«Никакого художественного руководства мне не нужно»
Владимир Кехман считает, что если Эдуард Бояков откажется от начисленных ему во МХАТе имени Горького авторских и гонораров, это будет справедливо. Гендиректор полагает, что таким образом бывший худрук отчасти компенсирует урон, якобы нанесенный им театру за три года руководства. Об этом, а также о новом штатном расписании и нежелании иметь в нем должность художественного руководителя «Известиям» рассказал гендиректор, ознакомившись с известинским интервью Эдуарда Боякова, которым спустя месяц после увольнения из театра он начал общение со СМИ.
«Задолженность театра перед Бояковым — 5, 246 млн рублей»
— Что вас возмутило в высказываниях Эдуарда Боякова относительно его финансового статуса во МХАТе?
— Он зачем-то говорит, что я якобы обвиняю лично его в получении миллионов с «Лавра» — и намеренно, я считаю, запутывает ситуацию. Поясняю. Я говорил о том, что суммарные отчисления со спектакля «Лавр» вместе с комиссией посредникам, которые продавали наши билеты (при этом 70% билетов отдавалось сторонним организациям) составляют 1,1–1,2 млн рублей. А что касается лично Боякова, то он получает с каждого спектакля «Лавр» 4,5%.
— Всё верно. Эту цифру он и называл «Известиям».
Сцена из спектакля «Лавр»
— Это еще не всё. Лицензия на авторские права на «Лавр» вообще выдана бессрочно, хотя подобные документы подразумевают какой-то срок. Но кроме «Лавра» есть и другие отчисления. Вот посмотрите, к нашей беседе бухгалтерия подготовила справку (справка имеется в распоряжении «Известий»). Здесь два раздела. Вот то, что уже выплачено Боякову за этот год. Это 943 тыс. рублей, включая авторские отчисления за «Синюю птицу», «Лавра» и оплату режиссерской постановки «Бессмертные строки». А вот то, что на 13 декабря является кредиторской задолженностью театра перед Бояковым. Это 5,246 млн рублей, куда входят авторские за спектакли «Лавр», «Синяя птица», «Розовое платье», а также оплата режиссерской постановки «Розового платья» и инсценировки романа «Хлорофилия».
— Понятно. Это средние столичные расценки на творческую деятельность. Не только Бояков, но и многие худруки ставят спектакли во вверенных им театрах и получают за это гонорары и отчисления.
— Речь сейчас не о том, что помимо зарплаты в 500 тыс., он всё это получал. Хотя и заявляет, что был бессеребренником и радел только о театре. Я считаю, что это полное вранье. Тот ущерб театру, который он за эти годы нанес, исчисляется десятками миллионов рублей. И если бы он отказался от начисленных ему театром денег, это было бы справедливо.
— Это серьезное обвинение. Как именно материализовался ущерб?
— У Дорониной в театре, включая все подразделения, было 330 человек. Он за три года принял на работу еще 65. В месяц они и организованные ими мероприятия стоили театру более 10 млн рублей.
— Насколько я понимаю, эти сотрудники были приняты для ведения вновь открытых творческих пространств. У Дорониной было две сцены, а у Боякова их стало одиннадцать.
Бывший худрук МХАТа Эдуард Бояков
— В этом вся проблема. Эта творческо-управленческая надстройка театру просто не нужна. Это была полная самодеятельность, которая неизвестно для чего существовала и даже с учетом магазинов приносила одни убытки. Не было ни одного доходного проекта, вот почему я всё это закрыл. У директора восемь заместителей. Зачем при этом нужен гастрольный отдел, когда гастроли сегодня — большой изыск? А в этом отделе работают три человека. Зачем нужен отдел из 27 человек, занимавшийся этими бесконечными активностями? На сегодняшний день от него осталось двое сотрудников, которые прекрасно справляются.
Сейчас мне придется увольнять людей. Порядка трех или четырех отделов полностью будут сокращены. Нынешнее штатное расписание не позволяет эффективно управлять этим коллективом. В дирекции, например, было четыре помощника, сейчас останется два. Один — Татьяны Васильевны, другой — мой.
