Прошедшие в декабре этого года российско-американский и российско-китайский саммиты контрастируют буквально во всем. Начиная от информационного фона и проблематики переговоров и заканчивая общим антуражем мероприятий.
С Вашингтоном Москва мучительно ищет и всё с большим трудом находит точки соприкосновения, не позволяющие отношениям между конфронтирующими державами войти в неуправляемое пике. С Китаем же Россия размеренно обсуждает то, как вывести «всеобъемлющее партнерство и стратегическое взаимодействие» между дружественными государствами на еще более высокий уровень.
С Соединенными Штатами мы обмениваемся бесконечными санкциями-контрсанкциями, зеркально высылаем дипломатов, прочерчиваем очередные красные линии по потенциально эскалационным территориям и временами как будто бы продолжаем сводить счеты уже давно закончившейся холодной войны. С Поднебесной — выстраиваем прагматичное двустороннее взаимодействие и успешно сопрягаем наши проекты «Экономического пояса Шелкового пути» и ЕАЭС.
Даже в оформлении российско-американского и российско-китайского саммитов просматривается их принципиальная различность. 8 декабря лидеры США и РФ общались на фоне своих национальных знамен. Позади главы Белого дома — лишь американский флаг. За спиной хозяина Кремля — только триколор. А вот 15 декабря флаги Китая и России расположились строго по протоколу, предусмотренному для двусторонних встреч на высшем уровне.
В целом взаимоотношения между Москвой и Пекином последние годы обставлены почти образцово. К сожалению, пандемия внесла свои негативные коррективы в скорость передвижения грузов через российско-китайскую границу. Однако, вопреки неблагоприятным обстоятельствам, товарооборот между странами по итогам 2021 года всё же должен вырасти на 34% и достичь рекордных $130 млрд.
Если оставить за скобками пандемическую аберрацию, экономическое взаимодействие между КНР и РФ характеризуется неизменно положительной динамикой с 1999 года. За это время доля Китая во внешнеторговом обороте России выросла с 4% до 18%, что делает намеченную лидерами двух стран планку в $200 млрд вполне достижимой. Причем в обозримой перспективе.
Крайне важно, что речь идет не только о сырьевом, но и высокотехнологичном российском экспорте в Китай. Например, в мае был дан старт совместному строительству четырех новых энергоблоков Тяньваньской АЭС. Кроме того, по мере неизбежной в условиях деглобализации переориентации Поднебесной на внутренний платежеспособный спрос, Россия вполне могла бы реализовать долгосрочную экспортную стратегию по продвижению отечественных товаров и услуг на китайском рынке. Впрочем, в этом вопросе потребуется активизация усилий не столько на уровне федерального центра, сколько в заинтересованных регионах Сибири и Дальнего Востока.
Последние годы Пекин стабильно занимает первую строчку в списке торговых партнеров Москвы. Но европейское экспортное направление все еще вносит бо́льшую лепту в бюджет России. Если рассматривать соотношения по тому же природному газу, то из поставляемых на внешние рынки «Газпромом» 185 млрд куб. м на «Силу Сибири» приходится лишь 10,2 млрд куб. м. Даже при том, что по сравнению с прошлым годом прокачка российского голубого топлива на китайском направлении увеличилась более чем вдвое.
Лишь в определенной перспективе, по мере выхода «Силы Сибири» на проектную мощность и возможного ввода в эксплуатацию «Силы Сибири – 2», азиатское направление сможет в значительной мере подстраховать российский газовый экспорт в Европу от потенциальных геополитических сбоев.
Заметно весомее в деле хеджирования рисков России на Западе может стать активизация совместной работы по созданию независимой финансовой инфраструктуры для обслуживания торговых операций между РФ и КНР. Москва и Пекин уже давно осуществляют взаиморасчеты в национальных валютах, но на сегодняшний день речь может идти не просто о наращивании их доли, а о выходе этого процесса на новый технологический уровень.
Уже много лет США и их европейские союзники периодически грозят закрыть России доступ к системе финансовых платежей SWIFT. Разумеется, подобный рестриктивный шаг обсуждается преимущественно как крайняя мера, однако это не мешает Западу использовать угрозу ее применения в качестве инструмента давления на Кремль. Таким образом, интенсификация российско-китайского взаимодействия в рамках разработки альтернативных международных финансовых инструментов и механизмов крайне важна как сама по себе, так и с учетом потенциальных осложнений с реализацией торговых операций Москвы на американо-европейском направлении.
В свою очередь, Россия страхует Китай от эвентуальных угроз военного характера. Помощь Москвы в создании китайской системы предупреждения о ракетном нападении критически значима для Пекина. Разумеется, речь не идет о возникновении военного союза и ограничении свободы маневра каждой из стран в Азии и мире, но нельзя не отметить, что взаимодействие вооруженных сил России и Китая последние годы происходит по такой же восходящей траектории, что и торгово-экономические отношения двух стран.
С точки зрения максимального хеджирования любых рисков для Москвы весьма важно в дополнение к стратегическому партнерству с Пекином поддерживать положительную динамику контактов с Нью-Дели. В том числе и в военной сфере. Около 70% оружия, находящего в вооруженных силах Индии, произведено в СССР или России. Однако в целом товарооборот между нашими странами в настоящее время непропорционален тому потенциалу, который исторически заложен в российско-индийских отношениях.
Едва ли у кого-то еще остались сомнения в том, что XXI век будет веком Азии. Переориентация внешнеполитических акцентов России с Запада на Восток будет происходить постепенно. Азиатский вектор еще какое-то время останется для Москвы дополнительным, резервно-страховочным направлением, призванным уравновесить проблемные и конфликтные, но по-прежнему более значимые отношения с западными партнерами.
Автор — руководитель аналитического центра «СтратегПРО»
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
