В понедельник, 4 апреля, в Госдуму внесли проект поправок в закон об общественном контроле в местах принудительного содержания — он регулирует деятельность общественных наблюдательных комиссий (ОНК).
ОНК — это уникальный российский правозащитный институт. Нечто подобное его есть только в Великобритании. Похожий институт еще в XIX веке был создан в царской России — «Общество попечения о тюрьмах». Современные же комиссии действуют с 2008 года.
Члены ОНК наделены правом без специального разрешения, беспрепятственно посещать СИЗО, исправительные колонии, изоляторы временного содержания, спецприемники для отбывающих административный арест, отделы полиции, гауптвахты и медучреждения, оказывающие психиатрическую помощь. Они могут общаться с лицами, содержащимися в этих местах, и проверять, соблюдаются ли их права.
Поправок в закон, регламентирующий деятельность ОНК, правозащитное сообщество ждало давно. Но поступивший в Госдуму проект не оправдал возложенных на него ожиданий.
Основная его новелла — наделение Совета Общественной палаты РФ правом по своей инициативе досрочно прекращать полномочия членов региональных комиссий. Сейчас он может это делать по представлению соответствующей ОНК, общественного совета органа исполнительной власти или руководящего органа общественного объединения, выдвинувшего правозащитника кандидатом в члены комиссии. В случае принятия поправки, Совет ОП РФ в таких представлениях нуждаться не будет.
При этом ни действующий закон, ни новые поправки никак не регламентируют понятие «ненадлежащего исполнения членом комиссии своих обязанностей». Тогда надо законодательно определить, например, какое количество мест принудительного содержания наблюдатель обязан посетить за определенный отрезок времени. Но если речь зайдет о каких-либо нормативах, то следует вспомнить, что наблюдение за соблюдением прав человека в местах лишения свободы — это неоплачиваемая деятельность, которой занимаются в свободное от основной работы время.
Еще одним основанием для досрочного прекращения полномочий члена комиссии может быть нарушение им Кодекса этики, принятого Общественной палатой. Тут с юридической стороны вопросов тоже хватает. Еще в школе на уроках обществознания учат, что этические нормы носят общий характер, а правовые — вполне конкретный. В частности, Кодекс этики ОНК, принятый Общественной палатой, требует от членов комиссий «проявлять корректность и сдержанность», не допускать «грубости, высокомерия, пренебрежительного тона, заносчивости, предвзятых замечаний». Все эти термины носят исключительно оценочный характер.
Комиссия Общественной палаты по безопасности и взаимодействию с ОНК относительно недавно уже ввела в Кодекс этики запрет «на разглашения без согласия лиц, находящихся в местах принудительного содержания, информации, полученной по результатам проведения общественного контроля за обеспечением прав человека в местах принудительного содержания». Это существенно осложнило работу наблюдателей. Ведь смысл деятельности ОНК — как раз в разглашении, то есть в предоставлении обществу информации о результатах контроля за соблюдением прав человека в местах лишения свободы. Именно гласность, по моему профессиональному мнению, как человека, много сотен раз посетившего с проверками места принудительного содержания, может помочь победить проблему с пытками и другими нарушениями прав граждан.
Проект поправок в закон об ОНК никак не затронул некоторые наболевшие проблемы. Игнорируются дыры в законодательстве, которые позволили бывшему руководству ФСИН под предлогом борьбы с эпидемией коронавируса почти на два года лишить членов ОНК Москвы права покамерного обхода в местах лишения свободы. В некоторых СИЗО, кстати, его не вернули до сих пор, хотя в стране почти везде сняты все ограничения, и даже масочный режим отменен.
Остались незамеченными требования правозащитников исключить из действующего закона норму, предоставляющую право сотрудникам уголовно-исполнительной системы прерывать беседу заключенного с членами ОНК, если она по мнению работника ФСИН выходит за рамки соблюдения прав человека. Члены комиссии регулярно сталкиваются с тем, что беседы прерываются, когда арестанты жалуются на избиения, и даже пытки.
Правозащитники годами указывают на необходимость допуска членов ОНК в конвойные помещения судов — заключенные утверждают, что там зачастую невыносимые условия содержания: тесные, темные камеры, отсутствие воды, туалетов, освещения и медикаментов. Иногда они жалуются даже на избиения в этих помещениях.
Законодатель наделил членов ОНК правом проверять медучреждения, оказывающие психиатрическую помощь. Но чиновники из ряда регионов уже нашли лазейку и не допускают членов комиссий в психоневрологические интернаты, мотивируя это тем, что это учреждения социальные, а не медицинские. А ведь именно жалобы из ПНИ на жестокое обращение с пациентами, отъем жилья и пенсий, стали в свое время основанием для расширения полномочий ОНК в этой части.
Есть основания предполагать, что даже формулировка законопроекта, наделяющая членов ОНК правом проверять условия содержания лиц, осужденных к принудительным работам, тоже станет пустой. Она ведь не содержит указаний, где именно комиссии могут проверять права такой категории осужденных. Чиновники ФСИН и сейчас не допускают членов ОНК к таким осужденным, мотивируя свои действия отсутствием ясности в законе об ОНК.
Конечно, есть в текущей редакции проекта закона и правильные инициативы. Например, компенсация оплаты проезда к месту проведения проверок, ведь во многих регионах нужно добираться до колоний много сотен километров. Или расширение перечня организаций, имеющих право на выдвижение кандидатов в члены ОНК. Однако получается, что, если законопроект будет принят в таком виде, на сложном пути к победе над пытками в нашей стране сделают один шаг вперед и три назад.
Остается надеяться на то, что комитета Госдумы по развитию гражданского общества, вопросам общественных и религиозных объединений сформирует рабочую группу с участием представителей независимого правозащитного сообщества для доработки этого законопроекта.
Автор — вице-президент российского подразделения Международного комитета защиты прав человека, бывший ответственный секретарь ОНК Москвы (2016–2019 гг.)
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
