Музейный дипломат: в Кремле открылась выставка о первом главе МИД СССР
Портфель, стеклянная ручка и годовой билет для проезда между Санкт-Петербургом и Царским Селом. Буденовка, портной из романа Ильфа и Петрова и телеграфный аппарат системы Морзе. А еще — агитационный фарфор, «лампа Ильича» и даже древнерусский кафтан. Экспозиция «Чичерин и советская дипломатия» в Патриаршем дворце Кремля посвящена вековому юбилею страны, которой уже нет, и личности первого наркома по иностранным делам Георгия Чичерина. «Известия» осмотрели экспонаты и узнали, почему без него не состоялось бы признание СССР, как отзывался о нем Троцкий, зачем он шагал по сугробам в Зимний дворец и при чем тут Моцарт.
Революционное сопротивление
В 2022 году — 24 ноября — исполнилось 150 лет со дня рождения Георгия Васильевича Чичерина. Он был одним из образованнейших людей своего времени и — убежденным революционером. Во многом благодаря деятельности Чичерина и заключенным по его инициативе союзным договорам с социалистическими и народными республиками, появившимся на осколках Российской империи, 30 декабря 1922 года родилась новая страна — СССР.
Вообще Чичерины — древний дворянский род, богатая семья. Среди предков Георгия Васильевича значатся ученые и дипломаты. Его отец служил в министерстве иностранных дел, а дядя — Борис Чичерин — был известным историком и правоведом.
Революционными идеями Георгий увлекся с юных лет. Он был противником частной собственности и накопительства, мечтал превратить родовое имение, доставшееся ему в наследство, в Народный дом или школу. Окончил историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета. Знал несколько языков: свободно говорил на французском, немецком, английском, а еще изучал фарси, арабский, а также ирландский, древнегреческий, латынь. С представителями дипкорпуса он говорил без переводчика.
В январе 1918 года Чичерин был назначен заместителем наркома иностранных дел Троцкого. Новый начальник говорил, что это был «просвещенный старый русский дворянин, который принес свое разностороннее образование на службу революционной организации».
А уже в марте всё того же 1918-го Чичерин был назначен на должность народного комиссара по иностранным делам РСФСР. И первой трудностью, с которой он столкнулся в работе, — отсутствие самого ведомства. Его пришлось создавать с нуля. Для работы у комиссара не было даже самого необходимого. В здании наркомата в Петрограде телеграф не функционировал. Не имея связи, Чичерин должен был несколько раз за ночь «шагать по сугробам» через Дворцовую площадь в Зимний дворец, чтобы там по «прямому проводу» получать и отправлять телеграммы коллегам за рубежом. На выставке представлен телеграфный аппарат системы Морзе образца 1914 года. Подобный Чичерин использовал для переговоров в преддверии заключения Брест-Литовского мирного договора с Германией, завершившего для России участие в Первой мировой войне.
Он называл себя бойцом дипломатического фронта. Республика, рожденная в революции, по мысли Чичерина, должна была отстоять статус мировой державы, который имела Российская империя, и вдохновлять другие народы на революционную борьбу. Но вместе с тем он понимал, что страна, находившаяся в разрухе, вынуждена бросить все силы на восстановление экономики. Его концепция внешней политики, которой следовали советские дипломаты вплоть до 1991 года, строилась на идее «мирного сосуществования» с другими государствами, «каковы бы они ни были». В советском правительстве не все соглашались с наркомом — Ленин в саркастической манере назвал такую политику мирным сожительством. Тем не менее точка зрения Чичерина победила.
Высокий стиль
Миф о русских в лаптях развеялся тоже благодаря Чичерину. Большое внимание нарком по иностранным делам уделял не только техническому оснащению ведомства, но и форме сотрудников. На многочисленных фотографиях Георгий Васильевич — в гимнастерке почетного красноармейца Отдельной караульной роты. Эта одежда Чичерина выставляется впервые. Личных вещей первого наркома по иностранным делам почти не сохранилось. Редким исключением стали его портфель, стеклянная ручка, годовой билет для проезда между станциями Санкт-Петербург и Царское Село и униформа. Два отверстия на груди гимнастерки слева — для крепления ордена Труда Хорезмской республики и знака члена ВЦИК РСФСР (позднее — ЦИК СССР).
Во время официальных приемов в Кремле военная форма стала для наркома достойной альтернативой фраку, смокингу и цилиндру, которые были предусмотрены нормами международного протокола, но в Советской России ассоциировались с враждебной «буржуазностью».
— Форма была разработана художником Михаилом Езучевским около 1918 года, но долго не просуществовала, так как была довольно сложна в производстве, некоторые ее детали создавались и нашивались вручную, — рассказала «Известиям» генеральный директор Музеев Московского Кремля Елена Гагарина.
А вот что просуществовало дольше и осталось в истории, так это буденовка. Авторство дизайна головного убора и военной формы приписывали художникам Билибину и даже Васнецову. Но на самом деле автором ее был всё тот же живописец Михаил Езучевский. Он воевал в Первую мировую войну, был в австрийском плену. А когда вернулся, был привлечен Троцким, возглавлявшим Красную армию, к участию в конкурсе на разработку формы. В итоге победил в нем.
— Задача была создать красноармейскую форму так, чтобы она подражала народному костюму, — рассказала «Известиям» научный сотрудник ММК Мария Сарычева. — Древнерусский кафтан, разговоры (нагрудные клапаны, застежки) родились именно оттуда. Художник создал форму как подражание народному костюму. Гимнастерка выглядела как русская косоворотка.
