«Евросоюз все-таки не готов к полному разрыву контактов с Россией»
Руководство Евросоюза идет на поводу у Вашингтона и Киева, не меняя свой подход к России и минимизируя шансы на возобновление взаимодействия с Москвой. Об этом в интервью «Известиям» заявил бывший постпред РФ при ЕС Владимир Чижов, назначенный 27 сентября на пост сенатора. При этом Москва всегда была готова пересмотреть введенные ответные меры, но пока практически всё сотрудничество с Брюсселем заморожено представителями европейских стран, заметил он. Отдельно сенатор пояснил детали введенного военного положения в новых регионах и режимов реагирования по всей стране: оценил вероятность отселения жителей, отмену массовых мероприятий и риски смены характера СВО.
«Есть чем заняться»
— В конце сентября глава Карелии наделил вас полномочиями сенатора. Вас избрали первым зампредом комитета по обороне и безопасности. Какие задачи ставите перед собой на новом посту?
— Функция первого заместителя руководителя комитета по обороне и безопасности близка моей предыдущей деятельности, но, конечно, соответствует не полностью. В наибольшей степени я буду концентрироваться на международных вопросах и военно-политической обстановке в мире. Конечно, буду заниматься и вопросами международного военного сотрудничества, в том числе в рамках ОДКБ. Готовлюсь работать и по теме миротворческой деятельности России, которая и в нынешних непростых условиях активно продолжается. Так что есть чем заняться.
— Не могу не спросить об объявлении военного положения в новых регионах и разных уровней реагирования по всей России. Есть ли риск введения военного положения в других субъектах?
— Два указа президента достаточно четко сформулированы: они предполагают введение определенных мер в различных регионах РФ. В центре внимания, естественно, четыре новых субъекта: ДНР, ЛНР и две области — Запорожская и Херсонская. Там ситуация непростая. Это подтверждает и наше военное руководство, в том числе командующий операцией генерал Сергей Суровикин. Что же касается правового режима, то я напомню, что на территории ДНР и ЛНР военное положение было введено еще в 2014 году местными властями. Теперь же они стали субъектами России, так что это всё формализовано и переведено на федеральный уровень.
Жители Херсона во время эвакуации на левый берег Днепра
— В указе о военном положении есть пункт о переселении жителей новых территорий…
— Речь идет об отселении, а отселение не обязательно предполагает переселение в другие регионы. Оно может быть и в рамках одного региона. Скажем, от линии соприкосновения с противником на более безопасное расстояние. Так что это достаточно гибкая формула. Это может быть добровольный процесс, а может быть и организованный. В остальных субъектах, на которые распространены различного рода уровни реагирования, это оставлено на усмотрение руководителей регионов, которые будут учитывать все обстоятельства.
— Но Россия готова к отселению этих жителей при необходимости и при условии принятия такого решения главами этих регионов?
— Значительная часть населения новых субъектов, увы, уже и так покинула эти территории, еще до указов президента и задолго до их вступления в состав РФ. Все-таки в Донбассе киевский режим ведет военные действия девятый год. Многие уехали в различные регионы России, кто-то — в третьи страны. Поэтому речь идет не о миллионах людей. В любом случае забота о людях — это главный критерий, которым руководствуются российские власти.
— Будут ли как-то ограничиваться и отменяться массовые мероприятия?
— Мы не говорим о четырех субъектах в данном случае. Там о массовых мероприятиях сейчас речь вести неактуально. Что же касается других регионов, то опять-таки это на усмотрение местных властей. Подход центральной власти достаточно гибкий, это отражено в указе президента. Создаются соответствующие штабы, как на уровне общероссийском во главе с председателем правительства, так и на уровне соответствующих регионов. Они и будут решать, что уместно в нынешней ситуации с учетом конкретной обстановки в каждом регионе, а что целесообразно отложить.
Пожар на Крымском мосту
— Ставит ли обострение внешней ситуации, в том числе взрыв на Крымском мосту, вопрос о смене характера спецоперации?
