности в другие регионы. За минувшие несколько месяцев такие заявления делали Apple, Sony, Adidas и Samsung. Однако реализовать программу оказывается намного сложнее, чем декларировать.
За 40 лет с момента включения китайской экономики в глобальную в стране была создана сложная разветвленная система промышленной инфраструктуры и логистики, где за счет масштабов и сильнейшей конкуренции может быть без проблем организован полный цикл производства и транспортировка практически любого товара — как потребительского, так и промежуточного. Есть все необходимые специалисты, рабочие, финансовая и юридическая экспертиза, накоплен огромный опыт работы с местными властями. Всё нужное находится в одном месте или в одной юрисдикции. Так гораздо проще вести работу в режиме минимальных запасов (lean inventory), что экономит компаниям значительные суммы денег. Это классический пример выгоды от концентрации производства, компенсировать которую — задача совершенно титаническая.
Проблемы начинаются в самых базовых секторах вроде производства одежды. Казалось бы, перебазировать легкую промышленность должно быть наиболее просто. Действительно, часть производств переехали из Китая в последние 10–15 лет в страны вроде Бангладеш, Вьетнама и Индонезии. Но полное расставание с Китаем для иностранных брендов по-прежнему остается где-то за линией горизонта. Достаточно взять Actively Black, который собрался найти новое место работы в Латинской Америке из-за тарифной войны и локдаунов. Владелец компании, бывший баскетболист Лэнни Смит, вскоре выяснил, что с этой задачей «не справится никто в Западном полушарии». Другие компании попробовали альтернативный вариант, но передумали: производитель обуви и аксессуаров Steven Madden разместил половину своего производства сумок в Камбодже на фоне американо-китайских торговых войн, но в 2020 году, когда срок действия пошлин завершился, вернулся назад.
Разница в стоимости рабочей силы в сравнении, скажем, с Вьетнамом становится не такой уж и большой — не более чем в два раза. Зато многие другие факторы оказываются совсем не в пользу альтернатив. К примеру, стоимость перевозки одного контейнера из Хошимина в Лос-Анджелес примерно на $300 больше, чем из Шанхая, и это в лучшие времена. А с учетом того, что вьетнамская портовая инфраструктура сильно перегружена и в целом находится не в самом лучшем состоянии, перевозка может увеличиваться до $3 тыс. Резко подскочила и стоимость земли во Вьетнаме. С 2018 по 2021 год цена квадратного метра под фабрики, склады и другую коммерческую деятельность выросла с $30 до $160.
Наконец, даже при переносе в другие страны остается потребность в материалах, комплектующих и других ресурсах. Всё это вновь приходится заказывать в Китае, так как промышленность Вьетнама, Индонезии и других производственных площадок не может организовать поставки в должном объеме. А попытка выстроить полный цикл в той или иной стране практически невыполнима — чтобы работа была отлажена, нужно составлять целую экосистему для группы производителей и нескольких смежных отраслей. В итоге получается следующая картина: если доля Китая в мировом производстве одежды с 2010 по 2018 год сократилась с 37 до 31%, то доля текстиля, напротив, возросла с 30 до 38%.
В более сложных отраслях, где нельзя быстро подготовить сколько-нибудь качественных сотрудников, а потребности в инфраструктуре существенно выше, перенос и вовсе выглядит фантастикой. В лучшем случае удается вынести на аутсорсинг один или несколько компонентов, однако основное производство всё равно остается на территории Поднебесной.
Китайские потребители
Однако препятствия лежат не только в сфере собственно выпуска продукции. Китай является еще и одним из ключевых потребителей продукции практически всего спектра. В стране живет более 1,4 млрд человек, и хотя в последние годы население практически не растет (а по итогам пандемии впервые за много десятилетий сократилось), потребление продолжает увеличиваться и всё еще имеет огромный нереализованный потенциал. Повышение ВВП на душу населения до уровня Южной Кореи означает увеличение внутреннего рынка страны в два с половиной раза. А он и так огромен. Сейчас около четверти всей выпускаемой в мире одежды, четверть потребительской электроники, почти 40% автомобилей, 12% фармацевтических препаратов потребляется в Китае. Хотя львиную долю внутреннего рынка насыщают местные фирмы, немалое количество компаний из США и Европы остаются крайне от него зависимы, хотя эта зависимость и распределена неравномерно.
При этом 200 крупнейших американских, европейских и японских компаний, так или иначе представленных в Китае, в 2021 году заработали там $700 млрд, пишет The Economist. В 2017-м показатель составлял $413 млрд. За этот период случились торговые войны Трампа, эпидемия коронавируса и массовые локдауны, которые почти остановили китайскую экономику в позапрошлом году. Более того, их зависимость от китайского рынка даже увеличилась: если в 2017-м организации получали в КНР 10% своей выручки, то в 2021 году она увеличилась до 13%. В наибольшей степени это касается производителей разнообразного компьютерного «железа» (30% всей выручки выходит из Китая), потребительского сектора (26%) и корпораций, выпускающих промышленное оборудование (22%). Первым будет особенно сложно в новых обстоятельствах, учитывая жесткие меры, принятые правительством США в отношении китайского производства полупроводников, и возможные контрмеры со стороны Пекина.
Вынос производства для многих компаний может означать потерю целых сегментов китайского рынка, особенно учитывая меняющиеся предпочтения потребителей в КНР, которые всё чаще выбирают местные бренды, если речи не идет о премиальных товарах (хотя и здесь есть некоторые подвижки).
Пока, несмотря на все заявления, в статистике внешней торговли нет никаких признаков ухода из КНР иностранцев. В минувшем марте экспорт Китая показал хороший рост, увеличившись на 14,8% по сравнению с показателем апреля 2022 года, и достиг $315,6 млрд. Положительное сальдо торгового баланса выросло на 82%. При этом именно в торговле с США произошел некоторый спад: доля контейнеров из Китая на американском рынке сократилась на 10 п.п., до 32%, тогда как отметился рост доли поставок из Индии и Таиланда (4 и 5% соответственно). Делать из этого какие-то глубокие выводы рано.
Реальные шаги компаний пока не подтверждают спада. К примеру, в марте глава Apple Тим Кук встречался с министром торговли Китая Ван Вэньтао, где стороны обсудили развитие бизнеса компании в стране и стабилизацию цепочек поставок. Ранее сообщалось, что Apple перенесла часть производства в Индию и даже поставила задачу собирать в этой стране 25% всех айфонов. Но планы уперлись в низкое качество производственных процессов и многочисленные логистические сложности, так что если эта задача и будет выполнена, то не в обозримом будущем.
На данный момент трудности с переносом производственных мощностей из Китая показывают, что обратить вспять глобализацию как минимум в данном случае крайне непросто. Однако легко себе вообразить масштабы мирового торгового и экономического кризиса, если международно-политическая ситуация дополнительно обострится вплоть до принудительного разрыва экономических связей между крупнейшими экономиками мира. А вот в том, что такие соображения станут препятствиями для возгорания новых глобальных конфликтов, есть немалые сомнения.
