Сама идея проведения Единого государственного экзамена появилась в 2000 году в ходе обсуждения стратегии развития России, которая получила название «программа Грефа». Эксперимент начался с нескольких регионов и в течение 2001–2008 годов к нему очень аккуратно присоединяли новые субъекты. За это время выяснили сильные и слабые стороны экзамена, его организации. Федеральный центр тестирования разрабатывал всё новые контрольно-измерительные материалы (КИМы), их тоже тестировали, проверяли.
В 2005 году Россия вошла в международные сопоставительные исследования качества образования. И мы смогли синхронизировать развитие ЕГЭ с лучшими практиками.
Поэтому нельзя сказать, что в 2009 году, когда практику проведения ЕГЭ распространили на всю страну, это был какой-то недоработанный продукт. Да, не обошлось без сложных ситуаций. Высокий балл позволяет претендовать на поступление в престижный вуз, поэтому начались попытки обхитрить систему. Например, некоторые старшеклассники переводились в сельские школы, где было сложнее контролировать проведение ЕГЭ. Были прецеденты, когда за день, за ночь до экзамена доставали как-то задания и делились ими в интернете.
Всё это продолжалось до 2014 года. Тогда Рособрнадзор возглавил Сергей Кравцов, который теперь занимает пост министра просвещения. И он довольно жестко навел порядок, пресек любые нарушения процедуры. Дальше скандалов с проведением ЕГЭ у нас не было. Население, особенно крупных городов, которое страдало от этих подтасовок, успокоилось, россияне в большей или меньшей мере приняли такую форму проверки знаний.
Экзамен меняется. Сначала его первая часть была тестовой, и это вызывало огромные нарекания. Но уже давно заданий, когда надо из нескольких вариантов выбрать один правильный, в ЕГЭ нет. Он совершенствуется, уже содержит решение сложных задач, написание эссе — то есть проверяет не только память, но и умение логически мыслить, излагать свои мысли в течение достаточно компактного времени.
С самого начала эксперимента по внедрению ЕГЭ предполагалось, что появится разделение экзамена по математике на базовый и профильный. То есть, те, кто идет в гуманитарные вузы, сдают базовый экзамен, а желающие поступать туда, где математика нужна, сдают углубленный, профильный. Фактически это было реализовано только в пандемию.
Безусловно, все должны сдавать экзамен по русскому языку. Потому что это государственный язык страны, на нем все граждане должны уметь грамотно говорить и писать, чего мы, к сожалению, не можем добиться в течение всех последних лет. И мы как преподаватели сталкиваемся и боремся с плохим русским языком ежедневно.
Таким образом, ЕГЭ за все годы очень сильно менялся. Вместе с тем он сохранял возможность отделить экзамен от тех учителей, от той школы, которая учила и была заинтересована в высокой оценке своих учеников. Экзамен был отделен и от вузов, которые тем самым получают объективные оценки знаний школьников и могут выбирать тех, которые должны в нем учиться.
То, что преподаватель вуза не заглянул в глаза абитуриенту, не понял, насколько он подходит для учебы в этом высшем учебном заведении — с одной стороны, не очень хорошо. С другой, всегда ли раньше смотрели преподаватели в эти глаза, были ли они заинтересованы? В каком-то вузе были, в каком-то нет. Я считаю это, скорее, эмоциональными придирками, чем реальными проблемами.
Некоторые последствия введения ЕГЭ его инициаторы не предвидели. Их теперь надо учитывать по факту. Казалось бы у всех детей — что из столицы, что из далекого села — шансы поступить в престижный вуз равны. Но при подготовке к экзамену оказалась очень важна роль репетиторства — родители стараются обеспечить ребенку хороший старт и нанимают преподавателей. Но не все могут себе это позволить, поэтому дети из малообеспеченных семей теряют в конкурентоспособности. Пробиться в хороший ВУЗ могут только самые талантливые из этих школьников. В каком-то смысле на выявление и поддержку таких детей нацелены олимпиады. Но в любом случае надо делать больше, чтобы выявлять способных ребят, обеспечивать им дорогу в ВУЗы, поддерживать их более решительно.
Я думаю, что система ЕГЭ должна существовать и дальше. Хотя она достаточно технологична, и в ближайшее время будет стоять задача расширения в ней некоего человеческого компонента. При этом рост объективности оценки должен сочетаться с поддержкой отдельных абитуриентов.
Автор — профессор, директор Центра экономики непрерывного образования Института прикладных экономических исследований (ИПЭИ) РАНХиГС
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
