«Самое главное — это резервы», — так говорил мой преподаватель по военной истории полковник Заланский, объясняя нам, курсантам третьего курса, важные аспекты военного дела. Именно правильное применение резервов, своевременный ввод их в бой и заблаговременное создание и определят, какая сторона выиграет войну.
В современном информационном мире военная тематика — одна из самых востребованных у простых обывателей. Любители охотно обсуждают новые системы вооружения, сколько у стран есть самолетов, вертолетов, пушек и так далее. Спорят об их преимуществах и недостатках. Между тем вооружение и военная техника, количество личного состава и даже его умения на поле боя — это важные, но отнюдь не определяющие победу факторы.
В войне побеждает такая система, которая рационально распределяет личный состав, оперативно проецирует свои силы на слабые места противника, а главное — своевременно и в нужное время вводит в бой резервы. Проще говоря, в сражении и войне в целом побеждает такая армия, которая сможет бросить в бой в нужный момент тысячи укомплектованных и вооруженных военнослужащих.
Современная военная организация любой страны — это впервую очередь компромисс между безопасностью и экономикой. И речь не только о производстве и закупке техники. Самое главное — это количество личного состава, проходящего службу в вооруженных силах. С экономической точки зрения эти люди потеряны для государства. Они ничего не производят, а только потребляют и живут за счет налогов простых граждан.
Но именно военнослужащие обеспечивают безопасность государства — сдерживают вероятного противника от полномасштабной агрессии или уничтожают террористов в локальных войнах и военных конфликтах. Поэтому для безопасности страны военнослужащих должно быть как можно больше.
С такой дилеммой столкнулись развитые страны мира еще во второй половине XIX века. И ее решением стала так называемая мобилизация. В мирное время вооруженные силы находятся в сокращенном состоянии. Но как только начинается война, государство начинает призывать — мобилизовать — своих граждан и отправлять их на войну.
Мобилизация стала важнейшим инструментом воюющих государств в годы Первой и Второй мировых войн и других конфликтов первой половины прошлого века. Именно грамотно организованная мобилизация позволила Советскому Союзу после тяжелейших поражений первых месяцев Великой Отечественной войны переломить ход боев и разгромить фашистскую Германию. История нашей победы знает тысячи примеров, когда в нужный момент советское командование вводило в бой свежие части, укомплектованные призванными гражданами.
Но сейчас многие военные эксперты, в том числе и в странах НАТО, утверждают, что мобилизация — это анахронизм. В современных войнах и военных конфликтах побеждают армии профессиональных военных, оснащенные передовыми средствами связи, индивидуальной защитой и, конечно же, применяющие исключительно высокоточное оружие. Такие модные тенденции не так давно стали основой военной реформы российских вооруженных сил, которая прошла в 2009–2012 годах.
Но так ли это на самом деле? Действительно ли мобилизация — пережиток прошлого? Начнем с того, что даже в мирное время воинские части никогда не бывают полностью укомплектованными личным составом, а значит, и боеготовными. Есть такое понятие «текущий и временный некомплект». Военнослужащие заболевают, и их отправляют на длительное лечение, они уходят в отпуска, их направляют на учебу. И, конечно же, солдаты, сержанты и офицеры увольняются — по здоровью, по предельной выслуге лет и так далее. И образуются вакантные должности.
К примеру, не так страшно, если в части не окажется стрелка комендантской роты. Но вот если выбыл наводчик-оператор или командир танка, то эффективность боевой машины сразу падает в несколько раз. А если нет механика-водителя, то танк становится не готов к бою.
Поэтому, прежде чем отправить воинскую часть в бой, нужно убрать «текущий и временный некомплект» — то есть довести численность до штата. В мирное время и в небольших конфликтах есть различные военные хитрости. К примеру, недостающих военнослужащих можно взять из других частей. Или сократить в воинской части должность, которая не нужна в бою, а освободившимся бойцом закрыть вакант.
Но вот когда начинаются масштабные столкновения, «мобилизационные хитрости» уже не работают. Плюс военнослужащие гибнут и получают ранения. Но даже если конфликт небольшой интенсивности, бойцов всё равно необходимо отправлять в отпуска и на лечение, а воинские части выводить на отдых и переформирование.