— Что касается конкретно теракта на Крымском мосту, пока вопрос ставится о расследовании всех обстоятельств и наказании виновных в соответствии с российским законодательством. Эта работа ведется — ФСБ уже выступила с соответствующей информацией. Это напрямую, я думаю, не связано с определением характера и юридического статуса операции. Так что пока вопрос о переименовании операции в практическом плане не стоит.
«Мы не закрывали ни одной двери, не опустили ни одного шлагбаума»
— Чего вам удалось достичь за 17 лет вашей работы в должности постпреда РФ при ЕС, а что, наоборот, так и осталось нереализованным?
— Конечно, 17 лет — достаточно длительный срок для загранкомандировки. Сделано было достаточно много с точки зрения становления нормальных взаимоотношений и создания партнерства. Мы говорили даже о стратегическом партнерстве с Евросоюзом. И этой работе уделялось много сил и времени. Мы проводили до 2014 года по два саммита в год с ЕС. Мы вели переговоры о новом базовом соглашении. Было полтора десятка секторальных диалогов. По тем вопросам, главным образом, которые одинаково интересовали обе стороны.
К сожалению, сейчас об этом говорить не приходится. Поэтому, когда я покидал Брюссель, так и сказал, что уезжаю с чувством исполненного долга, с чистой совестью и тяжелым сердцем.
Потому что на сегодняшний день практически всё сотрудничество с Евросоюзом заморожено. Заморожено оно ЕС, а не нами. Мы не закрывали ни одной двери, не опускали ни одного шлагбаума. Все меры, которые вводила Россия, были ответными, и при полном понимании, что при изменении Евросоюзом своей позиции мы также пойдем на их пересмотр.
Но для этого Евросоюз должен изменить свой подход к России. К сожалению, этого не происходит. Более того, мы наблюдаем, как руководство ЕС идет на поводу у Вашингтона, и, более того, даже у Киева, втянувшись в кампанию поддержки его режима. Так они минимизируют возможности возобновления нашего взаимодействия. Но когда в ЕС дозреют до осознания необходимости пересмотра своей позиции, они будут знать, где нас найти.
— Насколько вероятно понижение уровня постпредства России при ЕС в текущей ситуации?
— Я убежден, что сохранение нашего присутствия в Евросоюзе необходимо. Я его покинул, и ныне постпредством руководит мой заместитель — временный поверенный России при ЕС Кирилл Логвинов. Я не знаю, когда будет назначен новый постпред. Видимо, это займет время. Но рано или поздно это произойдет — при всех издержках нынешней ситуации, при всех трудностях, с которыми сталкиваются оставшиеся в Брюсселе коллеги, а я вам честно скажу, что работать там в последнее время было очень непросто.
Акция протеста в Дрездене
— Почему?
— Развернута откровенная кампания русофобии. Не только в Брюсселе, но и в других западных столицах. Попытки ограничить нашу работу — несколько месяцев назад 19 дипломатических сотрудников постпредства были произвольно объявлены персонами нон грата и были вынуждены покинуть Брюссель. Идут разного рода ограничения, обрезаны межбанковские контакты. Поэтому даже вопрос финансирования российских загранучреждений в странах Запада, в том числе в Европе, в отдельных ситуациях приобретает критический характер.
Однако при всем этом я могу сказать, что те сигналы, которые в последний период моей работы в Брюсселе исходили оттуда, говорят о том, что Евросоюз все-таки не готов к полному разрыву контактов с Россией. Более того, не так давно в Москву прибыл новый представитель Евросоюза (Ролан Галараг. — «Известия»). Посмотрим, что будет дальше.
— Вы уже отчасти коснулись вопроса вашего преемника. Может быть, вы знаете, кто рассматривается на этот пост?
— Даже если бы знал, я бы вам не сказал.
