Ядерные объекты в зоне военных действий
Почти месяц внимание всей мировой общественности приковано к событиям вокруг Запорожской АЭС, в марте перешедшей под контроль Вооруженных сил России. 18 августа Минобороны РФ заявило о подготовке Киевом провокации на атомной станции в период посещения Украины генсеком ООН Антониу Гутерришем. Цель киевских властей — возложить на Россию вину в техногенной катастрофе. Ранее в ООН призывали отвести от ЗАЭС всю военную технику, однако предложения о создании этой демилитаризованной зоны в МИД РФ сочли неприемлемыми — их реализация может сделать станцию еще более уязвимой. Сегодня «Известия» публикуют статью, подготовленную ведущим мировым центром в области ядерной энергетики НИЦ «Курчатовский институт» (ранее назывался Институт атомной энергии им. И.В. Курчатова).
Ядерные объекты попадали в зону военных действий или подвергались прямой атаке задолго до событий 2022 года. В 1975 году американцы едва успели «выдернуть» активную зону из построенного ими в южновьетнамском Далате реактора TRIGA перед наступлением северовьетнамских войск. Эта история завершилась уникально в мировой практике, когда через несколько лет в оставшемся нетронутым топливном баке расположился построенный по просьбе правительства Вьетнама советский 500-киловаттный исследовательский реактор, существующий до сих пор.
Израиль отметился двумя «успешными» атаками на ядерные объекты. В конце 1970-х годов Ирак закупил у Франции ядерный реактор, способный, по данным израильской разведки, производить оружейный плутоний. Еще в 1980 году, во время ирано-иракской войны, иранские самолеты атаковали реактор, но не смогли нанести ему сколько-нибудь серьезного урона. Летом 1981 года, предвосхищая заполнение иракского реактора «Осирак» топливом, правительство Израиля приняло решение о военной операции, и по реактору был нанесен бомбовый удар. В этой операции под кодовым названием «Опера» участвовало восемь самолетов, пролетевших незамеченными в воздушном пространстве Иордании и Саудовской Аравии (около 1600 км), разрушивших реактор и без потерь вернувшихся на базу. Надо сказать, что мировое сообщество резко осудило Израиль за военное вторжение, а США даже временно приостановили поставку туда вооружений. Тем не менее в 1991 году, во время операции «Буря в пустыне», авиация «многонациональных» (по существу — американских) сил совершила в общей сложности несколько десятков налетов на ядерный центр в Ираке, добиваясь полного его уничтожения. Для полноты картины следует добавить, что АЭС «Бушер», которую строила в Иране компания Siemens, также пострадала от ударов иракской авиации в 1984–1988 годах.
Нечто подобное (авиаудар) Израиль совершил уже в этом веке — в 2007 году, проведя операцию под названием «Фруктовый сад» против ядерного объекта в Сирии. Сирия опровергала обвинения в наличии в провинции Дейр-эз-Зор ядерного объекта, однако МАГАТЭ, ссылаясь на присутствие на месте урана и графита, официально подтвердило, что объект был ядерным реактором. Стоит заметить, что авиаудар по Сирии не вызвал международного резонанса.
Все эти атаки, к счастью, не привели к радиационному выбросу и заражению местности только по одной причине — реакторы еще не были запущены. Сегодня ситуация качественно иная и поэтому крайне тревожная.
После начала спецоперации весной 2022 года в СМИ появилось множество спекуляций относительно радиационной опасности, которая может исходить с территории, сохранившей историческое название — Чернобыльская АЭС. На самом деле все реакторы этой АЭС были выведены из эксплуатации еще в прошлом веке, ядерное топливо полностью выгружено (конечно, кроме разрушенного аварией 1986 года четвертого энергоблока). На территории Чернобыльской АЭС находится несколько содержащих радиоактивные вещества объектов. Сам разрушенный четвертый блок укрыт уже двумя саркофагами (советским 1986 года и новым гигантским сооружением «Арка», построенным европейцами и введенным в эксплуатацию в 2016 году). Перебои в энергоснабжении («пылеподавление» отключено — включено), происходившие при переходе объекта России и возвращении под контроль Украины, никакого заметного влияния на радиационную обстановку за пределами станции не несли.
Также там существует недавно построенное американской фирмой Holtec «сухое» хранилище для отработавшего ядерного топлива реакторов ВВЭР, но оно, насколько можно судить по украинским сообщениям, пока не введено в эксплуатацию. Установка по переработке жидких радиоактивных отходов также вряд ли функционирует в настоящее время.
Единственным возможным (по крайней мере теоретически) источником выброса радиоактивности в окружающую среду является так называемое мокрое хранилище ОЯТ, где размещено охлаждаемое водой топливо с блоков РБМК. Однако, по мнению большинства экспертов, потенциальной угрозы это топливо не представляет, так как его остаточное тепловыделение уже очень мало и даже длительная потеря энергоснабжения и принудительной циркуляции охлаждающей воды не приведет к его разрушению. Так что спекуляции о мнимой угрозе Чернобыльской АЭС для окружающей среды можно оставить в стороне.
