Вызывающий отказ Польши предоставить возможность российскому министру иностранных дел принять участие в заседании совета министров стран — членов ОБСЕ в Лодзи 1–2 декабря спровоцировал шумный дипломатический скандал вокруг организации. Он, как и следовало ожидать, дал новый импульс уже давно ведущимся дискуссиям о ценности ОБСЕ для России. Хотя до истечения польского председательства в ОБСЕ остается уже меньше месяца, трудно себе представить, что при новых председателях — Северной Македонии в 2023 году, Эстонии в 2024-м и даже Финляндии в 2025-м — общий алгоритм взаимодействия Москвы с организацией сильно поменяется в лучшую сторону.
Неудивительно, что в России всё громче звучат голоса тех, кто призывает вообще уйти из ОБСЕ, подобно тому, как весной этого года наша страна покинула Совет Европы. Аргументы в пользу ухода приводятся самые разные — от идеологических (будто бы «ОБСЕ продвигает чуждые россиянам ценности») до финансовых (с этой точки зрения ежегодный российский взнос в €8 млн можно было бы использовать более продуктивно).
Высказываются надежды на то, что без российского участия ОБСЕ вообще не сможет полноценно функционировать, потеряв свою легитимность как общеевропейский институт. Москва со своей стороны могла бы приступить к строительству альтернативной «евразийской» ОБСЕ, например, на базе ШОС или на какой-то другой дружественной России многосторонней площадке.
Желание поскорее перевернуть страницу в российской внешней политике понятно и даже в какой-то мере оправданно. И всё же далеко не случайно, что выступление постоянного представителя России при ОБСЕ Александра Лукашевича на заключительной сессии СМИД звучало сдержанно и даже содержало нотки осторожного оптимизма.
Специальная военная операция не отменяет того факта, что Россия является самой большой европейской страной. Жесткое противостояние Москвы и Брюсселя не означает, что европейский континент перестал быть общим географическим пространством для России и ее западных соседей. А ОБСЕ остается одной из очень немногих ниточек, которые связывают это пространство в единое целое.
Если исходить из того, что полноформатный диалог между Россией и НАТО, а также Россией и ЕС в обозримом будущем восстановить не удастся, то именно ОБСЕ предстает как наиболее перспективная, пусть пока и очень скромная, общеконтинентальная платформа для обсуждения вопросов безопасности и развития. Кстати, так это было и раньше, несмотря на наличие многих альтернативных платформ. Именно на саммите ОБСЕ в конце прошлого века был подписан адаптированный вариант ДОВСЕ. Именно на площадке ОБСЕ согласовывался и принимался в 2011 году Венский документ о мерах по укреплению доверия и безопасности. Именно в рамках ОБСЕ был в 2016-м запущен так называемый структурированный диалог по вопросам безопасности.
Добавим, что ОБСЕ оказалась единственной международной организацией, сумевшей внести свой конкретный вклад в деэскалацию конфликта на востоке Украины, развернув специальную мониторинговую миссию в Донбассе уже в марте 2014 года и сохраняя свое присутствие в зоне конфликта на протяжении восьми лет. И пусть опыт работы наблюдателей ОБСЕ не выглядит однозначно успешным и остро критикуется как в Москве, так и в Киеве, надо всё же признать очевидное: ни у одной другой международной структуры сопоставимого опыта «полевого присутствия» сегодня не имеется. А это значит, что от опыта ОБСЕ так или иначе придется отталкиваться, когда встанет вопрос о международном мониторинге любого будущего российско-украинского соглашения о прекращении огня.
Конечно, не стоит переоценивать возможную роль ОБСЕ в будущем Европы. Если когда-то и был шанс превратить организацию в ядро будущей системы европейской безопасности и развития, то этот шанс был безвозвратно упущен еще четверть века назад. Ни ОБСЕ, ни какая-то другая международная организация уже не вернет нас в мир, существовавший до 24 февраля 2022 года, тем более в мир надежд и иллюзий времен Парижской хартии для новой Европы 1990 года.
Но ведь Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975-го, положивший начало процессу многостороннего общеевропейского сотрудничества, подписывался в условиях глубоко разделенной Европы. И главная цель хельсинкского процесса состояла не столько в немедленном преодолении существовавшего раскола между Востоком и Западом, сколько в стабилизации европейской политики в условиях сохранения этого раскола. Наверное, в нынешних условиях этот опыт общеевропейского процесса почти полувековой давности вновь становится актуальным.
Автор — эксперт клуба «Валдай», генеральный директор Российского совета по международным делам
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
