«Вопрос в том, на кого еще нападет это сумасшедшее американское животное»
Ирак прошел испытания, связанные с американской оккупацией, чередой кризисов и периодом конфессиональных чисток. И хотя страна всё еще раздираема противоречиями, главное, что она не развалилась. Такое мнение высказал посол России в Ираке Эльбрус Кутрашев. В интервью «Известиям» по случаю 20-й годовщины вторжения в республику войск США и их союзников дипломат также рассказал о том, как Ирак живет сейчас, насколько сильным осталось американское влияние в стране, как в ней относятся к России и почему Багдад готов лишь на дозированное сотрудничество с Китаем.
«Для них главной задачей было, чтобы Ирак не восстановился»
— 20 марта 2003 года войска США и их союзников вторглись в Ирак. Как вы оцениваете начало войны в республике два десятилетия спустя?
— Мы, естественно, по-прежнему считаем вторжение коалиции в Ирак незаконным. Потому что оно не было одобрено Совбезом ООН. Многие государства были напуганы, потому что страна, которая пользовалась авторитетом, подверглась нападению под ложным предлогом. Вопрос был в том, на кого еще нападет это сумасшедшее американское животное, потому что они тогда объявили, что будут делать всё, что хотят.
В 2003 году оккупанты сюда зашли, не имея плана действий. Они наломали дров. Англосаксы собирались использовать Ирак как базу для дальнейших действий в регионе. Они открыто заявляли, что отсюда будут бить по Ирану, Сирии и даже по Саудовской Аравии.
Американские войска вошли в Центральный Багдад и низвергли статую Саддама Хусейна, 9 апреля 2003 года
— Каким Ирак хотели сделать американцы? Как шло становление иракской государственной системы после свержения Саддама Хусейна?
— Режим Саддама Хусейна был очень жестокий. Конечно, у него были свои сторонники, их было немало. Но те, кто боролся с американской оккупацией, отнюдь не выступали за реставрацию старого режима. С одной стороны, при нем Ирак был сильный в военном и экономическом отношении, с другой — это была жесткая диктатура.
Американцы в условиях оккупации начали сотрудничать с теми, кого устраивало, что режим Саддама Хусейна свергнут. Оккупанты хотели сохранить контроль над страной, а иракцы — быстрее прийти к власти и распоряжаться ею самостоятельно. Никто не желал, чтобы иностранцы здесь оставались надолго. В этом клубке противоречий и сложилась нынешняя иракская государственная система. Формировали ее большей частью, конечно, американцы. Для них главной задачей было, чтобы Ирак не восстановился. Для этого нужно было обеспечить децентрализацию власти.
В свое время Ирак превратился в горящую землю под ногами его американо-британских оккупантов. Завоевали они его относительно легко, основные потери стали нести, уже когда хозяйничали в стране. В результате в Ираке возник ИГИЛ и раскрутилась «Аль-Каида» (обе организации запрещены в РФ). Они начали устраивать теракты. Всё это было показательно: с этой страной шутить нельзя. Из Ирака терроризм начал доставать до Европы.
Что касается политической системы, то в Ираке закрепился принцип, согласно которому основные посты должны быть справедливо распределены между курдами, шиитами и суннитами. Однако проблема в том, что каждый человек выдвигался на должность от определенной партии. Зачастую складывалась парадоксальная ситуация, при которой подчиненные отказывались слушать руководство.
— Номинально после вторжения США в Ираке установилась демократия, однако по факту это далеко не так?
— Да, совершенно верно. Их задачей было, чтобы Ирак не возродился.
— Что можно сказать про Ирак сейчас, насколько страна стабильна?
— Эта страна еще формируется, но в принципе испытание временем Ирак прошел. Кризис, связанный с иностранным вторжением, оккупацией, с ИГИЛ, перманентное состояние тупика, конфликты, споры, период конфессиональных чисток — через всё это Ирак прошел и остался одной страной по-прежнему. Да, она раздирается противоречиями, здесь очень бурная, тяжелая политическая жизнь. Много чего не получается, но страна не развалилась.
«Преуменьшать роль военного присутствия США нельзя»
— А как сейчас разные группы в Ираке воспринимают американское военное присутствие? Считают ли они Штаты по-прежнему оккупантами?
— Нет, понятию оккупации это уже не соответствует. Термин «американская оккупация» в регионе применим только к Сирии. Там у американцев незаконная база в районе Ат-Танф на сирийско-иорданско-иракской границе и такое же присутствие в Заефратье — это мы называем оккупацией. В Ираке они находятся по просьбе иракского правительства. Тут в этом смысле всё легитимно.
Сейчас американское военное присутствие относительно небольшое. Если сравнить с 2003 годом, когда у них группировка была порядка 120 тыс. человек, если не больше, то сейчас речь идет о примерно 2,5 тыс. человек. Это уже в любом случае не оккупационная армия, которая контролирует ситуацию.
Но американское военное присутствие не такое мощное по сравнению с тем, что было 20 лет назад, не потому, что американцы такие белые и пушистые, и не потому, что они одумались. Просто у них ничего здесь не вышло, им пришлось адаптироваться к новым условиям.
С другой стороны, преуменьшать роль военного присутствия США ни в коем случае нельзя, потому что, во-первых, это базы, на которые можно в любой момент перебросить сколько угодно людей. Плюс эти базы можно использовать как аэродром подскока, если надо что-то сделать. И есть вещи, которые не определяются количеством военнослужащих. В частности, это то, что, по сути, американцы контролируют иракское воздушное пространство.
