«Вспоминаю слова отца: «В первую очередь думай о Родине, потом о себе»
США должны ответить за то, что отняли 12 лет жизни. Об этом в первом большом интервью после возвращения из американской тюрьмы рассказал «Известиям» российский летчик Константин Ярошенко. В студию «Известий» он пришел со своей семьей — женой Викторией и дочерью Екатериной. Спустя долгие годы ожидания они наконец встретились в России — борт из Сочи с Константином на борту приземлился в столице вечером 27 апреля. Во время беседы Константин рассказал о распорядке в американских тюрьмах, сфабрикованных обвинениях, пыточной камере в Либерии и о том, что помогло ему продержаться все эти 12 лет.
«Когда сели в Адлере, понял: всё закончилось»
— Константин, столько лет борьбы и надежды — и вот наконец-то вам говорят, что вас возвращают в Россию. Как это было?
Константин: Узнал я буквально в прошедшую пятницу. Я позвонил Вике, и она, чуть ли не плача, говорит: «Какой у тебя размер рубашки и штанов?» Я говорю: «Что случилось?» А она отвечает: «Тебя возвращают». Я, честно говоря, не поверил. В этой обстановке между РФ и США это был огромный подарок, я был очень сильно потрясен. Ей сообщил мой адвокат [Алексей] Тарасов, которому позвонил американский прокурор и заявил, что меня, возможно, очень скоро экстрадируют. Когда я позвонил Алексею уточнить детали, он сказал: «Константин, мне позвонил прокурор, всё происходит буквально за минуты. Мы подали документы судье Ракову, и тот буквально через 15 минут подписал акт об экстрадиции и сказал, что в субботу должны вывезти — на обмен».
Хороших новостей было много, но я не верил, пока не оказался на борту российского самолета. Даже когда уже взлетели из Турции — всё еще думал, что всякое может произойти. Вот когда сели в Адлере, понял: всё это закончилось.
Самолет Ан-148-100Е с российским летчиком Константином Ярошенко на борту, выполнивший специальный рейс из Анкары, Сочи, 27 апреля 2022 года
— Вы 12 лет не были в России и находились в месте, где практически не было новостей из РФ. Сильно изменилась Россия?
Константин: Очень сильно. Когда в аэропорт Адлера заходили — ну какой он стал красавец! Как он отстроен — улицы, дома, стадионы, парки... Даже поверить не могу. У меня по Викиной линии родня оттуда, мы там почти каждое лето проводили. Я там каждую улицу знал.
А когда в Москву вошли, я ее вообще не узнал. Красивая Москва, чистая, дома с красивой архитектурой. Вот даже если сравнить: заходили в аэропорт Анкары — домики все одинаковые, красиво, но одинаково. У нас же стиль, красота, качество.
«Раз гражданин РФ, то ты уже враг»
— А как всё-таки новости получали? Какие телеканалы были разрешены?
— Телевизионная комната была, там можно было смотреть новости. Из телеканалов — CNN, Fox news, CNBC, ABC. Но у меня был и другой источник информации. Я звонил и говорил: «Девочки, ставьте мне российские новости». И слушал.
— То есть вы слушали российские новости?
Константин: Да, там дается 15 минут, во время этого я и пытался уловить, что происходит в нашей стране, что происходит в мире. Потому что смотреть их каналы… Они же врут очень много. Особенно в отношении РФ. Меня очень сильно это возмущало. Все остальные смотрят на меня и говорят: «Вот видишь, что там творится». А я им отвечаю: «Ребята, вам просто прочищают мозги». Особенно когда такое происходит между западными странами и РФ, из-за ситуации на Украине.
— К вам изменилось отношение после начала военной операции?
Константин: Да. Среди заключенных, конечно, тоже это чувствуется. Но со стороны администрации тюрьмы сильнее. Как вам объяснить... Они знают, что я русский. И ведут себя так, как будто бы я непосредственный участник всех событий. Как будто я сейчас устрою какую-нибудь провокацию.
— Вы в тюрьме 12 лет сидели. Какие тут провокации?
