«Многие североамериканские ребята сейчас знают, что такое "Торпедо"»
Уроженец Зеленограда и проспект «Каролины» Василий Пономарев — один из самых талантливых центральных нападающих страны за последнее десятилетие. В прошлом году лидер юниорской сборной России 2002 года рождения воевал за игровое время в КХЛ с тренерами «Спартака», который арендовал форварда у «Харрикейнз», а после завершения сезона в Европе вернулся в Северную Америку на плей-офф и выиграл с фарм-клубом «Ураганов» Кубок Колдера. В интервью «Известиям» и «Спорт-Экспрессу» он рассказал о чемпионстве в АХЛ, развитии в системе «Каролины» и взаимоотношениях со «Спартаком».
«Ты постоянно через слово слышишь на арене Fuck»
— Все примерно понимают, как празднуют победу в Кубке Стэнли. Как в АХЛ отмечают Кубок Колдера?
— Честно говоря, хотелось бы побольше праздничных мероприятий. Всё прошло как-то очень сухо. Мне казалось, что это глобальное событие, но нет. Провели в Ледовом дворце небольшую автограф-сессию с болельщиками. На нее пришло достаточно много народу — одна из двух центральный трибун была полностью заполнена. Нам похлопали, мы раздали автографы, а потом просто посидели с командой в ресторане.
На финальную часть пришло всё руководство, весь персонал арены. Мне кажется, что по русским меркам это слишком скучно. В России даже бы в ВХЛ закатили большую вечеринку. Здесь же никакого пьяного угара не было — всё прошло очень сдержано.
— Фарм-клуб «Каролины» базируется не совсем в Чикаго, а в его пригороде — Роузмонте. Расскажи, что это за место.
— Отсюда до Чикаго, как от Москвы до Зеленограда, — минут 30–35 на машине. На самом деле очень приятный городок. Мы постоянно в разъездах, но у нас очень удобное расположение. Нам недалеко ехать до того же Милуоки, с которым у «Вулвз» много игр, буквально полтора часа на автобусе в день матча — и ты на месте. Примерно столько же ехать до фарм-клуба «Чикаго» «Рокфорда». Кстати, даунтаун Рокфорда оставил не самое лучшее впечатление. Ничего не хочу сказать про болельщиков, но там ты постоянно через слово слышишь на арене Fuck. Не самое приятное место. А сама арена располагается на территории бывшей тюрьмы.
У нас же очень милый городок с одноэтажными домиками. В Роузмонте есть вся необходимая инфраструктура, есть большой торговый центр прямо рядом с домом. Я бы его сравнил со своим родным Зеленоградом. Ничего не могу сказать плохого. В последние дни тут немного подморозило — до –10, но, надеюсь, скоро вернемся в нормальное русло и будем жить потеплее. Все-таки на Новый год было около +1.
— Что касается публики, такое было только в Рокфорде?
— Такое я видел пока только там. Меня пугали в том году Стоктоном, где раньше выступал фарм-клуб «Калгари». Но мы играли там в плей-офф, и туда приходила очень приличная публика. Какого-то неуважения к сопернику не заметил. Плюс у «Хит» была очень комфортная арена.
— С Ярославом Аскаровым вне хоккея удается пересекаться или полтора часа слишком много для дружеских посиделок?
— Все-таки для каких-то внехоккейных встреч у нас достаточно большое расстояние между городами. В выходные хочется отдохнуть. У нас вчера был первый выходной за две недели. До этого они проходили в самолетах, когда мы летели с дальних выездов. Хочется просто полежать дома, поговорить по телефону, посмотреть кино.
«Ему сразу пять отгружают, и он тут же опускается на землю»
— Обычно, когда люди приезжают доигрывать сезон в АХЛ, ничего хорошего из этого не получается. У тебя же вышло с точностью до наоборот. Плюс ты даже успел провести около десяти матчей в регулярке.