— В ЕС разрабатывают дальнейшее расширение санкций против России…
— Вероятно, им больше нечем заняться. Фантазия у них уже на исходе. Сперва они даже постеснялись называть новый пакет санкций седьмым, говоря, что он «шестой с половиной», или употребляли другое название. Это не значит, что у них в планах нет серьезных мер по дальнейшему ограничению наших обменов, связей.
Но у них нет на это консенсуса. Это происходит далеко не только в контексте обсуждения очередных пакетов рестрикций, причем происходит практически постоянно. Так, обсуждается проблема поставок российского газа: то потолок цен придумывают, то ограничения по количеству, а то и взорвут «Северный поток». Но консенсуса как не было, так и нет. И то, что я на этом акцентирую внимание, не значит, что я хочу подтолкнуть на достижение консенсуса. Скорее наоборот, я бы их призвал все-таки почаще думать о коренных интересах собственного населения. Кто бы что ни говорил, зима не за горами.
— Как введение потолка цен на российские нефть и газ скажется на самом Евросоюзе?
— Скажется, конечно, сильно. Кое-где мы уже наблюдали акции протеста. Еврокомиссия и прочие «общеесовские» органы придумывают какие-то новые меры, которые чем дальше, тем меньше получают поддержку стран-членов. Не будем забывать, что Евросоюз — это не федерация, а союз суверенных государств. И именно поэтому все политические серьезные решения принимаются на уровне стран-членов.
Обращу внимание на предысторию всех этих энергетических конфликтных ситуаций. Изначально, когда еще не было никакой специальной военной операции на Украине, Еврокомиссия, как исполнительный орган Евросоюза, выдвинула концепцию отказа от российских энергоносителей, не задумываясь над тем, что нынешний уровень экономического развития стран Евросоюза во многом достигнут на базе дешевых российских, а еще до этого — советских энергоносителей.
Если бы этого не было, экономическая ситуация была бы другой. И дело не в предоставлении дешевого газа нашей страной в ущерб себе. Российская сторона заинтересована в стабильных ценах. Энергетика — это сектор экономики, который требует огромных капиталовложений. Сколько стоит пробурить скважину где-нибудь в Восточной Сибири, построить дорогу туда, протянуть трубу? Эти капиталовложения делаются в расчете на последующий надежный сбыт и наличие покупателя.
Если же покупатель начинает себя вести непоследовательно, как ведет себя сейчас Евросоюз, тогда и вложение денег в этот сектор теряет смысл. Но тут Еврокомиссия выступила с революционной идеей, что «невидимая рука рынка» решит все проблемы (как у нас кое-кто любил говорить в 90-е годы), поэтому надо отказаться от долгосрочных контрактов и перейти на биржевую систему торговли энергоносителями. Попробовали — ничего из этого не получилось, потому что цены сразу взлетели. Мы много лет вели переговоры с Еврокомиссией. Мы обсуждали это даже в трехстороннем формате с участием Украины с учетом ее роли как страны-транзитера. В итоге они получили то, что получили. Фактор украинского конфликта и СВО можно считать катализатором нынешних экономических проблем, но не первопричиной.
Добыча нефти
— Может ли Россия принять зеркальные ограничительные меры в отношении жителей европейских стран, например повысить визовый сбор?
— Действительно, ряд стран Евросоюза затруднили въезд. Причем отдельные из них, мы с вами знаем, какие именно, вообще попытались перекрыть въезд российским гражданам (19 сентября прибалтийские республики и Польша запретили въезд россиян с шенгенскими визами, выданными даже третьими государствами. — «Известия»). Однако другие страны Евросоюза в этом их не поддержали. Конечно, ситуация довольно сложная.
Как реагирует Россия? Россия не вводит ответных мер. Во-первых, мы не считаем их эффективными. Во-вторых, Россия не закрывается от мира. Все наши оппоненты говорят об изоляции России, но никакой изоляции нет. Огромное число стран подтверждает заинтересованность в развитии отношений с нами. Пожалуйста — приезжайте. Наверное, будут сложности с приездом в те регионы, где введено военное положение. Но, если кто-то сильно хочет, можно будет договориться.
