Картина войны: Великая Отечественная глазами современных художников
Великая Отечественная война была одной из главных тем для советского искусства. Но и современные художники продолжают писать полотна, посвященные трагическим событиям середины прошлого века. К 77-летию Победы «Известия» выбрали пять картин и попросили авторов рассказать историю их создания. Две работы из нашего списка были созданы еще в СССР, три другие — совсем недавно, в прошлом десятилетии. Однако при всех стилевых различиях у этих композиций есть нечто общее: они — не про боевые действия, а про людей.
Борис Неменский, «Безымянная высота» (1960)
Мэтр советского искусства, ветеран войны Борис Неменский в 1945-м дошел до Берлина. И по сей день его картины — одно из лучших свидетельств о Великой Отечественной. Полотно «Безымянная высота» считается классикой — один из авторских вариантов хранится в Третьяковке. Но так было не сразу. Долгое время картину не принимали, обвиняли в «ненужном пацифизме» и «абстрактном гуманизме».
На ней изображены два совсем юных солдата, погибших, очевидно, в схватке за этот пригорок. И хотя живописец цветами их одежды дает понять, что один — немец, другой — русский, для зрителя они равны: жалко обоих. Это была революционная трактовка темы войны. Вдобавок, воплощенная в безупречной художественной форме. Позы убитых предельно выразительны и в то же время правдивы, а композиция впечатывается в память с первого взгляда.
Борис Неменский: «Когда я пришел в Панфиловскую дивизию, эта часть застряла в болотах. А в то время как раз началось наступление на Великие Луки. Я попросил командование разрешить мне перейти в наступающую часть, получил разрешение и целый день шел от тех разведчиков, с которыми как раз праздновал Новый год, к Великим Лукам — пешком по местности, на которой уже прошли бои. Смеркалось, я очень устал и решил перекусить — у меня с собой сухари были. Присел на пенек, смотрю — рядом колышется трава. А ведь зима, январь, травы никак не может быть. Оказалось, я сижу на плече убитого немца, а колышется не трава, а его волосы рыжие. Я его перевернул — он еще не успел вмерзнуть в снег. И увидел, что это мальчишка моего возраста, чем-то на меня похожий. Конечно, с тех пор, к сожалению, видел много убитых. И немцев, и наших. Но эта первая встреча произвела на меня особое впечатление. Уже после войны я написал картину «Безымянная высота».
Александр Тыщенко, «Память» (2012)
Картина «Память» старшего преподавателя кафедры живописи и композиции Санкт-Петербургской академии художеств Александра Тыщенко отчасти перекликается с работой Бориса Неменского: здесь тоже изображен пригорок, и на нем, видимо, тоже погиб человек. Об этом свидетельствует скромный крест на переднем плане. Но его есть кому оплакать: рядом с могилой — четыре человека. Трое скорбно склонили голову, а четвертый смотрит вдаль, на мрачный безрадостный пейзаж.
Александр Тыщенко: «У моей бабушки было четыре брата. Все они воевали. Павел Трофимович пропал без вести. Петр Трофимович награжден был за оборону Сталинграда, но медаль передали родственникам — он погиб под хутором Поповым. Иван Трофимович погиб под Ржевом. Александр Трофимович после ранения был демобилизован — он единственный вернулся, но инвалидом. Я хотел отдать дань памяти своим дедам. На картине они и изображены. Но никакой конкретики здесь нет. Это собирательный образ. Я хотел показать их живыми. Темное небо — метафора приближения чего-то страшного. Но надежда все-таки есть: на центрального персонажа в белой рубахе падает луч света».
Максим Фаюстов, «Первый год войны» (2014)
Эх, дороги, пыль да туман… Пожалуй, главное, что воздействует на зрителя в композиции Максима Фаюстова — грязно-коричневый колорит, заставляющий буквально физически почувствовать тяготы военного похода, усталость и тревогу солдат. Мы не видим, сколько именно людей бредет по глиняному бездорожью — ни в ту ни в другую сторону. Но это и неважно: автор создал обобщенный символ народа, вставшего на тяжкий и казавшийся бескрайним путь.