— Да, успел сыграть 11 матчей. Приехал и получал удовольствие от каждого проведенного дня здесь. Наслаждался моментом и понимал, что это именно то, как я вижу свою идеальную спортивную жизнь. Ты получаешь удовольствие и играешь в хоккей, который тебе нравится. На тебя никто не давит, и ты даешь результат. Я нашел ту игру, в которой получал удовольствие 24/7.
— По статистике регулярка у тебя получилась веселее, чем плей-офф.
— Если посмотреть, то я пропустил одну игру перед плей-офф из-за старой травмы, из-за которой пропускал месяц и в России. Подошел к тренеру и сказал: «Я могу сыграть, но если получу травму, то вылечу надолго. Не переживайте, дайте мне пропустить один матч, и потом я не скажу ни одного слова за весь плей-офф, как бы ни болело». Тренер доверился мне. Он вообще доверял мне с первого дня. Он постоянно прислушивался к каждому игроку.
— Ваш тренер Райан Варсофски взял Кубок Колдера всего в 35 лет и после чемпионства получил повышение, уехав помогать Дэвиду Куинну в «Сан-Хосе». Что он дал тебе в прошлом сезоне?
— Доверие. Считаю, что я его не подвел.
— С новым тренером Броком Шеаном коннект наладили?
— Меня Петя Кочетков всегда подкалывает. Я часто говорю тренеру: Good morning, Brock. В ответ мне постоянно прилетает: «Ты че его бро называешь?!» Отвечаю: «Нет, Брок. Ты просто букву «к» не слышишь».
У нас хорошая связь. Стараюсь честно относиться к каждой игре и к каждой тренировке. Тут тренеры это видят. Здесь нет такого, что ты можешь кого-то обмануть. Акцент делается на честную работу на льду и за его пределами. Брок доверяет мне и помогает развиваться другим ребятам. Вообще ничего плохого не могу сказать.
— Свечников жаловался, что Кочетков замучил его своими историями про Пензу.
— Если бы он не уезжал в основу и мы бы не переехали в одноместные номера, то каждый день видели бы друг друга и получали только удовольствие от этого. У нас с ним такой деревенский юмор.
— Он после командировок в «Харрикейнз» не зазнается?
— Ни разу. Он же потом приезжает в АХЛ, ему сразу пять отгружают, и он тут же опускается на землю. А если ему еще на следующей тренировке две забить, то Петя потом ходит весь день убитый (смеется).
— Как я понял, тебя часто используют в связке с Александром Пашиным, с которым вы выигрывали Мемориал Глинки в 2019-м.
— Сейчас тоже играем в одном звене. Если ничего сверхъестественного не произойдет за два дня, то так и будем вместе.
— У него пока не совсем получается заиграть. Еще идет адаптация?
— Думаю, дело даже не в адаптации, а в знании языка. Когда ты сюда приезжаешь, нужно влиться в коллектив. Необязательно моментально отвечать, но в идеале нужно хотя бы понимать, что тебе говорят. У него уже прошла адаптация, сейчас он играет намного лучше, чем в начале сезона. С каждым матчем видно, как он прогрессирует. Просто осталось поверить в себя.
«Сюда много кто из русских может приехать»
— В чем ты добавил за полтора года в системе «Каролины»?
— Мне кажется, что у меня чуть-чуть изменился склад ума — стал принимать меньше поспешных действий. Даже при здешнем прессинге и маленькой коробке всегда есть две-три секунды подумать — не нужно бездумно отбрасывать шайбу. Иногда, когда нет времени, просто чуть пробрасываю ее в чужую зону, иногда — играю чуть потоньше.
Можно иной раз сделать тонкую передачу, которую перехватят. Если ее перехватят, то ничего страшного, если нет — получится классный пас. Нужно не бояться пробовать. Мы играем все в АХЛ. Даже в НХЛ Кучеров и Макдэвид ошибаются в дриблинге или при передачах. Здесь никто за это не наказывает — тебе не придется полировать лавку за ошибку.
