«В ФИФА пришли агрессивные, злостно настроенные против России люди»
На этой неделе (20 сентября) стало известно, что сборную России не допустят до жеребьевки отборочного турнира чемпионата Европы 2024 года. Это не первый жесткий бан наших спортсменов, но до сей поры отстранение или недопуск до крупных соревнований ограничивались 2022-м и 2023 годами. Наша же национальная сборная по футболу уже официально изолирована минимум на два года.
Столь жестких ограничений в отношении спортсменов из ведущей боевые действия страны не было никогда. Даже когда в марте 1938 года нацистская Германия совершила аншлюс Австрии, ее сборная по футболу как ни в чем не бывало летом участвовала на чемпионате мира во Франции. Сборную Англии не отстраняли от соревнований из-за войны с Аргентиной на Фолклендских островах, а командам из США и стран НАТО не помешали играть на Олимпиадах, чемпионатах мира и Европы бомбежки их государствами и блоком НАТО Югославии, вторжения в Ирак, Афганистан, Ливию и другие вооруженные конфликты.
На тему дальнейшей судьбы российского футбола и о причинах двойных стандартов ФИФА, УЕФА и других международных спортивных организаций «Известия» побеседовали с почетным президентом Российского футбольного союза (РФС) Вячеславом Колосковым. Он руководил советским и российским футболом в 1979–2005 годах, а также занимал должность вице-президента ФИФА в 1980–1996 годах и был членом исполкома ФИФА (1996–2000, 2002–2009) и УЕФА (1994–2009).
«Совершенно новая практика жизненная»
— Решение УЕФА о недопуске сборной России к чемпионату Европы было ожидаемым?
— Скорее ожидаемым, чем неожиданным. Но всё равно надежда была на то, что исполком УЕФА все-таки примет другое решение и разрешит нам участвовать в жеребьевке чемпионата Европы 2024 года. Сегодня ведь только 2022 год. И я думаю, что лишать российских футболистов права участвовать в соревновании, которое состоится только через два года, — это, конечно, абсолютно неразумное решение. У меня все-таки была надежда, что нас допустят до жеребьевки. Но, как видим, она не оправдалась.
— Насколько двухлетняя изоляция сборной ударит по нашему футболу?
— Ну уже больше трех лет, по сути, будет изоляция, если отсчитывать с последнего нашего официального матча с Хорватией в ноябре прошлого года. Кончено, это ударит по сборной, по всему институту национальных команд, по клубам, которые не будут участвовать в европейских соревнованиях как минимум в ближайший год, а, возможно, и дольше. Это серьезный ущерб для качества футбола, для его прогресса, для его развития.
Конечно, можно сослаться на то, что в этих условиях надо начинать повышенное внимание уделять развитию юношеского футбола, внутреннему чемпионату, но этим занимались руководители РФС, его структуры и в те годы, когда сборные и клубы играли в зарубежных соревнованиях. Поэтому нельзя сказать, что сейчас нас отстранили и теперь мы будем заниматься более активно. Занимались этим активно и раньше, проводили соревнования в различных категориях. Формировались академии, детские школы. Всё это было. И была перспектива участия в клубных соревнованиях и в сборных. Сейчас такой перспективы нет. Поэтому, кончено, это не пойдет на пользу российскому футболу.
Матч отборочного этапа чемпионата мира по футболу – 2022 между сборными Хорватии и России, ноябрь 2021 года
— В свое время — при вас — была история, когда сборную России после развала Советского Союза допустили к отбору на чемпионат мира в США, куда не были допущены другие страны постсоветского пространства. И многие футболисты из бывших союзных республик, вроде выходцев с Украины Сергея Юрана, Виктора Онопко, Юрия Никифорова, выходца из Узбекистана Андрея Пятницкого, приняли российское гражданство, чтобы выступить на чемпионате мира. Может ли сейчас быть обратная ситуация с футболистами? Вслед за имеющими два гражданства Эдуардом Сперцяном и Сабой Сазоновым, которые будут выступать за Армению и Грузию, могут ли и другие игроки принять аналогичные решения?
— Всё может быть. Это касается не только футбола, но и всего спорта. У нас и часть «зимников» может перейти в другие национальные федерации, чтобы участвовать в международных соревнованиях. Но здесь немножко другая ситуация, чем была в начале 1990-х годов. Раньше было право выбора. Мы, например, вообще на чемпионат Европы 1992 года ехали сборной командой СНГ, фактически это сборная только-только развалившегося СССР. А уже на чемпионат мира в 1994 году, да, из сборных бывших советских стран до отбора допустили только Россию как правопреемника СССР, поскольку жеребьевка отбора проводилась в момент, когда наша страна еще не развалилась. И в ней участвовала объединенная сборная СССР, кроме вышедших из ее состава ранее стран Прибалтики. У игроков из остальных бывших союзных республик было право выбора — играть за сборную России в ближайшем отборочном цикле или ждать отбора к Евро-1996, когда там будут участвовать остальные команды. Онопко, условно, согласился выступать за Россию. А кто-то не согласился. А сейчас, по сути, запрет на участие. Совершенно новая практика жизненная.
