Германский парламент накануне принял резолюцию, определяющую как «геноцид украинского народа» массовый голод в УССР в 1932–1933 годах. Это вызвало большой резонанс в СМИ, а в российском МИДе документ назвали провокационной акцией. По замыслу Берлина такой шаг должен прежде всего продемонстрировать безоговорочную поддержку Украины, для которой миф о голодоморе с конца 1980-х годов постепенно становился элементом новой конструируемой постсоветской идентичности.
Этот выпад германских властей, несмотря на всю его демонстративность, не стал беспрецедентным актом. Аналогичные резолюции принимались в некоторых государствах начиная с 1990-х годов. В 1993-м — в Эстонии, в 2003-м — в Канаде, Австралии и Венгрии, в 2004-м — в Ватикане, в 2005-м — в Литве. Годом позже к ним присоединились Грузия и Польша, а также сама Украина, где в ходе президентской каденции Виктора Ющенко был принят соответствующий закон. В 2007-м «геноцид украинцев» признали Перу, Парагвай, Эквадор и Колумбия, в 2008-м — Латвия и Мексика, в 2017-м — Португалия. В этом году такую постановку вопроса поддержали Чехия и Бразилия. Интересно заметить, что сенат США принял соответствующее постановление в 2018-м. При этом системно продвигать тему в политическом поле Вашингтон начал еще в 1980-е годы, создавая специальные комиссии и рабочие группы, регулярно заслушивая их доклады в конгрессе, несмотря на обширную критику профессионального исторического сообщества за ненаучность их исследовательских методов.
Впервые объемно тема голодомора как сознательного уничтожения украинцев прозвучала в 1963 году в романе эмигрировавшего в США националистического украинского писателя Василя Барки «Желтый князь». Он определил «голодомор» как сознательную и преднамеренную политику властей по организации искусственного голода с целью истребления конкретной национальной группы. Во второй половине XX века эта тема активно инструментализировалась антисоветским украинским эмигрантским комьюнити. В 1980-е годы этот вопрос начал муссироваться особенно интенсивно, трансформировавшись в заметное лоббистское движение среди украинской диаспоры. И в 1984 году конгресс США постановил считать 4 ноября «днем поминовения жертв голодомора». Однако, как можно заметить, на протяжении многих лет проблема интерпретации этого исторического этапа не становилась сколь-нибудь значимым фактором в двусторонних отношениях с РФ. Так что по большому счету ФРГ публично присоединилась к уже давно продвигаемому нарративу. Однако в нынешних условиях Берлин рассчитывает на дополнительные политические очки.
При этом стоит особо подчеркнуть, что моральное, международное и правовое измерение проблемы геноцида по сей день не утратило актуальности для Германии. Речь идет о периоде колониальных завоеваний конца XIX — начала XX века, которые до сих пор не получили исчерпывающей оценки в ФРГ. В 1904 году колониальные германские войска на территории современной Намибии с особой жестокостью подавили восстание племен гереро и нама, которое те подняли в стремлении свергнуть германскую колониальную администрацию. Тогда, по общим оценкам, в ходе боев было уничтожено около 65 тыс. (до 80%) человек из племени гереро и 10 тыс. (50%) из племени нама.
Это один из самых болезненных для ФРГ эпизодов того времени, который по сей день порождает напряженность в отношениях с Намибией. Долгое время Германия не признавала свою вину за колониальные преступления на официальном уровне. И только в 2004 году министр по экономическому сотрудничеству и развитию в правительстве Герхарда Шредера Хайдемари Вичорек-Цойль в ходе визита в намибийский город Окакарара заметила, что «одержимость Европы колониальной идеей открыла путь к дискриминации, насилию и расизму, а массовое уничтожение африканских племен можно рассматривать как акт геноцида». Однако официального юридического оформления слова министра так и не получили. Об извинениях со стороны первых лиц государства — канцлера и президента — речь также не шла.
В 2015 году в качестве жеста примирения и доброй воли в Германии было решено поставить вопрос проработки трагичных страниц колониального прошлого Намибии под особый контроль. По поручению канцлера ответственным за выработку согласованной позиции между Берлином и Виндхуком был назначен экс-председатель внешнеполитического комитета бундестага Рупрехт Поленц. В его задачу входила подготовка совместного заявления парламентов двух стран, в котором убийства десятков тысяч представителей племен гереро и нама были бы четко охарактеризованы как геноцид. После этого предполагалось, что президент ФРГ, пост которого тогда занимал Йоахим Гаук, принесет официальные извинения народам Намибии.
Переговоры планировалось завершить до конца 2016 года. Однако до сих пор диалог продолжает пробуксовывать. Правовая классификация и историческое осмысление подавления восстания гереро и нама превратились для Германии в острую политическую проблему. Добавило сложности и то, что в 2016-м ФРГ официально признала геноцидом истребление армян на территории Османской империи в 1915 году. Это вновь открыло дискуссию о необходимости дать юридическую оценку немецким колониальным преступлениям. При этом помимо денежных компенсаций активисты африканских племен ведут также речь о создании на территории ФРГ единого памятника жертвам колониализма, однако пока германские власти не готовы к этому шагу.
Можно добавить и то, что относительно недавно — в период с 2011 по 2016 год — ФРГ впервые начала передавать для захоронений останки жертв германского колониализма. Дело в том, что в конце XIX — начале XX века фрагменты тел убитых колониальными войсками африканцев вывозились в Германию для музейных экспозиций и антропологических исследований. Среди таких фрагментов были черепа, челюсти, лопатки, скелеты людей.
Так или иначе нынешняя резолюция бундестага — это очередной шаг в эскалации антироссийских настроений в Европе. И новая волна эмигрировавших украинцев, многие из которых останутся на постоянное пребывание в странах Западной Европы, будет активно вовлечена в работу неправительственного сектора. Этим, в частности, активно занимается официальный Берлин, а потому можно уверенно констатировать, что украинские исторические и политические нарративы будут продвигаться с особой интенсивностью. В этом смысле резолюция бундестага — только первый шаг.
В качестве потенциальных точек напряжения вероятно предположить, что в обозримой перспективе будет поднят педалируемый националистическими украинскими историками и политиками проект по виктимизации «операции Запад» о переселении коллаборационистов и бандеровцев в Казахстан в середине 40-х годов XX века, а также проблемы ликвидации Запорожской сечи Екатериной II как «удара по зарождающейся украинской государственности».
Ясно одно: история, а точнее, ее интерпретация становится идеологическим оружием и фактором политической самоидентификации. Вопрос лишь в том, как далеко в этом вопросе готова зайти Германия, имеющая с историей свои особые счеты.
Автор — историк, политолог, научный сотрудник Института международных исследований (ИМИ) МГИМО
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