При наркомате иностранных дел работал знаменитый портной Журкевич. Он даже попал на страницы романа Ильфа и Петрова «Золотой теленок». Время было тяжелое, материал достать сложно. Дорогое сукно брали из старых запасов. Нарком Чичерин всегда носил гимнастерку из зимнего обмундирования. Сукно было плотнее, и смотрелась форма солидней, чем рубаха из хлопка. При видимой громоздкости гимнастерка — не тяжелее пиджака. До наших дней дошли единичные экземпляры советской военной формы 1922–1924 годов.
Контраргументы
Усилиями Чичерина молодая Советская республика была признана в мире. Среди экспонатов выставки есть проект знаменитой речи наркома на Генуэзской конференции (проходившей с 10 апреля по 19 мая 1922 года), в которой, обращаясь к мировым политическим элитам, он впервые выдвинул принцип мирного сосуществования и взаимовыгодного экономического сотрудничества государств с разными социальными системами. На конференции, созванной по инициативе британского премьер-министра Ллойд Джорджа, именно Чичерин первым заявил о необходимости всеобщего сокращения вооружений.
— Западные страны, разоренные Первой мировой, хотели восстановить разруху за счет Советской России, — рассказала куратор выставки Мария Сарычева. — Поэтому наша делегация была приглашена на конференцию, чтобы предъявить материальные претензии к молодой стране. Советское правительство отказалось от каких-либо денежных долгов царской России. И Запад требовал финансовой компенсации за признание нового государства на востоке. Тогда Чичерин решил выдвинуть контрпретензии, которые в ответ на европейские перекрывали их более чем в два раза.
Были подсчитаны все убытки от интервенции, разрухи, голода, блокады. Финансисты проделали титаническую работу. И, дабы не быть голословными, наша делегация на переговоры везла вагон документов. Выставили свои претензии — до рубля. На Западе не ожидали таких контраргументов. Западные лидеры увидели, что Советская Россия договороспособна.
— А тем временем в кулуарах Генуэзской конференции произошел взрыв, — продолжает куратор. — Россия и Германия, две страны-изгоя, подписали Раппальский мир. Страны отказывались от претензий друг к другу. И решили помогать в развитии экономик. Чичерин называл Раппальский договор идеальным. У Европы был страх, что произойдет союз русских ресурсов и немецких технологий, промышленности. И он случился.
Тогда стало невозможно не признать Советскую Россию. И вслед за Раппальским договором 1922 года другие страны признали новое государство на востоке Евразии.
Лампа Ильича
За стеклом одной из витрин экспозиции можно увидеть ту самую «лампу Ильича». Выпущенная в единственном экземпляре в 1920 году полуваттная лампа с нитью накаливания в виде силуэта Ленина. Она была создана в дар XII съезду РКП (б), на котором обозначили путь к электрификации всей страны и разработали план ГОЭЛРО.
Номинальная мощность лампы составляет тысячу свечей, а ее свет гораздо сильнее, чем у ламп накаливания, которые и по сей день используются в быту и в индустрии. До 1922 года лампы такой огромной мощности в России не выпускались и ввозились исключительно из-за границы. Создание подобной лампы в Москве стало большим достижением отечественной энергетической промышленности.
Из знаковых экспонатов выставки, напоминающих о первых годах Советской республики, — агитационный фарфор, выполненный в «пролетарском стиле». На посуде моментально отражалось любое значимое событие страны. Выпущенные ограниченными тиражами фарфоровые изделия вызвали ажиотажный спрос у иностранных коллекционеров, которым продавали их за необходимую государству валюту.
Георгий Чичерин еще и одним из первых глав внешнеполитического ведомства стал уделять пристальное внимание международным культурным связям. Он устраивал гастроли советских артистов за рубеж, инициировал приезд иностранцев в СССР. Приехать в революционную страну было особым испытанием. Чичерин был уверен, что культурный обмен — одна из форм сближения стран.
Чичерин и Моцарт
Нарком был музыкантом. Он обладал феноменальным исполнительским талантом, играл на рояле. Еще Чичерин писал музыку. В его приемной стоял рояль, на котором он играл. Идеалом для наркома был Моцарт. Когда Георгий Васильевич тяжело заболел и понимал, что не сможет больше исполнять обязанности наркома, написал брату. Он проводил параллели своей жизни с биографией Бисмарка. Ему казалось, что он, так же как и легендарный канцлер, закончит свои дни в забвении. Нарком пояснял, что у Бисмарка были две страсти — вино и политика. Вино ему запретили пить врачи. А политикой заниматься — власти. И умер он в депрессии и одиночестве.
«А у меня были революция и Моцарт. Революция — мое прошлое, а Моцарт — предвкушение будущего. И этого у меня не отнять». В конце жизни Чичерин написал монографию о великом композиторе. Всесоюзный староста Михаил Калинин предложил ему подготовить рукопись для издания. Чичерин ее подготовил, но книга так тогда и не вышла — она увидела свет только в конце 1960-х. Книга о Моцарте авторства наркома приобрела небывалую популярность: ее переиздавали пять раз. Появился интерес к Чичерину как к музыковеду и пианисту. И, вопреки предсказаниям самого наркома, имя его не забыто. Чичерин — легенда дипломатии, великий стратег, усилиями которого создавалась история нашей страны.