— С главным бухгалтером вы тоже расстались?
— Да, будет новый. Прежний главный бухгалтер не сопротивлялся нарушениям финансовой дисциплины. Штатная численность сотрудников не соответствовала госзаданию, деньгам, которые были выделены учредителем. 309 млн рублей была вся субсидия, а зарплатный фонд был чуть ли не 42 млн с налогами. Заработать театр не мог больше, чем 250 млн — это максимум. Если сложить 309 и 250, получится 559, разделить на 12 и что в итоге? На 46 млн в месяц должен был рассчитывать театр, но только зарплата была 42 млн. А коммуналка, налоги, постановки? Где брать на них деньги?
«Долгов у театра порядка 73-х или 74-х млн»
— Какие сейчас долги у театра?
— Было 168 млн, сейчас осталось порядка 73-х или 74-х.
— Когда ждете результатов ребрендинга менеджмента?
Гендиректор МХАТа Владимир Кехман
— С Нового года будет новое штатное расписание, где будет два-три моих заместителя — и всё. Есть президент — Доронина и генеральный директор. Будут заместители по художественно-постановочной и административно- хозяйственной части, и если найду человека — заместитель по внешним коммуникациями и взаимодействию с государственными органами. Пока такого человека нет. Театр будет функционировать по законам театрального менеджмента: все службы должны быть самодостаточными.
В этом декабре мы сделаем внебюджет по продажам больше, чем было в доковидном декабре 2019 года, когда, по словам прежней администрации, у нее был самый большой доход. Хотя это копейки по сравнению с Михайловсим театром — там внебюджет по продажам будет 125 млн. Здесь же, дай Бог, чтобы мы сделали 45, на сегодня уже 32 есть.
Вывод какой? Качество менеджмента, который здесь был, является разорением МХАТа. Царило абсолютно не приемлемое для академического театра сознание. Как будто собрались на проект какой-то.
— По поводу ущерба, нанесенного прежней командой, вы не преувеличиваете? По словам Эдуарда Боякова, в 2020 году театр выполнил госзадание, что подтверждает учредитель — Минкультуры, и коллективу была выплачена тринадцатая зарплата.
— Насколько мне известно, она была только избранным выплачена. В Михайловском театре или в НОВАТе ее обычно получает весь коллектив за исключением людей, которые просто числятся, есть такой совсем небольшой процент. Мы сейчас планируем выплатить зарплату всему творческому коллективу, всей художественно-постановочной части. Как я уже сказал, в декабре у нас будут внебюджетные средства. Если останется, мы и административно-хозяйственному персоналу выплатим, но опять же тем людям, которые действительно имеют отношение к театру.
— Что будет с артистами, которые играли в спектаклях, уже снятых вами? Например, Ирина Линдт была занята в пяти постановках, сейчас у нее не осталось ни одной.
— Этим вопросом я вообще не занимался и до февраля не собираюсь. Все-таки я жду, что 25 января, в Татьянин день придет к нам Татьяна Васильевна на спектакль «Васса Железнова». И после этого будет выработана какая-то стратегия в части творческой составляющей. Пока я никого не увольняю и не принимаю, хочу понять позицию Татьяны Васильевны — придет она все-таки или нет. Она в курсе всего, что происходит в театре. Общается напрямую и с руководителем труппы Александром Хатниковым, и с заведующим режиссерским управлением Евгением Васильевым, который под ее руководством возобновляет «Вассу».
Актриса Ирина Линдт
— Она уже подтвердила визит 25 января?
— Не подтвердила. Я просто жду ее.
— Спектакль будет восстановлен в тех же декорациях?
— Мы сейчас будем реставрировать их немножко, потому что в тех уже невозможно играть, но в принципе — да.
— Заглавную роль сыграет Лидия Матасова?
— Да, думаю, она.
— Васса — одна из любимейших ролей Татьяны Дорониной. Сама на сцену она не выйдет?
— Если она придет, мы обязательно выведем ее на сцену. Просто на поклон как президента театра.
