Связующий поколений: одна комедия и пламенная страсть Леонида Хейфеца
В понедельник, 18 апреля ушел из жизни Леонид Хейфец — создатель особо мощной театральной энергии, режиссер от Бога. То, что русский психологический театр жив и будет жить, во многом его заслуга. «Известия» вспоминают выдающегося театрального деятеля.
Он родился в Минске в мае 1934 года, пережил войну и эвакуацию, поступил на механический факультет Белорусского политехнического института, работал на заводе, но в конце концов очутился в Москве — в ГИТИСе, на курсе Алексея Попова и Марии Кнебель. Потом он напишет в мемуарной книжке «Всполохи»: «Мне кажется, будто кто-то почувствовал мою энергию, нечеловеческую по накалу маниакальность, заряженность и сказал: «Надо помочь этому парню». А в конце жизни Хейфец признается, что слово «режиссер» вызывает внутри его полную и окончательную страсть, не оставляющую места ни для любви, ни для дружбы.
Первый свой спектакль он поставил в Рижском ТЮЗе в 1962 году. То была пьеса Уильяма Гибсона «Сотворившая чудо» о слепоглухонемой девочке. Слух и зрение она потеряла в младенческом возрасте, и теперь ее, подростка, во что бы то ни стало надо было научить воспринимать и понимать окружающий мир. Ценой неимоверных усилий это сделала учительница по имени Энн Саливан. Собственно, всю свою режиссерскую жизнь Хейфец по отношению к своим зрителям работал этой самой учительницей. Учил воспринимать и понимать.
Он ставил Чехова и Сухово-Кобылина, Шекспира и Максима Горького, Моэма и Лермонтова — всего более трех десятков очень разных постановок. При этом жизнерадостной комедией был, по воспоминаниям очевидцев, только один спектакль — «Шоссе на Большую Медведицу» Юлиана Семёнова. Во всем остальном присутствовала упомянутая им «нечеловеческая по накалу маниакальность, заряженность». Чувствуется она и в его последнем спектакле — «Пигмалионе» по Бернарду Шоу, поставленном в 2017-м в Театре Маяковского. В пьесе о цветочнице, из которой делают герцогиню, он усмотрел рассказ о человеческом достоинстве и понимании того, что «есть внешняя жизнь, которая кажется ослепительной и прекрасной, а на самом деле за этим кроется пустота. Что люди, которые изумительно изъясняются на английском, французском, могут оказаться мерзавцами, а у тех, кто не умеет грамотно говорить, оказываются такие душевные качества, что век не найдешь».
Ему повезло. Будучи крупным режиссером, он недолго был главным — с 1988 по 1994 год руководил Театром армии и больше руководства не касался. Тем самым сохранив себя для творчества в хороших театрах, прежде всего в Малом и Маяковке.
Он работал с великими актерами. Умел их находить, а они находили его. В «Павле I» Мережковского заглавную роль у него играл Олег Борисов, покинувший ефремовский МХАТ ради этого спектакля в Театре армии. В телеспектакле «Рудин» по Тургеневу Леонид Хейфец работал с Андреем Мироновым, тяготившимся своим образом вечно поющего и танцующего «легкого» актера и наконец получившего благодаря Хейфецу действительно глубокую роль. Еще один дар Хейфеца, долгие годы преподававшего, — умение актеров растить.
Мария Кнебель, его педагог, училась у Станиславского, так что между учениками Леонида Хейфеца и основоположником Художественного театра — всего одно поколение. В педагогике он олицетворял собой незыблемую связь времен. С его отходом от преподавания — возраст, болезни давали себя знать — она прервалась. Но воспоминания остались. Желающие понять, как он учил, могут посмотреть документальный фильм «Хейфеца́». Так в ГИТИсе называли тех, кто окончил мастерскую Леонида Ефимовича. Сейчас это известные люди: Павел Деревянко, Александр Петров, Александр Паль, Виктория Толстоганова и другие.
После Хейфеца остались три замечательные книги. Воспоминания о ярких моментах спектаклей он назвал «Музыка в лифте». Пособие для тех, кто хочет стать артистом называется «Призвание». Последнюю книгу «Всполохи» он написал о своем военном детстве, но не только о нем. Есть там такие слова: «Обстановка сейчас как никогда трудная. На моей памяти не было такой остроты, такой борьбы, такой, я бы сказал, нацеленности на уничтожение русского психологического театра. Некоторые его уже похоронили. Но мне кажется, что похоронщики торопятся…». Это правда. Пока был жив Хейфец, у похоронщиков шансов не было.
Актер Юрий Беркун:
— С ним было интересно, он был волевой, талантливый, какой-то упругий человек, хороший, с характером. Было когда-то его время — когда он в Малом театре ставил Чехова и много кого еще. Это было время Лени Хейфеца. Я его таким и запомню. Волевым, творческим, целеустремленным, чуть напряженным всегда. Всё время в нем что-то варилось, он не существовал, он — жил. Всегда оценивал происходящее. В его природе было заложено действие, он всегда действовал. Всё забывается, стирается, спросите у молодежи, кто такой Хейфец, они могут и не знать, но он много кого открыл, много всего сделал.
Народная артистка России Ольга Прокофьева:
— В пятницу он выписался из больницы. Мы в этот день играли его спектакль «Пигмалион». И традиционно, как у нас заведено, после ему позвонили. Он очень радовался, потому что в зале был аншлаг. Мы много лет проработали с Леонидом Ефимовичем в театре Маяковского. Люблю его, нежно отношусь. Он — мудрейший человек. В последние годы он был совершенно бескомпромиссным. Жил, как его душа просит. И ставил только, что душа хотела. И это было так здорово. Его постановки, в которых я принимала участие — «Пигмалион», «Все мои сыновья», «Синтезатор любви» были прекрасны. А на репетициях у Хейфеца продолжала учиться. В нашей профессии это важно. Леонид Ефимович был щедр на комплименты. И было приятно, когда даже на очень жестких репетициях, человек рассыпался в приятных словах. Поэтому, он был и педагог, и режиссер в самом высоком смысле слова.
Заслуженная артистка России Ольга Кабо:
— Леонид Ефимович был моим первым театральным режиссером. Он привел меня в театр, поверил меня как в артистку. Я только закончила ВГИК, у меня было достаточно ролей в кино, но выпускниц ВГИКа в театр не брали. Считали, что школа другая, специфика не та. А Леонид Ефимович разглядел во мне что-то и пригласил сразу на главную роль Нины в его спектакль «Маскарад» по Лермонтову. Я вдруг попала в иной для себя мир дисциплины, вдохновения, творчества, серьезной работы над материалом. Я сейчас вспоминаю, и у меня мурашки по коже. Моими партнерами были кумиры. Олег Иванович Борисов репетировал Арбенина. Людмила Алексеевна Чурсина — баронессу Штраль, Борис Григорьевич Плотников — Неизвестного, Саша Домогаров — князя Звездича. Я всегда смотрела на них с восторгом. Если бы не Хейфец, в театре я бы не оказалась. Он был достаточно жесткий, требовательный режиссер. Я в ту пору еще и не знала, что так можно добиваться результата, что репетиции могут быть такие эмоциональные, иногда пронзительные. Именно из уст Леонида Ефимовича я узнала, что такое театр. Он стал моим домом, душой, жизнью. И вот уже более 30 лет я служу театру. Сейчас Театру Моссовета. И всё благодаря Леониду Ефимовичу Хейфецу.