Другое дело Запорожская АЭС. Крупнейшая в Европе атомная станция (шесть энергоблоков ВВЭР-1000, первый из которых запущен в 1984 году) представляет собой объект, в силу самой природы ядерного источника энергии содержащий в себе огромное количество высокоактивных радионуклидов.
С 4 марта станция контролируется российской армией. Когда в ходе специальной операции в нескольких сотнях метров от реакторов произошел военный инцидент (по данным Минобороны РФ, была атакована патрулирующая территорию российская воинская часть), в результате которого в учебном корпусе возник быстро потушенный пожар, это вызвало немедленную острую реакцию со стороны западных СМИ и МАГАТЭ. В дальнейшем МАГАТЭ в многочисленных заявлениях подчеркивало, что «рискованная ситуация, когда станцией продолжают управлять украинские операторы под контролем, в том числе внутри станции, российских вооруженных сил, идет против всех возможных протоколов безопасности». Свою оценку «неприемлемости текущей ситуации» Рафаэль Гросси обосновывал откладыванием важных работ по техническому обслуживанию, перебоями в цепочке поставок, напряженными и сложными условиями труда операторов и т.п. Его попытки организовать миссию МАГАТЭ в Запорожье не удавались, так как обе стороны были согласны с необходимостью визита, но только по их инициативе (и логистике).
Тем не менее, когда 18 июля украинские дроны-камикадзе нанесли удар по объектам на территории Запорожской АЭС, в результате чего в административном здании произошел пожар, 11 сотрудников были ранены и начался систематический обстрел станции, реакция МАГАТЭ была более чем скромной. Его генеральный директор лишь высказал «серьезную обеспокоенность ввиду подтвержденных сообщений о событиях на Запорожской АЭС или вблизи нее», призвал «проявить максимальную сдержанность, чтобы избежать любых аварий» и снова подчеркнул «важность организации миссии МАГАТЭ на станцию». Министры иностранных дел G7 немедленно нашли «простое» решение. Они потребовали от России «вернуть полный контроль» над атомной станцией ее «законному суверенному владельцу — Украине». Обсуждение в Совете Безопасности ООН свелось к единственному — необходимости миссии МАГАТЭ на Запорожскую АЭС.
По мнению экспертов, бомбардировка ядерного энергоблока, несмотря на мощные защитные барьеры, в случае их разрушения может привести к значительному выбросу радиоактивности в окружающую среду, ее трансграничному переносу и создать угрозу для населения многих стран. Атомные станции ценой значительного удорожания ядерного электричества защищают от всех мыслимых опасностей, в том числе внешних воздействий: ураганов, цунами, землетрясений, даже от техногенных катастроф типа падения тяжелого самолета. Но, конечно, еще никто в мире не пытался защищать АЭС от артиллерийских обстрелов. Кроме неисключаемого разрушения защитных барьеров самих реакторов повреждение элементов инфраструктуры станции — систем подачи электроэнергии, охлаждения для систем отвода остаточного тепла и т.д., хотя защита от этих аварий и предусмотрена конструкторами АЭС, — представляет потенциальную опасность. Угрозу, хотя и локальную, несет в себе попадание в «сухое» хранилище отработавшего ядерного топлива, которое эксплуатируется на Запорожской АЭС с 2001 года. Украинские создатели в его проекте явно не учитывали, что потом по нему будут стрелять украинские же солдаты.
В связи с этим «сдержанная» реакция мирового сообщества и МАГАТЭ на прямую атаку на действующую атомную электростанцию представляется неприемлемой.
Что же противопоставить военной уязвимости объектов ядерной энергетики, кроме очевидного и уже обеспеченного усиления противовоздушной обороны? Вопрос относится, конечно, не только к Запорожской АЭС, но и ко всей сегодняшней и будущей, явно востребованной в мире ядерной энергетике.
Безусловно, возможны и, несомненно, будут приняты конструктивные меры по дополнительной защите АЭС от внешних воздействий. Но это из области бесконечного соревнования «брони и снаряда».
Оставим в стороне вновь проснувшийся радикализм: «отказаться от опасного атома». Это дорога в никуда, на которой дальше — отказ от химических предприятий, гидросооружений и т.д. и т.п. Взрывы в «большой химии» и прорывы плотин унесли несопоставимо больше человеческих жизней, чем все аварии на АЭС вместе взятые. Просто люди боятся невидимой радиации больше любых других опасностей — и это их право.
Уже вспоминают о когда-то бурно обсуждавшейся идее убрать всё атомное под землю. Кстати, впервые она была реализована в СССР в 1958 году, когда глубоко под скалы был упрятан огромный атомный комбинат, способный производить ядерное оружие именно в условиях войны. Кое-какие ядерные установки и сейчас строят и будут строить под землей. Но в целом от этой идеи как глобального решения безоговорочно отказались: ее недостатки перевесили достоинства.
Что же остается? По-видимому, единственный решающий задачу путь — лишить тех, кто использует пушки и ракеты для обстрела атомных станций или собирается делать это в будущем, самой возможности стрелять. Собственно, этот путь сейчас и реализуется.