— Накануне российский МИД заявил, что Москва не намерена закрывать свои представительства в странах Евросоюза. Европа может решиться на такой шаг?
— Ну, теоретически может, но я думаю, что это маловероятно. Наверное, если бы они следовали этой линии, то не прислали бы нового посла, руководителя представительства Евросоюза. А что касается государств-членов, то из наиболее ретивых есть одна страна, которая понизила уровень дипломатических отношений с Россией, — это Литва. Они объявили нашего посла персоной нон грата, а мы соответственно отреагировали. В этой сфере, конечно, мы действуем зеркально. Но они не остановились на этом и то же самое сделали с оставшимся там поверенным в делах. Соответственно, мы отреагировали вновь.
«Американская Фемида — достаточно жесткая и своенравная девушка»
— 19 октября стало известно, что пять человек могут быть экстрадированы из Германии и Италии в США. В их числе и сын одного из губернаторов — Александра Усса. Как вы оцениваете происходящее?
— Я не уверен, что они будут экстрадированы. В каждой стране есть свои законодательные процедуры, которые включают в себя и механизм апелляции. Когда возникают конкурирующие требования об экстрадиции, то могу сослаться на недавний прецедент: на российского гражданина, который был арестован в Греции во время отпуска, претендовали одновременно Франция и США. Так, из Греции его отправили во Францию, где он ожидал рассмотрения апелляции. Французы в итоге сняли с него обвинения, но вместо того чтобы отпустить, его привезли в Грецию, а оттуда — в Соединенные Штаты.
Александр Винник после заседания суда
— Вы говорите про Александра Винника?
— Именно так. Я думаю, что рассчитывать на здравый смысл и благожелательное рассмотрение этих конкретных дел вряд ли приходится. Что касается конкретного Усса-младшего, я не владею деталями его профессиональной деятельности, что послужило поводом для задержания. Но, разумеется, с нашей стороны будут приняты все усилия в отношении не только его, но и всех остальных, чтобы добиться их возвращения в Россию.
— А что будет, если все-таки их экстрадируют в США?
— Надо будет смотреть конкретные пункты обвинения. Американская Фемида — достаточно жесткая и своенравная девушка. Там могут выноситься судебные решения о многолетнем заключении. Мы видели ситуации с нашими гражданами, которые попадали в лапы американского «правосудия». Конечно, вопрос более общий. Вопрос о той дисциплине, которая существует на Западе, когда страны следуют указаниям из Вашингтона и выполняют их поручения. Иногда даже не особенно разбираясь в сути вопроса.
— Что вы думаете о том, что Европарламент 19 октября присудил премию Сахарова украинскому народу и украинскому президенту Владимиру Зеленскому?
— С момента учреждения премии в 1998-м и присуждения ее в тот же год президенту ЮАР Нельсону Манделе ситуация во многом изменилась. В прошлом году аналогичную премию присудили Алексею Навальному (внесен Росфинмониторингом в реестр организаций и физлиц, причастных к экстремистской деятельности или терроризму. — «Известия»). А два года назад — белорусской оппозиции. По формальной логике, если ее присуждают оппозиционерам, то можно увидеть в этом какой-то тренд. А так — посмотрим.
Еще будет церемония вручения премии в середине декабря. Видимо, они раздуют вокруг этого очередное пропагандистское шоу. Мнение у нас о нынешнем составе Европарламента, в том числе мое личное мнение, достаточно критическое. Из всех евроинститутов именно Европарламент занимает наиболее радикальную антироссийскую позицию. Там есть здравомыслящее меньшинство, объединяющее депутатов как левого, так и правого толка. А вот центральный «мейнстрим» у них плохо ориентируется в российских реалиях и ради собственного пиара идет на такие акции.
