Призывы отдельных западных политиков относительно всего связанного с Россией звучат всё радикальнее. «Российская культура сейчас должна исчезнуть из публичного пространства», — заявил глава минкульта и национального наследия Польши Петр Глиньский. Правда, тут же признал, что «достижения этой культуры в музыке или литературе на высшем уровне». И тем не менее, по словам министра, «сейчас не время для русского балета, не сезон для постановок по Чехову или Пушкину, а также выступлений ансамбля им. Александрова».
По закону сохранения энергии, если где-то убыло, в другом месте должно прибыть. Отмена русской культуры, продолжая мысль польского деятеля, означает ее замену — в идеале, конечно, на украинскую. Но с этим возникли сложности. Культурные институции Запада, отметившись с осуждением российской политики, продолжают давать русский репертуар.
В Венской опере благополучно оттанцевали блок нуреевского «Лебединого озера» с русскими солистами. В предместье Парижа друг Олега Табакова Кристиан Бенедетти проводит чеховский марафон из 15 постановок. Метрополитен показывает серию «Евгения Онегина», где заглавную партию поет баритон из Москвы Игорь Головатенко, а Ленского — соотечественник господина Глиньского Петр Бечала. Драмы Леси Украинки или оперы Миколы Лысенко при всем уважении к этим авторам в планах мировых коллективов не значится.
Отменители, впрочем, не отчаиваются. Гонения на русскую культуру обогатились новым трендом. Теперь отмена сочетается с заменой. Причем не обязательно заменять культурное явление другим, аналогичным. Достаточно его переназвать. Было русское — стало украинское. Историю искусства этот кульбит не перепишет, но чьи-то далекие от художественных амбиции погреет.
Пионером здесь выступила Национальная галерея Лондона, переименовавшая работу великого импрессиониста Эдгара Дега «Русские танцовщицы». Теперь она называется «Украинские танцовщицы». Справедливости ради замечу, что британские галеристы не сами додумались до такого креатива, им помогла Мириам Найем, позиционируюшая себя украинской художницей и культурологом. Это она обнаружила, что персонажи Дега одеты якобы в украинские костюмы.
Погуглив работы серии, Мириам отправила соответствующие письма в места их музейной дислокации. И скоро оповестила общественность, что получила ответ от главы кураторского отдела Национальной галереи Лондона Кристин Ридинг. Та написала, что на сайте галереи пастель Дега уже демонстрируется с новым названием. Одновременно была обновлена аннотация. Теперь она выглядит так: «В конце 1890-х годов несколько танцевальных трупп из Восточной Европы посетили Париж и выступили в «Мулен Руж», «Фоли-Бержер», «Казино де Пари» и в пивном ресторане недалеко от дома Дега на Монмартре. Эта пастель, возможно, была одним из трех изображений «танцовщиц в русских костюмах», которые Дега показал посетителю своей студии в 1899 году, хотя эти танцовщицы почти наверняка украинки, а не русские. Одетые в традиционную народную одежду и опирающиеся на землю полной стопой, они сильно отличаются от классических балерин, которых он рисовал почти четыре десятилетия. Простые, смелые очертания передают динамичное движение, а густо нанесенная пастель создает насыщенные поверхности».
Замечания о простых очертаниях и густой пастели абсолютно справедливы, равно как и то, что персонажи серии отличаются от артисток Парижской оперы, любимых моделей художника. А вот остальной текст, как и комментарии г-жи Ридинг газете «Гардиан», заставляют задуматься о компетентности лондонских специалистов.
Первый рисунок серии Danseuses russes (всего их шесть) датирован 1894 годом. Он стал основой всех остальных. Менялось количество танцующих, ракурсы и фон. Но костюмы и характерная поза — одна рука в бок, другая за голову, стопа «утюгом» — оставались неизменными. То есть утверждение, что Дега, создавая серию, вдохновился гастролями неких трупп в конце 1890-х, не выдерживает критики.
Сомнителен также пассаж об украинцах — все атрибуты женских одеяний также свойственны южнорусским областям. И уж совсем неприличной политической ангажированностью отдает следующий искусствоведческий пассаж: «Характерной особенностью картины являются цветочные венки на головах танцовщиц, нарисованные в национальных украинских цветах — желтом и синем. Эти цвета присутствуют на флаге Украины».
Этак целую танцевальную серию Дега в желто-голубой колористике (ее шедевр «Голубые танцовщицы» принадлежит ГМИИ им. Пушкина) можно наречь украинской. А что? Дега давно нет на свете, наследников он не оставил, авторские права охранять некому. О его творческой установке — «танцовщицы всего лишь служат мне предлогом писать красивые ткани и передавать движения» — специалисты, похоже, забыли или не знали. Самое время восстановить историческую справедливость, как ее понимают лондонские галеристы и украинская художница-культуролог.
В этой ситуации радует только одно. Музей изящных искусств Хьюстона и Национальный музей Швеции, где также хранятся работы серии «Русские танцовщицы», на письма Мириам Найем не ответили. Пока.
Автор — доктор искусствоведения, редактор отдела культуры газеты «Известия»
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