У российских вооруженных сил был пример двух военных конфликтов, когда мобилизационное развертывание не объявляли. И оба стали серьезным испытанием для всего государства. В Первую чеченскую войну воинские части, которые отправлялись на Кавказ, комплектовались всеми, кто попал под руку. Так, в морской пехоте вместо снайперов могли оказаться повара или даже стропальщики.
Ко второй кампании российское военно-политическое руководство подошло более ответственно и продуманно. От полка или бригады в бой отправлялся только один батальон, а оставшиеся в пункте постоянной дислокации части и подразделения были своеобразными донорами для воюющих коллег. Система работала эффективно, но только потому, что конфликт был локальным. Проведенные в 2005–2006 годах исследовательские учения показали, что без пополнения личным составом, то есть мобилизации, полк-батальон терял свою боеспособность уже через неделю интенсивных боевых действий. Людей, чтобы пополнить личный состав, не было.
Конечно, многие эксперты тут же сошлются на опыт Соединенных Штатов. Дескать, они воевали в Афганистане, Ираке, Сирии без всякой мобилизации и части у них были полноценные.
Обратимся к известному фильму The Hurt Locker — в русском переводе «Повелитель бури». В самом начале фильма, который повествует об американских саперах в Ираке, погибает боец. И на его место прибывает главный герой фильма. При этом новичок не из этой воинской части, и даже не совсем понятно, откуда он прибыл, и срок его службы достаточно странный — он должен пробыть в зоне боев меньше, чем его сослуживцы — другие персонажи фильма. Почему так? Ответ прост: потому что главный герой прибыл из резерва армии США.
Сейчас Вооруженные силы Соединенных Штатов активно используют мобилизацию для пополнения воюющих частей и радикального усиления группировок. У Пентагона для этого есть два компонента. Первый — это резерв, который есть у сухопутных войск, флота и ВВС.
Стандартный американский контракт на военную службу заключается на 10 лет. Но сам боец при его подписании выбирает, сколько он будет на активной службе, а сколько будет резервистом. После активной службы военнослужащий становится уже гражданским человеком, но при этом приписанным к одной из воинских частей. Когда его часть идет в бой, его могут призвать, чтобы закрыть вакант. Или он может заменить уже выбывшего по ранению или смерти сослуживца. За отказ прибыть к месту службы резервисту грозит серьезный тюремный срок.
Второй американский мобилизационный компонент — это национальная гвардия. В отличие от резерва, гвардейцы подчиняются не Пентагону, а властям штата. Но по первому требованию национальных гвардейцев передают в подчинение федеральному правительству. При этом во всех частях американской нацгвардии есть инструкторы и командиры из состава регулярной армии. Сейчас в составе НГ есть несколько десятков дивизий, бригад, батальонов, эскадрилий самолетов и вертолетов и другие части и подразделения. В мирное время все эти силы представляют собой места стоянки и хранения вооружения и военной техники. Личный состав прибывает туда только на сборы или уже когда убывает в бой.
Национальная гвардия — это важнейший инструмент Соединенных Штатов по проекции силы в мире. Гвардейцы активно участвовали в войне в Ираке и Афганистане. Они не только приходили на замену частям и соединениям регулярной армии, но и использовались Пентагоном, чтобы за считаные недели серьезно нарастить ударную группировку.
Сейчас мобилизационные резервные системы, аналогичные американским, есть в ВС Великобритании, Франции, ФРГ и других развитых стран мира. В России попытка создать аналог нацгвардии была предпринята в 2007–2008 годах.
Автор колонки лично присутствовал на совещаниях с администрациями нескольких субъектов Российской Федерации, которым планировалось передать несколько воинских частей и баз хранения. Тогда вопрос встал в долях финансирования: сколько платит федеральный бюджет, а сколько — местные органы власти. Но спустя год (на тот момент министр обороны) Анатолий Сердюков объявил военную реформу, и вопрос был закрыт навсегда, а эти воинские части расформировали. Впрочем, под нож пошла вся система мобилизационного развертывания страны.
С 2013 года и по настоящее время российские вооруженные силы смогли частично выровнять провал реформы «нового облика». Так, был создан БАРС — боевой активный резерв страны. Он прекрасно показал себя в ходе СВО. Но это достаточно малочисленные вооруженные формирования, а в сложившейся ситуации России требуется качественно новый подход. Но пока у нас нет аналога американского резерва и национальной гвардии, выход один — начинать частичную мобилизацию.
Автор — военный обозреватель «Известий»
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