Константин: Они смотрят: я русский, патриот своей страны, гражданин РФ. А раз гражданин РФ, ты уже враг. Там очень серьезные русофобские настроения. Люди выходят с очень жесткими призывами. Я смотрел местные каналы — там показывают, как меняют русские вывески. Название «Русский самовар» меняют на какое угодно, лишь бы не «русский».
— На протяжении этих лет, что вы были в заключении, между Россией и Америкой были разные отношения. Вы чувствовали, что к вам меняется отношение по мере того, как менялись политические отношения между Москвой и Вашингтоном? Вы ведь попали туда до 2014 года, потом случился Крым, а позже — санкции…
Константин: С каждым годом всё хуже становилось отношение. И это отражалось на отношении ко мне. Чувствуется это очень сильно, даже в сфере медицинской помощи. Они же игнорировали все призывы с тем, чтобы мне помогли. Там на всю тюрьму один врач — и тот гинеколог. Ну как он может нам всем помочь? Вы понимаете, какой это абсурд?
«Это такой бизнес на крови»
— Константин, за 12 лет вы были в двух тюрьмах. В «Форт дикс», как вы мне рассказывали, были более-менее приемлемые условия. Но после вас перевели в «Данберри». Расскажите, как там всё устроено. Как начинался ваш день, чем заканчивался?
Константин: В расписании всех пенитенциарных учреждений США подъем в 6 утра. С утра включается свет, все собирают свою кровать, а в 10 часов свет выключается — отбой. Заключенный находится в общих помещениях на 80–100 человек. Эта тюрьма была построена аж в 1939 году. В эксплуатацию ее ввели в 1940-м. Изначально одно помещение было рассчитано на 33–34 заключенных. Но сейчас количество увеличили — там теперь можно заселять по 80 человек.
Что касается санитарных норм, то они не выдерживают никакой критики. Не соблюдаются элементарные права человека, права заключенных. Двухъярусные железные нары, свалены по несколько штук. А во время эпидемии условия были просто нечеловеческими. Загнали в один барак, и всё — без связи, без воздуха.
— И вы, насколько я знаю, спали без подушек?
Константин: Выдается матрас — 2 см в толщину, маленький. И всё. И самое интересное — да, подушки запрещены!
— Почему?
Константин: Вот это для меня до сих пор остается вопросом, почему подушки под запретом. Я не могу спать без подушки. Сразу напрашивается вопрос: это что, очередные пытки?
Вдумайтесь, наша тюрьма была переполнена. А вообще всего в Америке около 2,5 млн заключенных. Это что, такая нация у них криминальная? Или система уже проржавела? Не знаю, как это назвать.
— А какой рацион у заключенных? Скажем, индейка на День благодарения, торты к Рождеству, гамбургеры? Сколько в день вы ели гамбургеров?
Константин: Есть национальное меню, которое должно соблюдаться в тюремных учреждениях, то есть по всем федеральным тюрьмам. Но каждая тюрьма делает то, что хочет. Что хочу, то и творю. Не знаю, куда уходят все деньги, но в основном дают рис, кукурузу и бобы. Это основное меню. Мясо, рыба — по большим праздникам. И то, ты никогда не знаешь, что это будет. Вообще-то, что давали, нельзя назвать рыбой, не знаю, из чего всё это дело состоит.
Порция очень маленькая. Мало даже по калориям. Многие заключенные протестуют: как выживать? Можно, конечно, покупать в магазине. Но я, например, не мог. Цены там просто зашкаливают.
— Почему не могли?
Константин: Вы же знаете, против нас ввели санкции. Поэтому сейчас нельзя обменять доллары, купить их. Более того, нельзя пользоваться Western Union, банковские переводы невозможны. Я после этого всего подошел к администрации, спросил: «Позвольте, но как я могу здесь выжить, если вы запретили мне любые операции с деньгами?»
Мне запрещены все переводы, тем более мне запрещены все передачки. То есть это такой бизнес на крови. Я должен покупать у вас продукты, так как запрещены любые передачи, в том числе и медикаменты. Покупать по тем ценам, что они установили.
— Вы знали английский до того, как вас похитили?
