Ток и шоу: какими впечатлениями можно зарядиться на «ГЭС-2»
Ожившая «Санта-Барбара», рэйв на подземной парковке и карнавал в четырех действиях. Новое культурное пространство «ГЭС-2», с 4 декабря открытое для широкой публики, демонстрирует квинтэссенцию современных арт-тенденций. Радикальность contemporary art и дух европейских биеннале в них соседствуют с чисто русскими мотивами. А нарочитая актуальность художественных практик — с трогательным вниманием к ретро. «Известия» узнали, какими энергиями наполнилась бывшая электростанция в самом центре столицы.
Между Москвой и Венецией
ГЭС-2 — бывшая городская электростанция, с дореволюционных времен снабжавшая энергией трамвайные депо Москвы. В 2006 году она была закрыта в связи с нерентабельностью и износом, а огромное здание на Болотной набережной решили перепрофилировать и отреставрировать. В 2015-м его приобрел глава НОВАТЭКа Леонид Михельсон, основатель культурного фонда V-A-C.
V-A-C на тот момент уже активно работал, но основной его территорией было палаццо Дзаттере в Венеции — исторический особняк на острове Джудекка. Там глава фонда Тереза Иароччи Мавика с успехом демонстрировала современное российское искусство: даже в дни открытия Венецианской биеннале, когда одновременно проходят десятки вернисажей, мировая арт-элита не игнорировала мероприятия V-A-C.
Заслуги и возможности фонда по репрезентации нашей культуры были оценены и государством: в 2019-м Терезу Иароччи Мавику назначили комиссаром России на Венецианской биеннале, и она сразу взялась за реконструкцию павильона, построенного Алексеем Щусевым. Но параллельно шла и работа над московским пространством — ничуть не менее сложным, но куда более масштабным. Результаты работы в Джардини публика увидела летом прошлого года, а вот российская эпопея, за которую отвечал архитектор Ренцо Пьяно, завершилась только сейчас. Впрочем, хронология тут менее важна, чем размах и знаковость события.
Во-первых, «ГЭС-2» — пожалуй, самое крупное в стране здание, ориентированное исключительно на contemporary art. Новая Третьяковка, конечно, больше, но там и живопись XX века, и фонды ГТГ, и пространства для демонстрации искусства самых разных эпох (вспомним выставки Серова, Репина, Верещагина и т.д.). А «Гараж», Музей современного искусства на Петровке, Мультимедиа Арт Музей — меньше. Во-вторых, из всех перечисленных институций «ГЭС-2» расположен ближе всего к Кремлю. И это по-своему символично. Можно ли теперь сказать, что арт-эксперименты — нечто маргинальное и существующее на периферии государственной культурной политики?
Если у кого-то оставались сомнения в позитивном отношении властей к подобным инициативам, их должен был развеять визит Владимира Путина на «ГЭС-2». В преддверии публичного открытия Леонид Михельсон и Тереза Мавика устроили президенту экскурсию и рассказали о планах институции. А они впечатляют масштабом не меньше, чем здание. Главное: акцент делается на перформансы, которые будут здесь проходить в режиме нон-стоп, но всё это не экспортные явления, оторванные от нашей жизни и ориентированные на глобальный контекст, а попытка осмысления российской действительности и прошлого.
Между 1990-ми и 2020-ми
Яркий пример — ключевой проект ближайших месяцев «Санта-Барбара». Живая скульптура Рагнара Кьяртанссона». Исландский мастер перформанса на 100 дней превратит «ГЭС-2» в съемочную площадку. Самая популярная мыльная опера 1990-х будет переснята поэпизодно с русскими актерами. Понаблюдать за процессом смогут все желающие: декорации и рабочие пространства (гримерки, аппаратные комнаты) открыты для взора зрителей. Это не просто кинопроизводство, но реалити-шоу.
Нужна, конечно, определенно смелость, чтобы устроить такое в стране, где словосочетание «санта-барбара» стало нарицательным, а сюжеты сериала прочно связаны с тяжелыми воспоминаниями о лихих девяностых. Долгие годы выдуманные семейные драмы жителей Калифорнии шли контрапунктом к сводкам отечественной криминальной хроники, обсуждениям экономических и политических проблем только что родившейся страны. И в конце концов слились с ними в массовом сознании. Но как раз с этой национальной травмой Кьяртанссон и работает, деконструируя миф, обнажая механику создания подобных «волшебных пилюль», возводя абсурдность явления в абсолют.
Но «Санта-Барбара» — не единственный перформативный проект «ГЭС-2». В январе фонд обещает устроить настоящий рэйв на подземной парковке, трактовав его как народные карнавальные гулянья. А в марте, на Масленую неделю, зрителей ждет танцевальная процессия по всей территории здания.
Между «Глиной» и березками
Вот эта постоянная апелляция к национальным мотивам, но не в прямолинейном «клюквенном» понимании (кокошники-матрешки-водка), а в глубинно-символическом, порой парадоксальном, встречается здесь постоянно.
Даже название первой экспозиции — «В Москву! В Москву! В Москву!» — не только намекает на звезд западного искусства, рванувших в Россию по приглашению фонда для работы в «ГЭС-2», но и отсылает к пьесе Чехова. Окончательно смысловой пазл складывается, когда мы видим одноименную выставке фотосерию Ольги Чернышевой с изображениями дальнобойщиков и ретрокадр «Три сестры» всё того же Кьяртанссона: три улыбающиеся девушки стоят за кассами самого первого в России «Макдоналдса», открывшегося в 1990-м на Пушкинской.
Вместе с тем в жанровом и эстетическом плане экспозиция «ГЭС-2» — настоящая квинтэссенция интернационального совриска. Чтобы понять большинство произведений, надо читать описания на табличках разной степени заумности, а видео-арт и инсталляции, безусловно, доминируют над немногочисленной живописью, но и она, как правило, оказывается побочным продуктом перформансов.
Например, огромная стена занята 144 картинами Кьяртанссона, изображающими единственного человека в плавках. А напротив — еще и видео-арт Паооа Хаукура Бьорнссона «Отчаяние», где обнаженный юноша печально слушает музыку на CD-плеере. Хочется, конечно, поиронизировать, что такой концентрации изображений голых мужчин на квадратный метр мы не видели даже на Венецианской биеннале, но нет, именно там и видели — как раз в Джардини Кьяртанссон каждый день писал по портрету своего героя, и суть была в процессуальности этого акта.
Но, собственно, то, что V-A-C не планирует щадить чувства простого зрителя, далекого от биеннальных трендов, стало понятно уже после установки «Глины № 4» Урса Фишера на Болотной набережной. Можно долго спорить о художественности этой скульптуры и органичности ее на фоне столичного пейзажа, однако в данном случае она выполняет и вполне конкретную полезную функцию — рекламы «ГЭС-2» для тех, кто приветствует подобные вещи, и антирекламы — для тех, кто, наоборот, чужд современным арт-тенденциям.
Зато если выйти из здания не в сторону набережной, а напротив, в направлении Никольской церкви — увидим рощу из березок. Вот еще один замечательный в своей красноречивости контраст. Так и вся институция существует будто между двух полюсов: интернациональным, подчас радикальным авангардом и русской почвенностью, национальным культурным кодом.