— Какие кардинальные отличие между АХЛ и КХЛ ты уловил за время в «Чикаго»?
— На мой взгляд, хоккей в КХЛ более позиционный — всегда можно чуть придержать шайбу. В Россию зачастую ты выходишь из собственной зоны через раскат, а не как здесь, когда ты выбрасываешь ее и вы идете давить. Плюс команды больше строят позиционную оборону.
В Америке же больше обороны и работы на возврате, когда вся тройка соперника бежит и ты ее догоняешь. В России защита больше идет с раската, с системы. Но я ничего не могу сказать плохого про КХЛ — там тоже очень хороший хоккей.
— Вы не обсуждали с генеральным менеджером «Каролины» Доном Уоделлом, что «Харрикейнз» в последние годы пачками драфтует русских парней?
— Мы с Доном не в таких близких отношениях. Может, в какой-то момент добавят синий цвет, и мы будем играть в красно-бело-синих свитерах.
— Никишина ждете?
— У Никишина есть еще дела в КХЛ. Сюда много кто из русских может приехать. Насколько помню, тот же Кирилл Слепец задрафтован «Каролиной». Летом к нам приезжал Георгий Дронов. Всем надо быть готовым, что ни для кого не забронировано место в основной команде. Придется проходить всё с нуля, несмотря на все свои регалии. Неважно, олимпийский чемпион ты или нет. Приезжаешь в АХЛ и всё доказываешь. Ребята сами должны решить, готовы ли они всё это проходить.
— Ахаэловской зарплаты на жизнь хватает?
— У меня был момент в жизни, когда отец ушел с работы и за 15 тыс. рублей в месяц стал тренером. Я в принципе адаптирован ко всему. Мне много не нужно. По ресторанам здесь я не любитель ходить — готовлю сам.
Если ты считаешь, что тебе не хватает этих денег, то это какая-то завышенная самооценка и требования. У меня всего хватает. Если чего-то не достает, то всегда можно найти выход: либо от чего-то избавиться, либо найти какой-то дополнительный заработок.
— Есть объяснение, почему у ребят с твоего драфта получается так тяжко заходить в НХЛ?
— А у поколения 2001 года лучше получилось?
— Ненамного.
— Мне тоже так кажется. Это дело времени. Тот же Вася Подколзин сейчас в АХЛ играет. Всему свое время. Все работают, чтобы быть там [в НХЛ].
«Обещать — не значит жениться — вот что я теперь точно знаю»
— За три года в Северной Америке уловил разницу между российскими и местными тренерами?
— Основное различие — в подходе. В Америке никто кричать не будет. Здесь всё спокойнее и будут принимать ошибки. В России ошибки иногда могут оказать очень большое влияние на твою карьеру.
В АХЛ одна-две ошибки на тебя не повлияют — ты выйдешь в следующей игре и больше не сделаешь их. В России же ты тоже поймешь, что сделал не так и больше не допустишь этих косяков, но следующего раза у тебя может уже и не быть.
— Почему у тебя не получился прошлый сезон в «Спартаке»?
— Не могу сказать, что не получилось в «Спартаке». Если бы мне кто-то сказал. Если бы со мной сели и поговорили. Рассказали, что и почему не так, что я делаю неправильно и что от меня хотят видеть. Тогда, наверное, узнал бы причину. А я ее до сих пор не знаю.
— Ты не пытался инициировать этот разговор с тренерами?
— Пытался. «Ну вот сейчас такая ситуация, ну ты же понимаешь, есть ребята старше».
— Вы расстались в холодных отношениях.
— Знаешь, 70-е закончились, когда не стало Высоцкого, 80-е — когда умер Цой, 90-е — трагической гибелью Сергея Бодрова. Я думаю, что мои отношения со «Спартаком» точно так же закончились. Слава Богу, что при этом никто не пострадал.