Константин: За 12 лет вокруг было очень мало русскоговорящих. Особенно за последние два года, как пошла пандемия. Нас ведь тогда закрыли полностью по этим казармам. И с кем мне общаться в этих блоках? Так что я провел два года только с англоговорящими. Стал забывать речь, и тяжело перестраиваться сейчас.
«Все эти люди получили по $450 тыс. за мою подставу»
— Расскажите всё-таки, что произошло тогда в Либерии в 2010 году.
Константин: Началось всё даже не в Либерии, это всё было еще на территории Украины в 2009 и 2010 годах. Когда я был в Гвинее, мне позвонил один из директоров — есть такая компания Executive solution. Так вот потом уже всплыло, что это был некий Энди Маккей, как сейчас его называют, «кровавый мальчик» — наемник, у него все руки по локоть в крови. Он работал тогда на США, а представился мне как представитель компании и предложил переговоры по поводу самолета. Но я тогда плохо понимал английский.
Потом еще раз был звонок: снова агент (тогда я этого не знал).
Позже мы договорились о встрече в Киеве. Там в отеле Intercontinental мы встретились. Мне было сложно понимать обороты их речи. Тогда они мне сказали: «Сможешь перевезти дипломатическую почту?» Я сказал: «Да, конечно». И всё. Это всё, что я понял из разговора.
Виктора Бута сопровождают в суд Бангкока, 2010 год
Уже после выяснилось, и это всё было у судьи Ракова, что вся спецоперация по моему похищению была спланирована задолго до. Позже мы узнали, что все эти люди — которые якобы вели со мной переговоры — получили по $450 тыс. за мою подставу.
То же самое произошло, видимо, и с Виктором Бутом. Его подставили точно так же. Сначала его, а потом и меня.
— То есть вы считаете, что они использовали вас, чтобы подобраться к Буту?
Константин: Так точно. Это я не считаю, я это знаю. Если почитать все документы дела, то станет понятно: всё это — спланированная спецоперация США.
Меня судили за некое намерение перевезти некий груз. Но при этом ни о каком грузе я не летел договариваться. Я летел в Либерию, чтобы обсудить покупку самолета, который мне там предлагали. На один день. Всё, у меня вообще был контракт на авиаперевозку морепродуктов.
Если прочитать судебные документы, то там обвинение звучит так: «Константин Ярошенко понимал, что часть груза (читай, наркотиков) пойдет в США». Позвольте, но я не говорю по-английски.
Более того, откуда вы знаете, что я понимал? Но самое главное — понимание не означает согласия участвовать в чем-либо на территории третьей страны.
Так вот когда фабриковалось всё это дело, при первой же встрече с переодетыми спецагентами мне задали вопрос: знаю ли я Виктора Бута? Но что значит «знаю»? Конечно, я его знаю — видел его по телевизору.
— Так знали ли вы лично Виктора Бута?
Константин: Нет. Видел его по телевизору и только. Потом в дело не только его приплели. Но и бывшего президента Либерии даже — Чарльза Тейлора. При чем здесь он вообще? Это всё абсурд. Правосудия в Америке не существует как такового.
— Скажите честно, Джорджа Флойда тоже вы убили?
Константин: Естественно — для американцев. Вообще само понятие «правосудие» отсутствует в США. Никакой демократии — она тоже там отсутствует. Только одна ложь, фабрикация, фальсификация фактов. И это я доказал в суде. И это только мое дело доказывает.
Я вообще когда впервые в суд попал, был в шоке. Прокурор, судья используют слова We believe («Мы верим») или Looks like («Выглядит как»). То есть мы верим, что Ярошенко что-то там сделал.
Уже потом я лично обращался к судье Ракову с просьбой объяснить все их слова и действия. Ведь у меня на руках в это время была бумага, где прокуратура по-честному пишет: «Да, мы врали в суде. Но это не обязательно афишировать». Меня от этой несправедливости просто разрывало.
«Всё как в фильме ужасов»
— Вы рассказывали, что к вам применяли пытки в момент похищения из Либерии. Расскажите, что это было.
Константин: Американские власти тратят миллиарды долларов на все эти структуры: CAA, NBI и тому подобные. Но я никогда не скрывался — у меня открыты все данные обо мне. Меня показывали по национальному телевидению, но я никогда и не пытался скрыться.
