- Статьи
- Наука и техника
- «Мы планируем исследовать и крымскую античную керамику, и каменные орудия палеолита»
«Мы планируем исследовать и крымскую античную керамику, и каменные орудия палеолита»
Год науки и технологий удивил тем, что вызвал такой резонанс. Очевидно, что сегодня всё больше молодых людей хотят стать учеными, говорит заместитель директора НИЦ« Курчатовский институт» по научной работе Екатерина Яцишина. В интервью «Известиям» она рассказала о пуске реактора ПИК в Гатчине, именных стипендиях и междисциплинарном направлении исследований — изучении объектов культурного наследия с помощью естественно-научных методов. Совсем недавно Курчатовский институт выиграл грант Министерства науки и высшего образования, в рамках которого планируется изучать широкий круг артефактов, будь то крымская античная керамика или каменные орудия труда эпохи палеолита с Дальнего Востока.
«Наука и тогда была молода, и сегодня этот тренд возвращается»
— Какие события для Курчатовского института были ключевыми в этом году?
— Это одни из ключевых событий года науки: пуск нейтронного реактора ПИК на нашей площадке в Гатчине, в мае пуск Токамака Т-15МД, а совсем скоро — 25 декабря — мы отметим 75-летие пуска первого на Евразийском континента ядерного реактора Ф-1. Это знаковая дата, с нее началась атомная эра у нас в стране.
Кроме того, у нас развивалась в этом году очень бурно и генетика, так как мы являемся одним из руководителей этого направления в России. Продолжились и синхротронно-нейтронные исследования, и тот блок, который я представляю, — гуманитарные изыскания. Как вы знаете, несмотря на ядерно-физическую исконную направленность Курчатовского института, у нас Михаилом Валентиновичем Ковальчуком запущено новое направление, и оно активно развивается: конвергенция наук, естественных и гуманитарных. Год прошел бурно и интересно.
— Все сейчас говорят, что лицо науки молодеет. В Курчатовском институте стало больше молодых сотрудников?
— Да, это нисколько не преувеличение. Начнем с того, что у нас есть, если можно так выразиться, «наш» факультет в Московском физико-техническом институте. Он называется факультет НБИКС — технологий. Эта аббревиатура расшифровывается как нано-био-инфо-когнитивные-социо-гуманитарные технологии. Благодаря этому формируется «скамейка запасных», потому что большинство из выпускников этого факультета в результате становятся сотрудниками Курчатовского института.
Плюс исконно «нашим» был Московский инженерно-физический институт (НИЯУ МИФИ), созданный когда-то по идее Игоря Васильевича Курчатова. Там у нас тоже тесные связи, которые еще, мы надеемся расширятся с приходом нового ректора Владимира Шевченко. Поэтому действительно, лицо науки в Курчатовском институте — это лицо молодого человека. Как он когда-то и начинался в 1943 году. Курчатову было на тот момент едва 40 лет, а ближайшим коллегам — 30–35. Наука и тогда была молода, и сегодня этот тренд возвращается.
— Молодые люди обычно прагматичны. Почему они приходят в Курчатовский институт?
— У нас есть свой механизм поддержки — это именные стипендии Курчатова, Александрова. Их достаточно много, порядка 30-ти. В этом году мы приняли решение еще увеличить их количество, так как на наши курчатовские конкурсы подается очень большое количество заявок. То есть, инициатива от молодых ученых идет. Деньги конечно, важны, но главное — это интерес. И в чем интерес работы ученого? В том, что ты видишь результаты своего трудно достаточно быстро. Не во всех профессиях это так.
«Мы реабилитировали Донателло»
— Мы встречаемся с вами на конгрессе молодых ученых. Как вы считаете, он нужен, чтобы «на других посмотреть и себя показать», или есть какие-то другие глобальные практические цели?
— Практическая цель — познакомиться друг с другом и узнать, что происходит в других институтах и направлениях. Возвращаясь к Курчатовскому институту, — это важно даже для нашей площадки. У нас очень большая территория — порядка ста гектаров, много лабораторий, корпусов, поэтому не все имеют даже физическую возможность общаться друг с другом. Конгресс — это возможность найти кооперацию, какие-то новые идеи и направления совместной деятельности. Кроме того, все очень рады, что наконец можно пообщаться офлайн.
— На прошедших двух сессиях конгресса, посвященным гуманитарным наукам, вы говорили, насколько много дает новых знаний гуманитариям возможность изучения культурного наследия с помощью физических методов. Это целое новое направление?
— Не совсем новое. В начале ХХ века такие исследования были единичными. Но после войны это уже оформилось в отдельное междисциплинарное направление. Назовем его «Историческое материаловедение». На Западе это называют архиометрия. Смысл в том, что материаловедческими методами изучаются объекты исторического наследия. Такими же методами изучаются и картины, и скульптуры.
— Можно ли привести пример, почему в этом процессе важны две стороны: и естественнонаучная, и гуманитарная?
— Допустим, физики посмотрели на синхротроне какой-то старинный объект, — например, копье. Увидели, что он состоит из бронзы и с примесями, с невидимыми глазу повреждениями. На основании этого историк может указать происхождение бронзы, датировать ее. Искусствовед может подтвердить или опровергнуть авторство. Например, у нас в Курчатовском институте в работе с Пушкинским музеем при изучении бронзовых статуй «Иоанна Крестителя» и «Танцующего Амура» была цель также подтвердить, что Иоанна создал итальянский скульптор эпохи Возрождения Донателло. И мы это подтвердили, как раз уточнив состав бронзы. Это совпало с уже имеющимися данными, что именно такой сплав характерен для работ этого автора. То есть, мы «реабилитировали» Донателло.
— Какие междисциплинарные проекты в Курчатовском институте идут сейчас?
— Недавно мы выиграли конкурс Министерства науки и высшего образования РФ на исследования синхротронно-нейтронными методами объектов культурного наследия. У нас образовался целый консорциум: Крымский федеральный университет, Институт археологии Крыма, Дальневосточный университет, Российская национальная библиотека, Институт археологии РАН, Государственный исторический музей. Мы планируем исследовать и крымскую античную керамику, и каменные орудия палеолита с Дальнего Востока.
— Получается, гуманитарии должны знать эти методы, понимать их возможности?
— Да, и поэтому мы начали разрабатывать междисциплинарные программы по образованию. Конечно, гуманитарию нелегко понять принципы физических методов. Но он должен иметь полное представление, какими методами можно изучить тот или иной материал, — потому что они разные. Например, теми методами, которыми мы исследуем металл, нельзя посмотреть какие-то органические материалы. В этих образовательных междисциплинарных программах где-то будет больше акцент на историческую часть, а где-то на физическую — в зависимости от направленности курса.
— Завершается год науки и технологий. С вашей точки, зрения что он привнес в нашу жизнь?
— Я лично удивлена, что он вызвал такой резонанс. Когда-то у нас в момент бурного развития космонавтики и атомного проекта был огромный интерес к науке, было престижно быть ученым. Год науки продемонстрировал, что этот интерес возродился. Надо просто не сбавлять темп.
