«Не исключена новая волна заболеваемости осенью»
Сегодня штаммы коронавируса в своих мутациях уже достаточно далеко ушли от изначального уханьского варианта, при этом разработка отдельных вакцин от новых вариантов не имеет смысла — препарат появится в гражданском обороте позже, чем спадет волна заболеваний. Об этом в интервью «Известиям» заявил член-корреспондент РАН, вирусолог Александр Лукашев. Он предложил пересмотреть подход к клиническим испытаниям прививок от COVID-19 и ускорить их. Тем временем некоторые страны мира отменяют ковидные ограничения в связи со сформировавшейся иммунной прослойкой, а россиян в ближайшие недели ждет волна «Омикрона», рассказал специалист. Однако, несмотря на возможность новой вспышки эпидемии ближайшей осенью, ситуация постепенно стабилизируется, подчеркнул он.
Идеальная ситуация
— Со 2 февраля во Франции отменяется масочный режим и удаленка. Ранее такое же объявление сделали в Великобритании. Чем могут быть продиктованы подобные решения?
— Решение об отмене масок продиктовано тем, что в этих странах уже практически всё население столкнулось со штаммом «Омикрон». Кто-то заболел, кто-то перенес в бессимптомной форме, кто-то имел иммунитет. То есть большинство людей, по расчетам специалистов, столкнулись с вирусом. Это значит, ученые в этих странах считают, что была создана достаточная иммунная прослойка и по моделям эпидемии ее дальнейшее развитие уже не предполагается.
В России такие условия с большой вероятностью создадутся через несколько недель. При этом у нас будет уникальная возможность посмотреть, как решения во Франции и Великобритании повлияли на заболеваемость. Мы находимся просто в идеальной ситуации.
— Директор НИЦ эпидемиологии и микробиологии им. Н.Ф. Гамалеи Александр Гинцбург говорил: не стоит считать, что «Омикрон» мягче «Дельты». Эти штаммы одинаково агрессивны?
— По данным, которые поступают из других стран мира, летальность «Омикрона», то есть вероятность умереть от него, примерно в пять-десять раз ниже, чем при инфицировании вариантом «Дельта». Мы не знаем, в какой степени это свойство «Омикрона», а в какой степени это связано с тем, что многие из заболевших были вакцинированы или болели ранее исходным коронавирусом. Скорее всего, тяжесть заболевания действительно значительно ниже, но сказать, во сколько раз, фактически невозможно.
— Членкор РАН, вирусолог Петр Чумаков назвал «Омикрон» живой вакциной. Обоснованы ли такие утверждения?
— Это очень опасное утверждение. Даже если «Омикрон» в 10 раз менее летален, чем «Дельта», всё равно будут пускай не тысячи, но сотни умерших от «Омикрона». Это совершенно несопоставимо с уровнем безопасности, который мы ожидаем от вакцин. После волны «Омикрона» можно ожидать какой-то передышки в заболеваемости коронавирусом, потому что многие люди получат иммунитет, но называть его вакциной и стремиться преднамеренно к заражению очень опасно. К тому же нет уверенности, что «Омикрон» будет хорошо защищать от «Дельты».
— Понятно ли, почему дети более подвержены «Омикрону»?
— Нет. Скорее всего, они были как-то удивительно не подвержены исходному штамму, а «Омикрону» подвержены, как все остальные. Это может определяться тем, какой рецептор вирус использует для входа в клетку, какие клетки преимущественно заражает. Там много может быть разных обстоятельств, но я однозначных данных по этому поводу не видел.
— «Омикрон» разделился на две ветви. Это уникальная история или многие штаммы так делают?
— Это делают фактически все штаммы, потому что вирус постоянно меняется, постоянно приобретает новые мутации. Мы не знаем, к каким практическим последствиям для распространения вируса приведет появление этих мутаций. Скорее всего, они не будут отличаться друг от друга в достаточной степени, чтобы вызывать повторную инфекцию.
Гонка со штаммами
— Насколько далеко мутации, которые есть сегодня, ушли от изначального уханьского варианта? Нужно ли создавать новые вакцины, видоизменять имеющиеся, чтобы бороться с новыми штаммами?
— Ушли достаточно значительно. Люди, которые не прошли ревакцинацию, практически не имеют антител к «Омикрону». По крайней мере, о привитых РНК-вакцинами известно, что уровень антител к «Омикрону» примерно в 30 раз ниже, чем к уханьскому штамму.
Разработка вакцины с полным циклом клинических исследований занимает до года. «Омикрон» начал распространяться в северном полушарии в конце ноября, и за срок возможной разработки и испытания вакцины волна этого штамма будет уже закончена. Таким образом, разработка вакцин против него не имела бы практического смысла. Это показывает, что мы не можем на сегодняшний день выиграть гонку с новыми штаммами коронавируса. При этом с технической точки зрения разработка новой вакцины и получение промышленных партий может занимать менее двух месяцев. Если мы хотим успешно противостоять новым волнам коронавируса, то нам следует пересмотреть наш подход к правилам клинических испытаний вакцин и значительно упростить их по аналогии с тем, как это сделано для вируса гриппа. Там очень ускоренная схема, она уникальная для всей фарминдустрии. Я считаю, что ее нужно позаимствовать для коронавируса.
— «Омикрон» — менее летальная версия вируса по сравнению с предыдущей «Дельтой». Можем ли мы говорить, что COVID-19 становится неагрессивным и появления более страшных штаммов не ожидается?