Прессовали они очень сильно — физически. Надо быть к этому морально готовым, чтобы пережить. Если сейчас увидеть эту комнату пыток в Либерии — картина не для слабонервных. Всё как в фильме ужасов. Стена засаленная, арматуры торчат, шкафчик открывается со всякими железками.
— К вам применяли эти спецсредства? Или пугали ими?
Константин: Применяли, приковывали руки к ногам, следы очень долго еще оставались. Потом стульчик без одной левой ножки. Вот три дня — 28, 29, 30 мая — три агента постоянно круглые сутки держали меня там: пятки, почки, гениталии, душили. Серьезно всё, поверьте. Очнулся — значит, еще живой. Приходят проверяют: нормально всё? Я опять очнулся — и по новой. Конечно, вот это всё пережить было непросто.
— Позвольте вашей супруге задать вопрос. Ваш муж рассказывает, что его несколько суток пытали, били. Как вы всё это выдержали?
Виктория: Тогда я не знала этого всего, когда мы встретились с ним, мы приехали на суд в 2010 году. Нам можно было посещать в тюрьме его, и вот тогда он рассказал про все эти пытки. Мы еще застали те моменты, когда на нем оставались все шрамы и синяки — он нам показывал. Конечно, это было невозможно пережить, мне было всё это страшно слушать. Я просто не верила, что это мой муж рассказывает, настолько сильная воля к жизни, чтоб всё это еще рассказать и вообще это всё пережить.
Константин: Я потом же всё это подробно описал и подал в суд. Ведь я сидел по 24 часа, трое суток мне не давали спать, без воды. Я рассказал все эти вещи детально в суде. На что мне сказали: «Ну всё, ты живой, ты на территории США, это главное». И на этом всё.
Виктория, Константин и Екатерина Ярошенко
— А было какое-то медицинское обследование, когда вас привезли уже в тюрьму? Кто-то же должен был зафиксировать, что вас пытали…
Константин: Когда они меня привезли на военную базу уже в США, там тоже была комната, где американские спецслужбы меня били. Всё это было скрыто, никаких официальных процедур. Как будто я какое-то животное, существо, которое можно вот так взять и перевезти. На основании каких документов, норм — непонятно. Всё просто продолжилось по новой — уже на территории США.
Они заставляли меня подписать какой-то документ, но я категорически отказывался. И только 1 июня меня официально привезли в манхэттенский суд и арестовали.
«Нельзя же идти на сделку с врагом»
— Когда к вам впервые пустили российских дипломатов?
Константин: Гораздо позже.
Виктория: Когда мы обо всем узнали, мы сразу же обратились в консульство России в Либерии. На что — тогда еще там был посол Карлов — нам ответили: никаких происшествий на территории Либерии с русскими людьми не происходило.
— А кто вам позвонил? Кто сказал, что мужа забрали?
Виктория: Позвонил дежурный адвокат — бесплатный, которого ему предоставили.
Константин: Я вообще долго отказывался в суд идти. Говорил, что я гражданин России и никуда не пойду, пока не увижу кого-то из представителей своей страны. Но власти наши уведомили намного позже. Причем заявили, что они якобы перепутали и отправили уведомление не в ту страну.
Хотя по международной конвенции они должны уведомить страну гражданства в определенный короткий срок — 72 часа. Но ничего этого не было.
— Ваша мама Любовь Михайловна в одном из интервью рассказывала, что агент подходил к вам и говорил: «Дай показания на Виктора Бута, и всё закончится — и тебе будет хорошо в Америке, и семье будет хорошо». Было такое? Вам предлагали такие сделки?
Константин: Предложения сделки были, да. Это было, когда меня еще вывозили на рейсе в США. Но я тогда этому агенту по фамилии Стауч, который предлагал мне такие вещи, сказал не очень приятные вещи. Не хочу их озвучивать. Но думаю, вы поняли.
А потом — уже перед судом — мне вообще грозили пожизненным сроком. Они же уже и терроризм приплели к делу. И вот тогда ко мне подошел человек, сказал, что вот, мол, с вашим здоровьем же всё плохо, давайте мы и семью вывезем…
Константин Ярошенко
— Не было минуты, когда вы всё-таки усомнились: может быть, всё-таки надо пойти на эту сделку?
