На протяжении последних десятилетий внешняя политика Индии считалась образцом стратегического балансирования: Нью-Дели умудрялся поддерживать хорошие отношения и с Москвой, и с Вашингтоном, и с Тегераном, и с Лондоном. Этому благоприятствовал казавшийся нерушимым либеральный миропорядок. В политическом плане он предполагал неравноправные условия для государств: тот, кто был безоговорочно лоялен претендовавшим на гегемонию США или входил в число так называемых «цивилизованных стран», мог считать, что находится в безопасности. Те страны, которые в целом признавали доминирование Запада или не соглашались, но и не рисковали бросить ему вызов, также чувствовали себя относительно спокойно.
Те же, кто пытались противостоять этому диктату или удачно подходили на роль возмутителя спокойствия, оказывались в положении парий, угрожающих неидеальной, но в целом работающей системе, выстроенной на базе многочисленных сдержек, противовесов и неявных обязательств. Такая ситуация, в которой США декларировали свое доминирование, но пытались избежать чрезмерных затрат сил и ресурсов на его поддержание, давала абсолютному большинству государств свободу внешнеполитического маневра. В этой ситуации Индия могла реализовывать свои ключевые внешнеполитические императивы — стремление к суверенности, великодержавности и ускоренному экономическому развитию.
События последних лет, и особенно этого года, однако, вывели Индию из зоны комфорта. Новая реальность ставит ее перед большим числом вызовов, которые руководство республики пока вполне успешно преодолевает, вновь демонстрируя исключительное умение не ссориться ни с кем больше необходимого и извлекать максимальную прибыль из конфликтов других великих держав.
Вашингтон — один из наиболее приоритетных партнеров для Нью-Дели. США — единственная на данный момент сверхдержава, и ссориться с ней Индии нет никакого резона. Штаты рассматривают республику как плацдарм против КНР, причем в американском восприятии индийско-китайское соперничество предопределено самим фактом соседства двух азиатских гигантов. Они неминуемо будут конфликтовать за сферы влияния; следовательно, США нет необходимости заключать с Индией полноценный союз, можно просто усиливать ее военные возможности, не связывая себя лишними обязательствами.
Важная роль, которую Индия играет в американской стратегии, вынуждает США закрывать глаза на многое из того, что другим странам было бы поставлено в вину, — к примеру, действия Нью-Дели по кашмирскому вопросу. Вместо этого Индия — «самая большая демократия мира», а Вашингтон и Нью-Дели объявляются «естественными союзниками».
Индийское руководство это полностью устраивает: да и кто бы отказался от взаимовыгодного партнерства со сверхдержавой, которая не просит почти ничего взамен? Два с лишним миллиона индийцев, живущих в США, активно инвестируют в республику, помогая поднимать национальную экономику на американские деньги. Помимо этого, США — мировой технологический лидер и крупнейший потребитель индийских экспортных IT-услуг.
При этом индийские власти решают сложную задачу: как развивать отношения со Штатами, не попадая при этом в зависимость от них. В качестве основного козыря Нью-Дели использует всё ту же политическую заинтересованность США в Индии: в случае если Вашингтон пытается открыто давить на нее, требуя фактически отказаться от политики балансирования, местные политические элиты идут на принцип. Характерный пример — история с закупками российских комплексов С-400, когда Нью-Дели жестко отреагировал на попытки ввести вторичные санкции (известную роль в этом сыграли и особенности индийской политической культуры, в частности последовательное неприятие односторонних мер, не одобренных ООН). США вынуждены были отступить. При этом в менее критичных случаях, как в ситуации с закупками иранской нефти, Индия продемонстрировала готовность учесть озабоченность Вашингтона и прекратить, по крайней мере формально, ее импорт.
Хотя в элитах республики есть люди, настроенные проамерикански, основная часть руководства смотрит на вещи трезво, понимая, что милость гегемона всецело зависит от позиции Индии как силы, противостоящей КНР, и может смениться на гнев в любое время. И тогда Индия из демократии превратится в американском дискурсе в «лжедемократию».
Отношения с Пекином у Индии куда более сложные — и гораздо более древние. В настоящий момент индийское руководство рассматривает Китай, во-первых, как страну, с которой существует неурегулированный территориальный спор (КНР оккупирует территорию Аксай-Чин в Ладакхе и претендует на ряд территорий Индии, крупнейшая из которых штат Аруначал-Прадеш — в китайской трактовке Южный Тибет). А во-вторых, видит в КНР потенциального соперника в регионе Индийского океана, Восточной Африке и Юго-Восточной Азии. Помимо этого, Индию беспокоит большой дефицит в совместной торговле.
При этом Нью-Дели отдает себе отчет в том, что Пекин остается соседом, с которым придется в любом случае сосуществовать и договариваться, а также одним из крупнейших торговых партнеров, от товарообмена с которым зависит бесперебойное функционирование многих отраслей экономики и благосостояние сотен миллионов индийцев. Инициативы, призванные максимально заместить импорт из КНР товарами собственного производства, пока не увенчались успехом. В целом Индия стремится вынудить Китай признать ее равным себе центром силы, имеющим право на собственную сферу влияния и максимально использовать фактор противостояния с Пекином для дальнейшего улучшения отношений с США. При этом индийские политики хорошо понимают, что соперничество с Китаем не носит экзистенциального характера. Сложившийся статус-кво вполне устраивает и Пекин, и Нью-Дели.
Вопрос о том, как дальше строить отношения с Москвой, стал для индийских элит, пожалуй, самым серьезным вызовом. С одной стороны, Россия — традиционный партнер, это представление прочно укоренилось во мнении общества и части политических и военных элит и не учитывать эти настроения нельзя. С другой — отношения с РФ лишены того очевидного стратегического смысла, который они имели в советские времена: тогда СССР и Индия были встревожены экспансионистскими планами Китая, и неофициальный советско-индийский альянс гарантировал, что КНР не рискнет ударить по одному из соседей без риска получить удар в спину от второго.
Сейчас же российско-китайские отношения улучшились до такой степени, что индийские СМИ всерьез рассуждают о постепенной вассализации Москвы Пекином. Кроме того, отношения РФ и Индии лишены экономического базиса, который элиты республики воспринимают как обязательный элемент стратегического партнерства. До недавнего времени товарооборот двух стран не превышал $11 млрд, львиная доля из которых приходилась на ВТС и мирный атом. При этом Россия в глазах индийского руководства сохраняла ценность как потенциальный партнер в будущем полицентричном мироустройстве, позволяющий Индии балансировать отношения с США.
Эта стагнация канула в прошлое с началом СВО. Россия, оказавшись отрезанной от западных инвестиций, технологий и рынков, нашла альтернативу на Востоке. Индия внезапно получила целый пакет предложений, от которых сложно отказаться. Самым заметным стала готовность России продавать нефть с огромной скидкой, и Индия поспешила ею воспользоваться — в очередной раз трезво взвесив степень готовности Запада и непосредственно США закрыть на это глаза.
При этом неясно, насколько в Нью-Дели понимают долговременные, действительно стратегические последствия российского разворота к Индии, готовность Москвы делиться имеющимися технологиями и выстраивать новые производственные цепочки вплоть до сопряжения целых областей национальных экономик. Масштаб происходящих изменений настолько велик, что само осмысление его требует времени. А результаты решений, которые примет индийское руководство в ближайшие месяцы, определят взаимосвязи Москвы и Нью-Дели на десятилетия вперед.
Автор — эксперт клуба «Валдай», руководитель группы Южной Азии и региона Индийского океана Центра азиатско-тихоокеанских исследований ИМЭМО РАН
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
