«Мы дошли до второго куплета «Дня Победы», и женщины начали рыдать»
Пианистка Валентина Лисица считает, что концертный сезон в Европе под угрозой из-за роста стоимости электричества, готовится к турне по Ирану и хочет сыграть на Запорожской АЭС. Об этом известная артистка, гражданка России, США и ДНР рассказала в интервью «Известиям» в преддверии старта Первого фестиваля им. Олега Лундстрема в Чите, в котором она будет участвовать.
«В ЕС просто закроют концертный сезон»
— Вы только что вернулись из Бразилии. Выступали там?
— Да, у меня получилось мини-турне. Играла в оперном театре Рио-де-Жанейро, затем — в Сан-Паулу.
— Какие перспективы вы видите для русских артистов в Бразилии?
— Когда я общалась здесь с организаторами концертов, то пригласила их в Россию. Они очень интересуются балетом, хотят привезти многих наших артистов, театры. Возможностей тут масса. Кроме того, по сравнению с Европой здесь куда более благополучная ситуация с концертным сезоном. Летом у меня было три концерта в Европе, их в какой-то момент перестали отменять, но там ощущение такой безысходности. Они не могут продать билеты, люди начали экономить на развлечениях, на ресторанах, на досуге. Я недавно видела новость, что Метрополитен-опера в Нью-Йорке смогла продать только 60% абонементов на сезон. Это неслыханная цифра, потому что там обычно был лист ожидания на них.
Я не знаю, что будет происходить в той же Европе с концертными залами, их надо банально отапливать, а многие страны приняли законы, по которым общественные здания не могут отапливаться выше определенной температуры. А ведь это грандиозные расходы — просто осветить сцену и включить отопление в зале. Думаю, они просто закроют концертный сезон. В Нидерландах это уже происходит, там отменяют концерты. А в Бразилии — оптимизм, полные залы. Я на днях выступала в оперном театре. Это точная копия парижской Оперы Гарнье. 2,5 тыс. человек. Всё забито до верхних ярусов. Люди счастливы, аплодируют, просят бисы. В партере — и молодежь, и пенсионеры.
Пианистка Валентина Лисица
— А ведь традиционно считается, что в Европе пенсионеры как раз очень активно ходят на концерты.
— Пенсионеры в Германии уже далеко не всегда могут пойти на концерты, причем это случилось не сейчас. Несколько лет назад, выступая там, я заметила странную тенденцию. Когда приходишь на репетицию, стоят люди и ждут перед входом артистов. Я сначала на них злилась: мол, лезут без очереди, хитренькие такие, вместо того чтобы после концерта постоять за автографами со всеми остальными поклонниками. А потом мне стало очень стыдно, когда я узнала, почему так происходит. Дело было в Ганновере. Я торопилась, опаздывала на репетицию, а там целая толпа пожилых женщин с моими фотографиями. Говорю им: «Ой, извините, у меня нет времени сейчас. Я после концерта буду все подписывать, с удовольствием дам автограф». Они так смотрят, очень смущаясь, и говорят: «Мы не будем на концерте, не можем позволить себе купить билеты».
Украинцам рассказывали, как немецкие пенсионеры ездят на курорты, ходят в оперу и пьют кофе в кофейнях. А на самом деле там всё не так радужно.
«Собираюсь открыть сезон в Луганске»
— Вы неоднократно выступали в Донбассе, ваша общественная позиция хорошо известна. Как это сказалось на зарубежных гастролях?
— В Европе и США все мои концерты отменяли, очень тщательно и активно, но в других регионах я как играла, так и играю. В Бразилии я многократно выступала, в одном только Рио-де-Жанейро раз 20, наверное. Ничего не поменялось. Кстати, я была приятно шокирована, насколько тут люди осведомлены о том, что происходит. Когда есть свобода прессы, когда не глушат никакие мнения, все всё прекрасно знают и понимают.
А в ноябре я еду с турне в Иран. Вот там я никогда не была. И до того как я получила российское гражданство в феврале этого года, я даже мечтать не могла о гастролях там: как гражданка США я не имела права вообще туда поехать, а уж тем более выступить и получить за это вознаграждение. Есть какие-то страны, которые считаются «вне закона». Американцам нельзя на Кубу, в Венесуэлу, в Северную Корею. При этом нам так старательно обрабатывали мозги пропагандой по поводу этих государств.
Во время выступления в сопровождении симфонического оркестра Донецкой филармонии в Донецке
— Про их политику?
— И про отношение к культуре. Я, честно, не думала, что в Иране вообще есть спрос на классическую музыку, нам всегда рассказывали, что это радикальная исламская республика, темный мир, где живут в каменном веке и вообще не признают европейскую культуру. Мол, классика там не то что не поощряется, а за нее даже наказывают. И вдруг меня приглашают туда в турне. А до меня там выступают Андреа Бочелли и Людовико Эйнауди.