Максим Фаюстов: «На этой картине я решил показать самый драматичный момент: лето 41-го, когда у нас были максимальные потери. Мы видим пыльную дорогу, по которой движутся солдаты и танки, а на заднем плане идут беженцы — в противоположном направлении. В самом центре колонны солдат — немолодой мужчина с пулеметом. Я написал его в память о своем деде. Он воевал на Халхин-Голе в 1939-м, затем был снова призван, когда немцы напали, служил пулеметчиком. Но благополучно вернулся домой.
Темой Великой Отечественной я пропитался с детства. А уже в зрелом возрасте почувствовал необходимость писать картины об этом. Но если в советское время у художников был госзаказ на полотна про войну, то в 1990-е и начале нулевых годов никто про это и не вспоминал. Сейчас возрождается какой-то интерес, но тут уже это чисто по зову сердца. Поэтому «Первый год войны» я написал просто для себя. Потом уже ее много где выставляли, даже в Донецке».
Сергей Данчев, «На военной земле» (2015)
Цветовым решением интересна и картина Сергея Данчева, старшего преподавателя кафедры живописи и композиции Санкт-Петербургской академии художеств. Она почти монохромна: здесь доминируют черный, белый, оттенки серого… Столь лаконичными средствами художник создает драматичный образ, в центре которого, конечно, пострадавший от боевых действий храм. Символика понятна, хотя не в меньшей степени показательна и взрытая взрывами земля. Она в буквальном смысле изранена.
Кажется, изображение реалистично, и в то же время мы понимаем, что это не реализм, а обобщение. И эстетически работа Сергея Данчева ближе к суровому стилю. Но кто сказал, что писать на тему войны можно только максимально прямолинейно?
Сергей Данчев: «Эта тема меня беспокоила с детства, хотя не могу сказать, что непосредственно мою семью война сильно затронула. Мои бабушка и дедушка в те годы были еще детьми, да и жили они в Ивановской области, где не было боевых действий. Кстати, изображенный на картине храм — это как раз конкретная церковь в тех местах. Впрочем, похожие храмы были и в других местах, пострадавших от боев. Так что не думаю, что я сильно погрешил против правды.
Я воспитан на советских фильмах, книгах, всегда воспринимал это неравнодушно. А вот поколение помладше нас уже не особо интересуется темой Великой Отечественной войны. Они всё дальше от этого… Но мы преподаем в академии и стараемся все-таки сохранить эту тему, чтобы ребята не забывали».
Сергей и Алексей Ткачевы, «В трудные годы» (1956)
Самая старая картина из нашей подборки. Народные художники СССР братья Ткачевы создали ее на основе эскиза старшего из них — Сергея. На холсте изображен пожилой солдат, отдыхающий в избе. В натруженных руках — кусок хлеба. На лице — усталость и тяжелые размышления. Детали тонут в импрессионистическом мареве, красновато-огненный колорит которого усиливает драматизм. Позади солдата можно рассмотреть печку-буржуйку и фронтовое письмо в треугольном конверте. Но самый символичный элемент композиции — внизу: у ног бойца — котенок, то ли спящий, то ли заигрывающий с человеком. Идея понятна: жизнь продолжается.
Сергей Ткачев: «В 1943-м меня отпустили в отпуск. Прихожу к месту, где был мой дом, а дома нет. Думал, чугунок на трубе увижу... Стою и плачу, слезы сами льются из глаз. Вот вам ощущение войны! Зашел в покинутую избу. Там еще тепло не выветрилось. И тут, смотрю, маленький котенок выполз откуда-то из-под печки! После войны рассказал другу своему, художнику. «Чего ж ты, — говорит, — картину не напишешь такую? Если не возьмешься, я сам тогда сделаю!» И мы с Алексеем решили все-таки создать эту работу».
Полтора месяца назад Сергея Ткачева не стало. Он полгода не дожил до своего 100-летия. Его соавтор Алексей Ткачев в этом году отметит 97-летие. Но писать картины без брата он не хочет…