«Надеюсь, что никакого театра Бояков не откроет»
— Слышала, что Татьяна Васильевна негативно отреагировала на факт премьеры спектакля «Женщины Есенина» по книге Захара Прилепина и вам пришлось извиняться перед ней за эту постановку?
— У Татьяны Васильевны возникли сомнения относительно трактовки образа Есенина, и это, безусловно, ее право. Но она приняла мои объяснения и извинения. Только что получил от нее письмо, где она пишет, что понимает, почему этот спектакль появился. Когда я пришел в театр, он был практически готов, в него было вложено много труда постановочной команды.
Почетный президент МХАТа Татьяна Доронина
— В президенты Доронина ушла с должности худрука. Ее возвращение в этом качестве возможно?
— Честно скажу, я делал ей предложение, она отказалась. Более того. Знаете, как я его сделал? Я ей сразу послал приказ о назначении ее художественным руководителем, она должна была его просто подписать. Она этого не сделала. Я считаю, что и в этой ситуации Татьяна Васильевна повела себя как крайне порядочный человек. Поэтому должность худрука как минимум на год мы убираем из штатного расписания. На этой неделе я издам соответствующий приказ. Никакого художественного руководства мне на сегодняшний день не нужно.
— Почему экс-худрук, написав заявление об уходе, вышел из театра в сопровождении охранника?
— Я просто сказал, чтобы его вывели из театра. Эдуард попросил отдать его икону. Я снял икону со стены, поцеловал ее и отдал.
— А что за история с молельной в театре, которую вы закрыли?
— Ко мне пришла одна из сотрудниц, у которой находились там иконы и попросила их вернуть. Я ее спросил: «Зачем вы здесь молились? Вы не могли в храме помолиться?» — «Ну вот мы столько здесь работали». — «Так это же у вас приоритет. Если вы хотите помолиться, тогда вы принимаете решение: да, я не буду работать, я пойду помолюсь. Зачем здесь-то молиться?» Понимаете? Этот момент для меня остается загадкой.
— Вопрос о предстоящем ремонте. Здание пока не имеет официального статуса памятника, но по факту это шедевр архитектуры и дизайна 1970-х. И еще здравствует его создатель Владимир Кубасов. Вы с ним консультируетесь?
— Я ждал Владимира Степановича, он должен был приехать, но, к сожалению, его дочь попросила гонорар за его приезд — 750 тыс. рублей. Воздержусь от комментариев, но я не считаю правильным платить такие гонорары за консультации.
Здание МХАТ имени Горького на Тверском бульваре
Мы не будем в театре ничего кардинально менять, просто мне нужно было, чтобы он приехал, посмотрел и сказал, какие изначально здесь предполагались цветовые и интерьерные решения. Может быть, на этапе строительства и отделки он что-то хотел реализовать, а у него не получилось. Я надеюсь, что Владимир Степанович приедет в театр, когда узнает об этой ситуации.
— Вернемся к «Лавру», которым Эдуард Бояков предполагает открыть свой новый негосударственный театр. Сейчас права на спектакль принадлежат МХАТ. Будете продавать?
— Я очень надеюсь, что никакого театра он не откроет, по крайней мере весной. Первая причина в том, что на сегодняшний день корпорация «Синергия» готова выкупить права на «Лавр» за 10 млн рублей, но по балансу спектакль стоит 37 млн. Мы не имеем права осуществлять такую сделку без проведения торгов. Сейчас мы обсуждаем, как это сделать, и как только найдем решение, запустим процесс.
Вторая причина, почему я уверен, что театра у него не будет — это запланированная на осень премьера «Хлорофилии», спектакля о том, как в начале следующего века в России проживает 40 млн граждан, сконцентрированных в Москве, а вся остальная страна находится в аренде у китайцев. Я считаю, что люди, которые дадут на эту постановку деньги, — фактически враги России. Это мое отношение к этому спектаклю и вообще к Боякову. Он не патриот, он человек, который не имеет никакого отношения к церкви и к театру.