Причем сначала иранцы попросили дать у них два концерта, а потом, когда [президент России Владимир] Путин съездил в Тегеран очень успешно, организаторы позвонили и сказали: «А можно, мы расширим ваши гастроли?» И это превратилось в восемь концертов с путешествием куда-то в пустыню, где они хотят поставить рояль и снять клип.
— Каковы ваши дальнейшие концертные планы?
— Планирую сыграть в Херсоне. Посмотрим, материализуются ли эти планы, но я сейчас плотно сижу на телефоне и занимаюсь этим. Там у меня хорошие знакомые, они были раньше в волонтерской роте, теперь работают на местах. Еще я бы хотела, например, поехать на Запорожскую АЭС поиграть, но тут всё зависит от обстановки. Однако уже точно я выступлю в Казани, Санкт-Петербурге. И собираюсь открыть сезон в Луганске выступлением с оркестром.
В Европе меня ждут в Португалии, новый концерт появился в графике. Но самое главное, что пошли сейчас концерты по России. Недавно я выступила в Улан-Удэ. Сама идея концерта возникла, когда начали отменять мои гастроли в Европе, мои бывшие коллеги мне злорадно начали писать: «Ну что, Валентина, теперь ты не будешь больше играть для немцев и французов, ты будешь играть для бурятов». Они меня пытались оскорбить таким образом. А я никак не могла понять, чем буряты хуже немцев. Вот и напросилась выступить в Бурятии, и мы сделали настоящий полноценный сольный опен-эйр. Поставили рояль на улице, стулья. Люди пришли, слушали, всё было очень здорово. Естественно, информация об этом распространилась, и мои западные «товарищи» как-то приувяли, померкли. Шуточки закончились.
Во время выступления в Мариуполе
— А часто бывают такие недобрые подколы от коллег?
— Бывают. Я такие вещи, можно сказать, коллекционирую. Мне пианистка из Германии написала: «Наслаждайся своим Мариуполем» — и приложила фотографию развалин. Я, естественно, сохранила скриншот. А сейчас я вижу, как начинают восстанавливать Мариуполь. И сыграю там через какое-то время обязательно, передам всем привет оттуда.
«У женщин слезы текли ручьями»
— У вас ведь уже был концерт в Мариуполе 9 мая. И это вызвало огромный резонанс.
— На самом деле это даже не совсем концерт, а скорее импровизация. Западная пресса мне только подыграла, представив всё так масштабно. Я поехала туда с «Волонтерской ротой», мы развозили гуманитарку, и потом ребята решили: давайте, может, Валентина сыграет. Мы нашли в разбитом Доме культуры завода «Азовсталь» пианино. Его пришлось очень долго отмывать, потому что на него протекла какая-то грязь, там везде осколки валялись, штукатурка обвалилась, в здание было прямое попадание. И вот этот несчастный инструмент в «буханке» привезли, поставили просто на перекресток, я начала играть, и народ стал собираться. Причем исполняла я классику. Так смешно было потом читать в европейских газетах, что я играла «патриотическую советскую музыку». Бетховен, Шопен, Лист, Рахманинов, Чайковский удивились бы такому определению.
— Но вы же еще сыграли песню «День Победы».
— Да, но это в самом конце. А прежде там был еще один замечательный эпизод. Я играла Шопена, а ведь когда сыграешь Шопена, тебе обязательно, как в фильме «Место встречи изменить нельзя», скажут: «Так и я могу, а «Мурку» можешь?». И вот мне тоже кто-то крикнул. А там ходила кошка по улице, и она подумала, что это ее зовут. И эта Мурка приходит и садится ко мне на руки. Вот такого концерта у меня никогда не было. Лежит на коленях кошка, свернувшись клубочком, а я играю «Мурку». Я потом нашла видео — совершенно сюрреалистичное зрелище.
Ну а то, о чем вы говорите, было так. Уже после всяких провожающих речей женщины, которые собрались у пианино, говорят: «А давайте на дорожку споем «День Победы». И я им: «А давайте!» — и подбираю по слуху. И, знаете, вот вроде бы простая песня, все знаем ее слова, но каждый раз это трогает невероятно. Когда мы дошли до второго куплета: «Дни и ночи у мартеновских печей / Не смыкала наша Родина очей», — женщины начали просто рыдать, у них слезы текли ручьями. Мариуполь — это же город сталелитейщиков.
Кстати, история потом повторилась в Улан-Удэ. На концерт пришли буряты из «Волонтерской роты», которые были в Мариуполе, подарили мне цветы, а я рассказала, как мы пели «День Победы». И тут же из толпы говорят: «А давайте споем». И вот вся центральная площадь Улан-Удэ поет со мной «День Победы». Но тут люди начинают плакать уже не во втором, а в третьем куплете, на словах: «Здравствуй, мама, возвратились мы не все».
Мы все знаем, сколько ребят из Бурятии поехали на СВО, как много настоящих героев там. Это была одна из причин, почему мне хотелось выступить именно в Улан-Удэ.
