80 лет назад, 22 марта 1943 года, немецкие оккупанты и их украинские пособники из 118-го полицейского охранного батальона учинили бесчеловечную расправу над жителями белорусской деревни Хатынь. Хотя фашисты уничтожили много деревень, именно эта навсегда останется в истории символом массового уничтожения населения и трагедии всего советского народа.
Было всё так. Утром 22 марта два взвода 1-й роты 118-го полицейского охранного батальона отправились восстанавливать поврежденную партизанами линию телефонной связи между поселком Плещеницы и Логойском. Их возглавлял шеф 1-й роты, гауптман охраной полиции Ганс Вёльке — чемпион берлинской Олимпиады 1936 года по толканию ядра и любимец Адольфа Гитлера. По дороге полицейские угодили в засаду, устроенную партизанским отрядом «Мститель» бригады «Дяди Васи». В перестрелке, согласно донесению от 12 апреля 1943 года шефа батальона майора охраной полиции Эриха Кёрнера, кроме Вёльке, были убиты три и ранены два украинских полицейских.
Вызвав подмогу, полицейские для начала «по ошибке» расстреляли 26 жителей деревушки Козыри, собиравших неподалеку в лесу хворост и заготавливавших дрова, а потом бросились преследовать по следам на снегу партизан. Участие в преследовании приняли и прибывшие из Логойска головорезы из особого батальона СС «Дирлевангер». Вскоре они вышли к Хатыни, где партизаны устроили привал и сели обедать. Началась перестрелка, в ходе которой трех партизан убили, а пятерых ранили. Их товарищам под натиском превосходящих сил врага пришлось оставить деревню.
В нее сразу же ворвались разъяренные каратели. Они действовали по давно опробованной схеме. Взяв Хатынь в кольцо, пошли по домам и стали выгонять людей на улицу. Мужчин было мало — в основном дети и женщины. Хатынцев загнали в находившийся неподалеку от дома кузнеца Иосифа Каминского сарай, обложили его соломой и подожгли.
Участвовавший в преступлении полицейский Остап Кнап позже показал: «Находившиеся в нем люди стали кричать, плакать, молить о пощаде, ломиться в запертые ворота. В этот момент кто-то из командиров, уже отошедших от сарая и расположившихся у фланга цепи полицейских, дал команду открыть по сараю огонь. Все стоявшие в цепи, и я в том числе, открыли по находившимся в сарае людям стрельбу… Стреляли до тех пор, пока не обвалилась пылающая крыша сарая и не затихли крики и стоны…». Кнап признался в том, что сделал не менее пяти выстрелов, а крики и стоны, от которых «становилось жутко», затихли не сразу.
Находившийся в забитом людьми сарае Каминский нарисовал еще более страшную картину: «Я со своим 15-летним сыном Адамом оказался около стены, убитые граждане падали на меня, еще живые люди метались в общей толпе словно волны, лилась кровь из раненых и убитых. Обвалилась горевшая крыша, страшный, дикий вой людей еще усилился. Под ней горевшие живьем люди так вопили и ворочались, что эта крыша прямо-таки кружилась».
Каминскому удалось протиснуться между горевшими односельчанами к двери и сделать несколько шагов вперед. У полыхавшего сарая он увидел стоявшего и стрелявшего по пытавшимся спастись людям украинского карателя. Одна из пуль попала Каминскому в левое плечо. Кузнец упал, притворившись мертвым: «У меня была обгоревшая задняя часть тела и руки. Лежал я совершенно разутый, так как снял горевшие валенки, когда выполз из сарая... Вскоре я услышал сигнал к отъезду карателей, а когда они немного отъехали, мой сын Адам, лежавший недалеко от меня, в метрах примерно трех, позвал меня к себе, вытащить его из лужи. Я подполз, приподнял его, но увидел, что он перерезан пулями пополам. Мой сын Адам еще успел спросить: «А жива ли мама?» И тут же скончался».
Узнать, что его мать мертва, несчастный Адам не успел. А его отец, кузнец-богатырь Иосиф, за тот страшный день превратился в раздавленного горем старика. 22 марта он лишился всей семьи — жены, дочери и троих сыновей. Потерял и родного брата Ивана. Погибли жена, два сына и три дочери Ивана Каминского.
Пока одни каратели чинили расправу, другие грабили обезлюдевшие избы. «Помню, что из Хатыни в батальон привели 15 коров», — позже вспоминал Иван Петричук. Перед уходом из Хатыни каратели подожгли все дома и строения. В тот день в огне и от пуль погибли 149 человек, в том числе 75 детей. Толику Яскевичу было семь недель! Всего за несколько часов деревня превратилась в кладбище.
Главный вклад в эту «работу» внести украинские пособники нацистов. С детьми они обращались столь же бесчеловечно, как и со взрослыми. Позже сами каратели поведали о том, что выбравшегося из горящего сарая и пытавшегося спастись мальчика пяти–шести лет застрелил из пистолета лично командир 118-го полицейского охранного батальона Константин Смовский. И так поступал не только он. По признанию эсесовца Алексея Стопченко, «все без исключения каратели нашего взвода стреляли людей, поджигали дома».
Трагедию, аналогичную хатынской, пережили многие деревни оккупированной территории СССР. Задолго до Хатыни, 25 октября 1941 года, гитлеровцы расстреляли 318 мирных жителей брянской деревни Хацунь, а в 1942-м сожгли ее дотла. Согласно данным, обнародованным несколько лет назад руководителем международного проекта по увековечиванию памяти жертв нацистского геноцида «Сожжённые деревни» Натальей Кирилловой, только на территории Белорусской ССР «были превращены в руины 209 городов и городских поселков, разграблено и сожжено 9200 сел и деревень, 628 из них разделили судьбу Хатыни (сожжены вместе с жителями), 186 деревень не возродились».
Автор — доктор исторических наук, обозреватель журнала «Историк»
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