— А еще каким-то образом влияние США на Ирак проявляется?
— Если говорить здесь об американском влиянии, оно комплексное. Военное присутствие — это лишь его часть. У них еще и очень существенное влияние на иракскую финансово-банковскую систему. По сути дела, ее в нынешнем виде создавали американцы, замкнув на себе многие иракские потоки. К примеру, согласно действующей системе, средства от продажи иракской нефти поступают на счета США.
Иракская экономика во многом работает по схеме наличности. У них есть своя национальная валюта, и она везде используется, но тем не менее доллар тоже нужен, и доллары эти поступают из США наличными самолетами. Естественно, точных цифр никто не знает, но далеко не один и не два миллиарда в месяц сюда наличными привозят из США. То есть вы можете представить степень взаимосвязанности экономик двух стран и в данном случае иракскую зависимость. И когда американцы в этом плане решили навести порядок, они нанесли Ираку очень сильный экономический ущерб: курс национальной валюты упал, рынки затрясло. В общем, такая неприятная зависимость налицо.
Это устоявшаяся система. Как ее поменять? Для этого нужно менять всю страну. А стране меняться некогда, она постоянно находится в состоянии выживания.
«Американо-иранская конкуренция в Ираке не выходит за рамки разумного»
— Есть же и другие внешние игроки, оказывающие влияние на то, что происходит в Ираке? Иран, например.
— Иран здесь тоже имеет колоссальное влияние. Ирак балансирует между Ираном и США. Обе страны для него важны. У Ирана здесь нет своих войск, но есть политические силы, проиранские вооруженные отряды.
Слава богу, американо-иранская конкуренция в Ираке не выходит за рамки разумного. Американцы, которые, по сути, сами своей бездумной политикой пустили сюда Иран — а он на тот момент был для них главным врагом, — понимают, что они отсюда Иран не вытеснят. И иранцы понимают, что вытеснить отсюда США невозможно. И обе страны не заинтересованы в дестабилизации Ирака. В этом смысле между ними консенсус.
Справедливости ради скажу, что не только Иран и США, здесь много других игроков: и Британия играет свою роль, и арабские монархии Персидского залива играют, и сирийцы в свое время, пока сами не оказались в состоянии глубочайшего кризиса, тоже здесь вели определенную игру. Такова судьба страны, которая подверглась иностранному вторжению, дестабилизации, — сюда заходят все. Причем необязательно под корыстными мотивами, иногда просто заходят, чтобы обеспечить свою безопасность, свои интересы здесь, пока это всё не докатилось до дома. Такая вот вселенская трагедия.
— А как здесь относятся к России?
— Еще в конце 1990-х Россия знала, что в Ираке нет никакого оружия массового уничтожения. Мы считали, что надо снимать санкции или хотя бы облегчать. А вот западники хотели Ирак душить дальше. Экономическая блокада страны по решению Совбеза ООН к концу 1990-х уже свою легитимность стала утрачивать.
Люди, которые, по сути, вернулись в Ирак благодаря свержению Саддама Хусейна, не испытывали к России какого-то негатива и не имели претензий за то, что Москва пыталась воспрепятствовать этому вторжению США. Наоборот, они ценят, что РФ всегда была другом Ирака и поддерживала его, в том числе в условиях незаконной экономической блокады, которую устроили западники.
«Наступательная мощь Китая вызывает небезосновательные опасения»
— Одной из самых громких международных новостей последнего месяца стало известие о нормализации отношений между Ираном и Саудовской Аравией при посредничестве Китая, который в последнее время очень активизировался на Ближнем Востоке. Что думаете о потенциале КНР как факторе освобождения и возрождения Ирака?
— Что касается Китая, то, конечно, его способности к экономической экспансии весь мир на себе чувствует. Иракцы очень дружественно настроены к КНР. Это несомненно, у Китая здесь врагов нет. Но при этом даже те, кто за сотрудничество с Китаем, выступают за то, чтобы оно было дозировано и балансировалось контактами с другими странами. Иначе китайцы здесь всё захватят.
Иракцам совершенно не улыбается, чтобы кто-то один, даже такой большой друг, всё захватил. Они понимают, что надо в национальных интересах соблюдать какой-то баланс. Поэтому у других стран тоже есть в Ираке шанс, пусть и не всегда в результате того, что они могут предложить такие же хорошие условия, как КНР. Китайцы готовы прийти и всё дешево делать, но при этом, как я сказал, наступательная мощь этой страны вызывает небезосновательные опасения.
В 2019 году, когда премьер-министром был наш друг Адель Абдель Махди, он подписал соглашение на $100 млрд китайских инвестиций. Китайцы были готовы заходить. И тут начались массовые протесты. Недовольные иракцы с социально-экономическими требованиями вышли на улицы, и правительство пало. И тогда же, кстати, начался кризис внутриполитический, который потом продлился не один год и формально закончился только в конце 2022-го.
Так вот из опыта мировой истории мы знаем, что протесты бывают разные. Иногда за ними стоят те, о ком не знают те, кто протестует. И здесь основная версия, что протесты против Адель Абделя Махди стали расплатой за то, что он разозлил американцев своим прокитайским курсом.
