Все побежали: немцы и белогвардейцы на московских сценах
Последний месяц зимы был отмечен в столичных театрах сразу несколькими заметными новинками. Не все из них обещают остаться в истории, но обозреватель «Известий» Влад Васюхин добросовестно оценил все, привлекшие внимание здесь и сейчас.
«Двадцать третий»
«Мастерская Петра Фоменко»
К идущим на сцене «Мастерской Петра Фоменко» инсценировкам классических «кирпичей» (от «Улисса» до «Доктора Живаго») добавилась еще одна — «Черный обелиск» Эриха Марии Ремарка.
Написанную в 1956 году «историю запоздалой юности» поставил худрук театра Евгений Каменькович. Поставил в свойственной ему манере большого стиля, где эффектная театральная форма, в данном случае чуть ли не кабаре, соседствует с философским содержанием, с щедрой подачей густого авторского текста, иногда превращая зрелище в радиоспектакль.
Действие происходит в 1923 году — отсюда и «злободневное» название, напоминающее, что история движется по спирали. Черный, красный и желтый — основные цвета спектакля — напоминают о флаге Германии, где живут все персонажи. Декорации Александра Боровского — панели, окрашенные в эти цвета, и костюмы действующих лиц выдержаны в той же гамме.
Людвиг Бодмер (Юрий Буторин) — альтер эго самого Ремарка. Он поэт, вчерашний участник Первой мировой, а ныне продавец надгробий в маленьком вымышленном городе Верденбрюк. От его имени и ведется рассказ — и о потерянном поколении, и о предчувствии новой войны. А черный обелиск, который в итоге всё же удается продать, становится символом времени.
«Бег»
«Ленком Марка Захарова»
«Он любил эту пьесу, как мать любит ребенка», — вспоминала вдова Михаила Булгакова. Вероятно, драматург был бы счастлив, что спустя почти 100 лет его «Бег» востребован, что в Москве «апологию белогвардейщины» сегодня играют аж в трех популярных театрах.
Об Александре Лазареве, решившем поставить эти «восемь снов» на родной ленкомовской сцене, тоже можно сказать, что он любит «Бег». Когда-то его знаменитые родители, Александр Лазарев-старший и Светлана Немоляева, играли в постановке Андрея Гончарова в Маяковке, и тот спектакль его, юного, ошеломил. Но можно ли сказать, что подобный эффект произведет на зрителей нынешняя версия? И да и нет.
Поклонники стиля Марка Захарова уже увидели в премьерном «Беге» «тот самый Ленком». Комплимент, прямо скажем, довольно сомнительный. Ведь помимо склонности к музыке, танцам и пиротехнике фирменному стилю выдающегося режиссера, чье имя добавлено теперь к названию театра, были присущи ирония, мудрость, экспрессивность, сатира. Ну и конечно, Захаров, как мало кто другой, умел так работать с актерами, что от них шел в зал мощный поток энергии. Сказать, что Александру Лазареву удалось подняться до этих вершин, было бы преувеличением.
Но «Бег», безусловно, будет пользоваться кассовым спросом: и Булгаков — бренд, и как минимум две звезды — Максим Аверин (генерал Чарнота) и Игорь Миркурбанов (Хлудов) — в спектакле есть.
«Й»
Театр Ермоловой
Столичная публика уже привыкла к играм с названиями классических произведений, даже если, как в данном случае, это сделано на грани фола. Увидев на афише одинокое «И краткое», не все зрители подумают о повести Гоголя «Вий», а не о чем-то другом.
Режиссер-дебютант Денис Парамонов свой отказ от авторского названия объяснил тем, что в спектакль добавлены фрагменты других гоголевских текстов, а потому это не совсем «Вий». То есть содержание расширено, а название сокращено? Объяснение звучит малоубедительно, поскольку сегодня редкий постановщик обходится исключительно авторским текстом и не добавляет в спектакль черновые записи, письма, статьи и прочее.
Парамонов оказался не чужд и другой нынешней моде — инкрустировать классические или советские пьесы современными шлягерами: здесь на радость залу душераздирающий хит Татьяны Булановой про то, что «еще одна осталась ночь у нас с тобой», исполняется вживую. Вероятно, стоит напомнить, что главные персонажи — семинарист Хома Брут (Филипп Ершов) и мертвая панночка (Александра Милешина) — проводят три ночи в запертой церкви.
На первый план режиссер вывел тему любви, а не мистики. Вероятно, этим, а не экономией постановочных средств, можно объяснить и то, что панночка в гробу не летает.
Лаконичное по сценографии зрелище — вневременное, но почти в стиле лофт — играют на Новой сцене Театра Ермоловой, где, как правило, спектакли получаются более удачными, чем на основной. Новое прочтение «Вия» не стало исключением.
«Черная кошка, белый кот»
Театр на Таганке
Кинохиты на театральную сцену переносят гораздо реже, чем снимают фильмы на основе пьес. И тем не менее этот процесс можно назвать трендом сезона: почти одновременно в Вахтанговском театре замахнулись на «8 1/2» Федерико Феллини и «Амадея» Милоша Формана, а в Театре на Таганке выпустили спектакль по мотивам комедии Эмира Кустурицы «Черная кошка, белый кот».
Режиссер Юрий Муравицкий с фанатской любовью переработал первоисточник и получил на постановку благословение автора: «Он посмотрел на меня глазом большого кита». Юрий придумал, что историю будут разыгрывать в бродячем цирке, а цыганских баронов и членов их семей сыграют клоуны и клоунессы, в их числе даже народная артистка России сногшибательная Любовь Селютина, работающая в этом театре с 1974 года. Разумеется, не обошлось без участия живого оркестра.
Один из персонажей «Черной кошки…» говорит: «От судьбы не уйдешь, а вот со свадьбы сбежать можно». Поставив этот яркий, разухабистый, колоритный спектакль, Юрий Муравицкий вдруг по собственному желанию «сбежал» с поста главного режиссера «Таганки», который занимал чуть больше года, но выразил надежду на новых «общих детей», то есть спектакли, «но уже в свободных отношениях». Говорят, это будет «Гамлет».
«Коралловый остров»
Театр Наций
«Так это же Голдинг! «Повелитель мух»!..» — воскликнет любой более-менее начитанный театрал. Однако авторы сценической версии Светлана Баженова и Артем Терехин (он же режиссер) предпочли дать своему спектаклю название старинного приключенческого романа Роберта Баллантайна (1857), хоть и повлиявшего на написанную почти через 100 лет книгу британского литературного нобелиата, но во многом от нее далекого.
Если викторианские подростки, попавшие в результате кораблекрушения на необитаемый остров, ведут себя как подобает джентльменам, то в знаменитом тексте Голдинга группа мальчиков, спасшихся в результате авиакатастрофы, борется за выживание, напрочь забыв о хороших манерах и эмпатии, убивая в себе добрые чувства (а затем и друг друга).
Спектакль-притчу играют в Новом пространстве Театра Наций, где публика сидит по обе стороны длинного помоста, частью которого стал лягушатник с водой. Восемь молодых артистов, вчерашние выпускники мастерской Олега Кудряшова в ГИТИСе, отважно освоили это травмоопасное пространство, они играют своих узнаваемых персонажей, не экономя силы, эмоции, слезы… Зрители не останутся безучастны, и это, пожалуй, главная причина отправиться на «Коралловый остров».
