Спецоперация на Украине стала не только рубежным событием для российской армии и военной мысли, но и для отечественного ОПК. Уже понятно, что оборонная промышленность после 24 февраля работает в совершенно иных условиях, причем как на внутреннем, так и на внешнем рынке. Попытаемся рассмотреть, как СВО повлияет на российское военно-техническое сотрудничество.
Первым и самым важным фактором, как представляется, станет необходимость работать в новых условиях санкций. Не секрет, что объем наложенных на Россию ограничений Запада и ориентирующихся на него государств не имеет прецедентов в истории, но в данном случае важно, что они затронули в первую очередь финансовый сектор. Для российского ОПК сам по себе режим санкций не стал чем-то новым — наши предприятия попадали в американские санкционные списки еще начиная с 1990-х и 2000-х годов за сотрудничество с неугодными Вашингтону режимами.
Ситуация стала ухудшаться после 2014 года, достигнув апофеоза в виде американского закона CAATSA. Он стал первым действительно серьезным шагом в попытке «удушить» российскую оборонную промышленность путем отталкивания от нее потенциальных заказчиков, которые в теории должны были испугаться в первую очередь действия американских вторичных санкций на свою банковскую систему. Несмотря на тяжесть, этот санкционный режим дал России необходимое время и опыт для адаптации к новым, более жестким условиям, которые не замедлили возникнуть после 24 февраля 2022 года.
Но это не отменяет колоссального давления, оказываемого на основных российских покупателей вооружений. Нарицательными стали примеры Индии и Турции, которые нарушили уже действующий режим CAATSA с целью приобретения российских ЗРС С-400. Определенные санкции были наложены на Китай. Но эти страны могут противодействовать США, которые вынуждены идти на определенные уступки. В отношении других, менее независимых от Вашингтона стран, такого сказать нельзя, и многие из них как минимум будут сильно затягивать процесс принятия решений относительно закупок у России. И именно в них, как представляется, имеется то самое «слабое звено». Тем более, в отношении этих держав третьего эшелона будет сложно применять платежи в национальных валютах или бартер.
Другим важным обстоятельством, которое будет оказывать серьезное давление на систему ВТС, станут внутренние закупки Министерства обороны России, вызванные как потребностями СВО, так и необходимостью выполнять действующую госпрограмму вооружений. Очевидно, что работы по государственному оборонному заказу будут иметь приоритетное значение: они же будут обеспечивать максимальную загрузку предприятий, что, видимо, на несколько лет вообще снимет с повестки дня потребности в экспортных контрактах.
С другой стороны, СВО открывает дополнительные «окна возможностей» в долгосрочной перспективе. В первую очередь, это окончательный уход Украины с мирового рынка как поставщика недорогих советских вооружений и отдельных нишевых продуктов уже постсоветской разработки и производств, которые выступали в роли конкурентов аналогичной российской продукции. Процесс превращения Украины из чистого экспортера вооружений в их импортера постепенно нарастал с 2014 года, но обвальный характер он принял с начала 2022-го. Уничтожение предприятий украинского ВПК, баз хранения техники, потеря по разным причинам специалистов-производственников, а также убыль вооружений в боевых действиях делают невозможным какое-либо реальное присутствие Украины на рынке в ближайшие годы, если не десятилетия. Возможны некие реинкарнации украинской оборонной промышленности в странах, активно развивающих свое военное производство, в первую очередь, Турции, и это представляется наибольшей угрозой и риском для российских игроков.
СВО фактически стала первым реальным «шоурумом» практически для всего спектра современной российской военной техники. В операции задействованы все виды вооруженных сил, и их боевое применение транслируется фактически в режиме реального времени, что дает представление об их реальных возможностях. Немаловажно и то, что российское вооружение применяется против самого современного западного, что позволяет провести реальное, а не полигонное сравнение всех их достоинств и недостатков. Ничего подобного в истории российского ВТС не было со времен Великой Отечественной войны.
Наконец, известные итоги первого полугодия 2022 года в отношении российского оружейного экспорта пока не дают повода для пессимизма. По состоянию на август портфель заказов на вооружения из РФ достиг рекордных за последние годы $57 млрд, а новая контрактация составила $16 млрд. Это дает основания полагать, что по итогам года может быть законтрактовано военной техники на сумму $20 млрд, что может стать вторым по величине результатом за последние десять лет.
Важным представляется и тот факт, что 25% портфеля контрактов приходятся на страны Каспийского региона, включая Иран, а доля Индии видимо составляет не менее 20%. С учетом Китая и других стран (к примеру, Турции, которая в этом году заключила новый контракт на поставку ЗРС С-400), у российского ВТС имеется необходимая диверсификация, а также задел на ближайшие несколько лет, которые явно пройдут под знаком смены привычной модели, сформировавшейся после 1991 года.
Автор — военный эксперт
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