— Мы можем на это надеяться, но всего три месяца назад у нас был штамм «Дельта», который был и более заразным, и более патогенным. Уровень наших знаний о коронавирусе совершенно недостаточен, чтобы серьезно надеяться на то, что следующие варианты будут такими же мягкими, как «Омикрон».
— Сумеет ли «Омикрон» вытеснить «Дельту»?
— Мы не можем ожидать, что «Омикрон» так же эффективно вытеснит «Дельту», как «Дельта» в свое время — все остальные штаммы. В какой-то степени они будут конкурировать, но эта конкуренция будет не такой однозначной. Слишком сильно они различаются по узнаванию антителами.
— Возможно ли появление химерного штамма «Омикрона» и «Дельты»?
— Это абсолютно ожидаемое событие. Мы как раз изучали появление таких химерных штаммов у коронавирусов животных — это происходит постоянно. Например, коронавирусы птиц обмениваются фрагментами генома каждые несколько лет.
Выполняется работа ПЦР-анализа
— Мутации вируса достаточно сильны. Имеет ли в таком случае смысл иммунная прослойка, если она формируется к одному штамму, а потом появляется другой?
— Иммунная прослойка в любом случае имеет смысл. Мы знаем о тех, кто болеет «Омикроном» или «Дельтой», но не знаем о тех, кто с вирусом встретился, но не заболел. Если бы иммунной прослойки не было, и заболеваемость «Дельтой» полгода назад, и «Омикроном» сейчас могла бы расти во много раз быстрее, чем мы наблюдали в реальности.
— Можно ли оценить, сколько россиян уже успели встретиться с коронавирусом?
— Есть разные способы оценки иммунной прослойки, и они все не лишены недостатков. Но очевидно, что в большинстве стран мира большая часть населения уже встретилась с антигеном либо через вакцинацию, либо в результате заражения. Однако иммунная прослойка — вещь динамическая, она же убывает. Примерно за шесть месяцев наш иммунитет угасает. У кого-то через три месяца, у кого-то через несколько лет.
Иммунная прослойка в случае коронавируса — вещь трудноопределимая, но она, несомненно, есть и она работает: иначе ситуация могла бы быть во много раз хуже, чем мы наблюдаем.
— Ранее утверждалось, что у переболевших иммунитет сильнее, чем у вакцинированных. Это так?
— Я не видел убедительных исследований, проверяющих это предположение. Единственная достоверная мера иммунитета — насколько человек защищен от заболевания. Ни антитела, ни любые другие показатели не являются объективной мерой иммунной защиты. Это суррогатные маркеры. А меряться титрами антител — вообще несерьезно.
Мы знаем, что иммунитет к коронавирусу достаточно сильный только в течение в среднем шести месяцев после перенесенного заболевания. Мы уже видели на примере «Омикрона», что могут возникать штаммы с совершенно неожиданными свойствами. Кроме того, мы не уверены, в какой степени инфицирование «Омикроном» предотвращает заражение «Дельтой», поскольку штаммы достаточно сильно различаются. Совершенно не исключена ситуация новой волны заболеваемости осенью, вызванной либо штаммом «Дельта», либо каким-то новым.
Близки к балансу
— Несмотря на рост заболеваемости, показатели по госпитализации остаются на прежнем уровне. Какова сегодня нагрузка на систему здравоохранения?
— На сегодняшний день, насколько я знаю, перегрузки системы здравоохранения нет. То есть количество госпитализаций остается на стабильном уровне и не растет. Это еще один аргумент в пользу того, что заражение «Омикроном» протекает легко. Но нужно учитывать, что этот штамм пока не распространяется широко в тех регионах, которые имеют очень низкие показатели по вакцинации, поэтому настороженность остается.
— Когда можно ожидать прихода «Омикрона» в такие регионы?
— В ближайшие дни, максимум — недели.
— Есть ли способ понять, какой штамм станет последним?
— Мы не можем предсказывать, узнаем это только постфактум. Я бы сказал, что в природе практически не бывает последних штаммов, они продолжают циркулировать. Скорее, речь идет о том, что устанавливается баланс между циркуляцией вируса и иммунной прослойкой. Сейчас даже распространение «Омикрона» и предшествующее распространение «Дельты» отнюдь не были катастрофическими. Они шли при определенном балансе иммунной прослойки и свойств вируса. Мы уже очень близки к тому, чтобы прийти к этому балансу. С этой точки зрения мы можем уже рассуждать о том, что пандемия переходит в этап сезонной заболеваемости.
— Сложилась ли полная картина постковидного синдрома?
— Мы не имеем никаких данных по тяжести постковидного синдрома при штамме «Омикрон», потому что прошло слишком мало времени. Мы даже не имеем достаточно данных по штамму «Дельта». Знаем только, что постковидный синдром — серьезнейшая проблема при заражении уханьским штаммом.
— Сто лет назад была пандемия испанки, сейчас у нас пандемия коронавируса. Последствия чего для мира, для цивилизации тяжелее?
— По количеству жертв пандемия испанки превзошла пандемию ковида. Но по социальным последствиям, наверное, они находятся в одной категории, потому что пандемия ковида полностью изменила жизнь всего человечества, может быть, даже в большей степени, чем испанка.
— Глава ВОЗ заявлял, что 2022 год может стать последним годом пандемии. У нас есть реальная надежда на это?
— Есть, потому что пандемия в наших головах. Когда мы как общество понимаем, что сделали всё возможное и больше не можем ничего, когда готовы принимать определенные потери и не готовы продолжать ограничения — мы вполне имеем право переименовать пандемию в сезонную заболеваемость. Я думаю, что именно такая формулировка будет правильной.