«Тогда принцип невмешательства политики в спорт превалировал»
— Вы как человек, который более 30 лет находился в структурах ФИФА, в частности, в должности вице-президента, понимаете, как международная ассоциация пришла к тому, что принимает такие решения? И почему подобные санкции не касались других стран, которые вели вооруженные конфликты как минимум не меньшего масштаба, чем специальная военная операция на Украине?
— Такой ситуации, как сейчас, конечно, не было, несмотря ни на что. Были события в Ираке, в Ливии, в Югославии. С Югославией тоже, кстати, события во время развала страны привели к тому, что она не участвовала на чемпионате Европы 1992 года. Но за бомбежки Белграда в 1999 году сборные стран НАТО не отстраняли. Думаю, всё потому, что это были не такие события по объему. Имеется в виду не по объему задействованных вооруженных сил, хотя это тоже имеет значение. Но по объему мировой реакции на конфликт. Вот в чем здесь проблема.
— Об этом же в мае заявил президент МОК Томас Бах, говоря о том, что на события в Ираке, Афганистане, Сирии, Йемене, Мали, Эфиопии и других странах не было такой реакции мировой общественности, как на СВО на Украине.
— Вот да. Я про это высказывание не знал. Но оно подтверждает мою мысль. Поэтому, имея в виду, что абсолютное большинство членов исполкома УЕФА — это представители недружественных нам стран, объективно не приходилось надеяться на то, что они примут решение вопреки мнению своих правительств. Что и случилось. В этих условиях остается лишь продолжать активно работать на международном поприще. У нас есть представители не только в исполкоме, но и в различных комитетах и комиссиях УЕФА. Надо активно работать, доказывать свою правоту, четко объяснять, что спорт должен быть вне политики. Здесь призываю не к тому, чтобы обидеться и уйти, а к тому, чтобы активно работать.
— Можно сказать, что по нам еще ударила утраченная связь с федерациями футбола стран бывшего СССР. Говорят, в 1990-е и первой половине 2000-х годов вы по инерции еще сохраняли отношения с коллегами из 14 других этих государств, даже Прибалтики, поэтому могли влиять на столько голосов, что руководители ФИФА и УЕФА были вынуждены с нами считаться?
— Всё правильно. Но распад СССР не был связан с военными действиями. Не было никакой агрессии. Акты добровольно были подписаны руководителями республик. И это автоматически привело к распаду. Но даже после распада мы же проводили Кубок Содружества. Приезжали чемпионы Грузии, Украины, Армении, Латвии, Литвы. У нас сохранялись нормальные, хорошие спортивные связи благодаря тому, что в этих федерациях работали мои коллеги, друзья, близкие люди. Понятно, что личные отношения никто не отменял. Отношения с Зеппом Блаттером (генеральный секретарь ФИФА в 1981–1996 годах, президент ФИФА в 1998–2015 годах. — «Известия»), с Леннартом Юханссоном (президент УЕФА в 1990–2007 годах. — «Известия») тоже имели свое значение. Но сейчас всё поменялось. Пришли агрессивные, заранее злостно настроенные против России, всего российского люди, с которыми даже говорить бессмысленно.
— При этом недопуск Югославии до Евро-1992 в те времена тоже выглядит странно. Хоть, как вы и сказали, СССР в отличие от них разваливался не столь кровавым путем.
— Да, но политическое воздействие на то решение исключено. В те годы совершенно другие люди были во главе организаций УЕФА и ФИФА. Тогда принцип невмешательства политики в спорт превалировал. Не доминировал, но превалировал. А потом всё перевернули. И спорт стал инструментом политики.
— Вы сказали, что на бан наших спортсменов повлияла беспрецедентная мировая реакция на СВО на Украине. Получается, если бы СССР и его союзники развязали на всю планету шум по поводу поведения Великобритании на Фолклендских островах, то ее отстранили бы от соревнований?
— Я бы сейчас не стал углубляться в политические нюансы. Потому что здесь можно допустить неточность, а неточность в этих делах допускать нельзя.
— Есть ли шанс восстановить позиции России?
— Надо не прятаться в кустах, а активно работать во всех направлениях. У нас есть представители в МОК, в УЕФА, ФИФА, других международных спортивных федерациях. Им и надо активно работать.