Во время выступления в Донецке
«Центр притяжения сместился на Восток»
— Если говорить о классическом репертуаре, произведениях, которые вы играли много лет, изменился ли ваш взгляд на них, ваша интерпретация?
— Безусловно. Интерпретация, отношение к ним и вообще сам факт их исполнения. В отличие от Запада мы не отменяем и не отвергаем западную музыку, потому что это часть нашей общей культуры. И теперь получается, что, когда исполняешь Чайковского, Рахманинова, зная, что их «отменяют» в Европе, — это уже некий протест.
И вместе с тем многие вещи начинают звучать иначе. Например, я часто играю на бис финал «Сталинградской сонаты» Прокофьева. Это короткая, зажигательная, совершенно забойная пьеса, можно сказать, металлический рок, появившийся еще до того, как рок был изобретен. И когда я исполнила ее на концерте в Донецке, который был 22 июня 2015 года, ведущий сказал, что композитор здесь изобразил танковую атаку. Поэтому номер обрел особый символизм для слушателей. Тем более что сам Прокофьев родился и вырос в Донбассе, в Сонцовке.
Помню, после концерта ко мне подошли многие поздравлять, среди них был [на тот момент глава ДНР Александр] Захарченко, и он сказал: «Вы знаете, я не музыкант, не разбираюсь в классике, но мне понравилось. Только мы тут с военными посовещались и решили, что Прокофьев ничего не понимает в танках». Это был такой забавный, но очень человечный момент.
— С русскими композиторами понятно. А с западноевропейскими, XIX века?
— Интересная вещь с Вагнером происходит. Это ведь один из величайших классических композиторов, но при Гитлере его музыку и философию использовали для пропаганды арийского превосходства. И долгое время, например, в Израиле его музыку вообще запрещали играть. Потом это как-то заглохло, а вот сейчас имя Вагнера вызывает уже новые ассоциации — с нашим знаменитым «оркестром» (имеется в виду ЧВК «Вагнер». — «Известия»). И сегодня, если играешь Вагнера в Африке, Азии или Южной Америке, все видят в этом намек.
— А что именно вы играете Вагнера?
— Я взяла увертюру к «Тангейзеру» в переложении Листа. Считается, что эта транскрипция написана на пределе пианистических возможностей. В оркестровой версии увертюра идет 13 минут, а пианисты управляются, как правило, за 16–17 минут. В оригинальном темпе мало у кого получается. И вот я все-таки добралась до этой скорости, у меня был такой почти спортивный интерес. И сейчас для меня это преодоление себя, и сам героизм вагнеровской музыки напрямую связаны с теми героями, сверхлюдьми, которые совершают чудеса и избавляют мир от колониальности.
А что касается «отмены» русской культуры — скажу фразу, которую никогда бы не произнесла до этого года: даже фашисты до такого не дошли. На YouTube есть видео: Берлинский филармонический оркестр играет в Берлине в 1943 году Пятую симфонию Чайковского. В это время идет Сталинградская битва, но им даже не пришло в голову запретить Чайковского. Это не комплимент, мол, смотрите, какие они были умные, — нет, они ужасные убийцы. Но нынешние либералы в Европе оказались еще хуже. Кстати, у нас во время войны играли Бетховена, никто не говорил, что надо запретить его симфонии.
— Возвращаясь к вашим концертным планам в России, хочу спросить про участие в Первом фестивале им. Олега Лундстрема. Что будете играть и какие у вас ожидания от этого мероприятия?
— На фестивале я буду играть Пятый концерт Бетховена для фортепиано с оркестром. Планировала еще выступить вдвоем с Петром Лундстремом, но вот как раз иранские гастроли возникли в графике, и пришлось ограничиться одним вечером.
Но и помимо меня там очень интересная программа, солисты мирового уровня. Вообще это совершенно замечательное начинание. В прибайкальском регионе сейчас очень много каких-то ярких событий происходит, и за этим фестивалем тоже наверняка последуют мастер-классы, летние школы и тому подобное. Там такая концентрация энергии молодых людей. И я сейчас говорю не только о нашей стране, но и о других государствах азиатского региона — о Китае, Монголии, Пакистане и так далее. Мне кажется, мы сейчас двигаемся на Восток. Не надо больше ориентироваться на Европу, подражать ей. Центр притяжения сместился, и Европа теперь оказывается на задворках Евразии.
Валентина Лисица родилась в Киеве, СССР. Училась в Киевской консерватории. Широко известна стала в 2007 году, после того как загрузила на YouTube записи своих исполнений классических произведений. Подписала контракт с одной из самых известных звукозаписывающих компаний Decca. Концертировала в качестве сольной исполнительницы и вместе с крупнейшими коллективами. Долгое время жила в США. Не поддержала евромайдан и начиная с 2015 года неоднократно выступала на Донбассе. В 2021-м получила гражданство ДНР. Сейчас живет в Москве.