Константин: Самое главное, в этот момент мне было приятно, что моя семья меня поддержала. Ведь очень тяжело, когда такие вещи тебе говорят. Но я сказал, что не пойду на кого-то клеветать, чтоб сохранить свою жизнь, что-то делать для той страны, которая для меня враг. Я ведь человек, воспитанный советской школой…
— Сейчас в России большое количество так называемой элиты, которая считает, что где человеку лучше, там он и должен быть. Но есть огромное количество людей, объединенных одной идеей. Вы понимали, что можете сесть пожизненно и никогда не увидеть ни жену, ни детей, а можете пойти на сотрудничество и прожить нормально? Почему такой выбор? Хочется понять, как человек в такой ситуации делает этот выбор…
Виктория: Я помню, как он мне ответил на этот вопрос. У нас много друзей тогда говорили, что, может быть, надо пойти на сделку. Но Константин тогда мне сказал: «Как я буду жить со своей совестью после? Как я буду жить после того, как посажу человека на пожизненное?»
Константин: Или оклеветаю. Или как заключать сделку со страной, которая для меня всю жизнь была агрессором? США и весь англосаксонский мир. Всю жизнь они пытались нас разграбить, и тут… пойти на какую-то сделку?
Я вспоминаю всё время слова отца: «Сынок, в первую очередь думай о Родине, а потом о себе». Это очень важно. Нельзя же идти на сделку с врагом, оклеветать человека и совесть потерять. Хорошо, меня семья вся поддержала: мама, дочка, Вика. Конечно, тяжело было, но я даже не думал. Даже вариантов не было.
«Доказательств — вагон и маленькая тележка»
— Мама ваша боролась до последнего…
Константин: Конечно, это сейчас очень тяжело обсуждать, мне каждый раз слово мама — тяжело.
— Вы узнали о ее смерти в тюрьме. Что тогда испытали?
Константин: Огромный шок и потрясение. Мы были очень близки, вся семья была сплоченная. Я, Вика, Катя, мама. Сейчас тяжело об этом вспоминать. А в заключении очень тяжело, когда не можешь быть рядом со своими близкими — теми, кто тебя поддерживает.
— Катя, сильно отец изменился?
Екатерина: Ну конечно, особенно физически. 12 лет в таком месте. Но его внутренний настрой, позитивный стержень не сломался. Это поражает, удивляет и вызывает восхищение. Он всё выдержал и вышел еще более сильным человеком.
Константин Ярошенко с семьей в подъезде своего дома
— Вы скоро поймете, что все эти годы это была не только поддержка семьи. Начнете «врастать» в страну, соцсети, интернет. Будет огромный информационный вал, которого вы были лишены — вы увидите сейчас, что у вас была поддержка не только семьи…
Константин: Поддержка была и от очень многих важных лиц. И даже простые граждане РФ, других стран поддерживают тоже. Вчера звонили из многих стран, поздравляли. Наши дипломаты, наш МИД и многие другие.
Я очень благодарю всех граждан РФ, кто помог мне держаться эти очень тяжелые 12 лет — и финансово, и морально. Хочу вас очень сильно поблагодарить, от всего сердца. Каждая маленькая поддержка, каждое письмо. Люди со всей России — из Сибири, с Дальнего Востока, с Урала — посылают открытки, книжки, кто-то даже финансово помочь пытается.
— Константин, ну вот теперь всё закончилось. Вы готовы оставить эту трагедию позади? Или хотите судиться и привлечь их к ответу за то, что у вас украли годы жизни?
Константин: Я бы хотел всё-таки привлечь власти США к ответственности, если получится. С констатированием всех фактов. Каким путем — не знаю, но хотел бы это дело продолжить в юридическом плане, через наши суды. Чтобы показать всему мировому сообществу, что сделали власти США против меня: вот факт нарушения международных конвенций, вот пытки и т.д. Доказательств — вагон и маленькая тележка.
— Работать куда пойдете?
Константин: Пока не знаю. Небо, конечно, зовет. Полетать хочется очень сильно.