— Что тебе обещали перед арендой? Бывший тренер красно-белых Борис Миронов говорил, что ты ему нужен в центре четвертого звена.
— «Обещать — не значит жениться» — вот что я теперь точно знаю.
— Я хорошо помню матч с «Йокеритом», после которого тебя отправили в ВХЛ. Ты ловишь на себя пару опаснейших бросков на последних секундах при минимальном преимуществе, забиваешь первый гол в КХЛ. Что произошло после этого?
— У меня есть понимание, что произошло. Мы прилетели обратно в Москву. На следующий день провели тренировку. Через сутки была еще одна игра с «Йокеритом», но уже дома. До 17:15 я был в «Мегаспорте», но потом мне говорят: «Давай езжай в Рязань. У тебя через час поезд». Вот я и поехал в Рязань, где вышел играть против своего братишки Димы Силантьева и забил своему другу Антону Тодыкову. Это я хорошо помню.
«После того как я "показал яйца", в "Спартаке" поняли, что это всё»
— До сих пор не пожалел, что ты на Кубке Карьяла публично вскрыл нарыв в ваших отношениях с Мироновым?
— Ни капли не пожалел. Мне очень нравится Виктор Цой — слушаю его перед каждой игрой. Наверняка ведь знаешь фильм «Лето» — очень познавательное кино про питерский рок-клуб. И он как-то сказал: «Если кто-то согласен со мной — ну и слава богу. Если нет — я не буду никого уговаривать». Вот и здесь то же самое. Я согласен со своими словами.
— Тебе после этого прилетал какой-то респект от партнеров?
— Когда приехал с Кубка Карьяла, ко мне подошли ребята, пожали руку и сказали: «*** [блин], мы на такое не готовы».
— Обмен в той ситуации был реален? Ходили же слухи, что Пономарева вот-вот обменяют из «Спартака».
— Я сам надеялся, что хоть где-нибудь окажусь. Был готов поехать в любую команду лиги. Даже готов был играть в ВХЛ. Честно, надеялся на этот обмен.
При этом слово плохого не скажу про прошлогодний «Химик». Отличный тренерский штаб — Сергей Решетников, Александр Перов. Просто супер было! Были дополнительные тренировки по развитию до начала основного занятия. Хорошее отношение к игрокам. Всё делалось для того, что был результат и уважение к тренерам со стороны парней.
— У тебя у самого были предположения, что ты делаешь не так?
— Просто — «молодой».
— Тебе предлагали остаться на этот сезон или все понимали, что даже не стоит пытаться?
— Думаю, после того как я «показал яйца», в «Спартаке» поняли, что это всё. Забирайте! Уверен, они тогда поняли, что даже нет смысла пробовать.
— Права ведь у «Спартака» остались.
— С того момента, как мои права попали туда, у меня ничего не лежало к клубу. Не могу сказать, что у меня было какое-то отторжение. Все-таки «Спартак» — большой клуб для всего бывшего советского хоккея. Но с самого начало всё пошло как-то не так. Сначала один раз туда попал, и у меня не пошло. Потом второй раз приехал и отыграл в аренде. Просто не лежала душа к этой команде.
Права на меня ведь в свое время перешли «Спартаку» от «Крыльев Советов». У клубов есть договор: первые помогают команде МХЛ финансово, вторые — отдают команде КХЛ права на своих выпускников. Хочется сказать: «Да, это бизнес», но нет. У нас хоть одна команда окупает себя за весь сезон? За счет билетов, рекламы и трансляций?
— У тебя в сборной сложились теплые отношения с Игорем Ларионовым. Следишь за его «Торпедо»?
— Обязательно. Не только я — вся лига следит. Не знаю на счет всего мира, но многие североамериканские ребята сейчас знают, что такое «Торпедо». Иногда списываемся с ним, поздравляем друг друга. В определенный момент он тоже помог мне вернуться и найти свой хоккей.
