«Поэт без трагедии — никакой не поэт»
Стоит рассказывать зрителю правду о скандальной любви и роковой неспособности поддерживать нормальные отношения с женщинами, а не поддерживать миф об идиллии «поэт и музы», уверен Захар Прилепин. О сложных связях Сергея Есенина с женами и спутницами, вреде стереотипа о «нашем пастушке», а также силовом поле есенинских мест писатель рассказал незадолго до премьеры спектакля, поставленного по его книге «Есенин. Обещая встречу впереди».
Миф о музах
— Видела отрывок из спектакля «Женщины Есенина», где Галина Бениславская наливает Есенину рассол и уговаривает написать Айседоре Дункан знаменитую прощальную записку «Люблю другую. Женат и счастлив». Еще там ссорятся, орут и бьют посуду. Вы так обошлись с масскультным мифом о веренице муз, чья роль — восторгаться, хлопотать и безропотно исчезать, когда попросят?
— Нам очень не хотелось делать одну из тех нескончаемых постановок, где женщины танцуют в ночнушке, а герой выходит на сцену, говорит: «Гой ты, Русь, моя родная» и пьет березовый сок. К счастью, актеры очень вложились и сразу же отринули раздражающий стереотип о Есенине как о пастушке, произносящем что-то тривиально пейзанское. Любовные истории поэта трагичны и отнюдь не куртуазны, но его судьба несет в себе куда более сложную подоплеку, чем «был Есенин, он писал стихи про купола, но ему не везло с женщинами, а советская власть не давала квартиру, вот он и повесился, а то бы жил до 1985 года». Это всё ерунда.
Есенин — поэт-новатор, причем мирового уровня, человек крайне сложной душевной и интеллектуальной организации, с сильнейшим надломом, который стал и его убийцей, и залогом поэтического гения. Он рванул вперед и вверх всю поэтическую традицию. Не только умел переодеваться в косоворотку и фрак с цилиндром, но и в поэтическом смысле мог примерять на себя любую одежду. Он соревновался с Маяковским, кто более нов и актуален, потому что оба были первопроходцами в смысле рифм, словообразования, подачи, сюжета, поэтической походки. И этому соразмерен спектакль. Поэт без трагедии — никакой не поэт. Поэт без трагедии может мороженое продавать. Не надо ему стихи писать.
— Хорошо известны восемь главных романов Есенина. Три жены — Анна Изряднова, Зинаида Райх и Софья Толстая, три спутницы — Надежда Вольпин, Айседора Дункан и Галина Бениславская, застрелившаяся на его могиле. А еще важны Лидия Кашина и Августа Миклашевская, с ними он не был близок, но был влюблен. Как всё это решается в спектакле? Все восемь, согласитесь, уже не про трагедию, а про бодрый донжуанский список.
— Вместе с драматургом Еленой Исаевой мы выстроили стратегию спектакля, которая разворачивается не от романа к роману, а исходит из вех биографии: мать и детское ощущение сиротства, появление в Москве и студенческий брак с Анной Изрядновой, период поэтических товариществ, революционные волнения и Зинаида Райх, слава, заграничные поездки и Айседора. В финале — период полного затухания, понимания, что он ни с кем не может связать свою судьбу, Галина Бениславская и Софья Толстая.
Я говорил актрисам: вы поймите, это не просто красивый и талантливый парень, это человек, обладавшей магической притягательностью. Он действовал на людей так, что они теряли разум. Есенин ведь разорил Айседору Дункан, из-за него застрелилась Бениславская, он мучил и изводил Софью Толстую, а она терпела его оскорбления, пьянство. Только представьте: какой-то деревенский мужик изводит ту, в чьих жилах течет высокая кровь гения. Это немыслимо. Но это не говорит о том, что он был ужасен, в нем было что-то, сражающее наповал. И этот магнетизм мы постарались передать.
Рок и женщины
— Вы принимали участие в отборе актеров?
— Да. Мать играет Екатерина Стриженова, ее знают как телеведущую, но она замечательная актриса, которая отлично справилась с ролью. Находкой стала Катя Волкова — экс-жена Эдуарда Лимонова, красивая, взрослая, сильная женщина, мать своих детей, жена своих мужей — в сочетании с образом Айседоры это создало химический эффект.
Надо отдавать себе отчет, что Дункан была самой известной женщиной в мире в начале 1920-х — танцовщица-новатор, основоположница свободного танца и, кстати, одна из матерей феминизма: она говорила, что никакого брака вообще не должно существовать. И вдруг она влюбляется в молодого иностранца, пишущего на языке, которым она не владеет, он черт знает как к ней относится, скандалит, бьет.
И Айседора, как самая патриархальная крестьянка из самой дикой деревни, рассказывает на каждом углу: да, русский мужик он такой, он пьет по утрам и бьет жену каждую субботу. А насколько неожиданна есенинская влюбленность в женщину на 17 лет старше, фам-фаталь, притом что им владел странный уже тогда предрассудок, что жениться можно только на девственнице. Это безумная история и по тем временам, и по нынешним.
— Какой из этих сюжетов кажется вам наиболее драматическим?
— Сложно составлять рейтинги. Но думаю, самыми важными в его судьбе стали Зинаида Райх, Айседора Дункан и Галина Бениславская. Первой посвящено знаменитое «Вы помните, вы всё, конечно, помните». Айседора — это колоссальная история страсти и разочарования, причем не только в ней, но и во всей западной культуре. Так кажется, что он ненадолго куда-то «слетал», а на самом деле Есенин провел за границей полтора года — это огромный срок, учитывая его короткую жизнь.
И Галина Бениславская, которая в меньшей степени была его женщиной (у них бывали какие-то эпизодические отношения), но была его ангелом-хранителем — другом, редактором, собирателем рукописей, последние два года жизни она его выхаживала, брала на себя многие его бытовые дела. Кстати, ссора с Бениславской окончательно доконала Есенина. Он хотел с ней объясниться, но она не дождалась его, ушла. Соседи по коммуналке вспоминают, как он произнес такую фразу: «Если меня не любит Галя, значит, не любит никто». Это слова обреченного человека.
— В чем причина его роковой неспособности поддерживать нормальные отношения с женщинами?
— Одна из причин, о которой я говорю в книге, и ее взяли на вооружение авторы спектакля, заключается в травматическом детском опыте Есенина. У него были очень сложные отношения с матерью, Татьяной Федоровной Титовой. Она вышла замуж не по любви, пыталась уйти от мужа, забеременела от другого, а чтобы селяне не заметили, уезжала рожать в Рязань.
Будущий поэт рос с сиротским самоощущением — не случайно иночество, одиночество и скитальчество стали главными темами его поэзии. Недоверие к женщинам он пронес через всю жизнь. Он признавал только первого сына от Анны Изрядновой, Костю от Зинаиды Райх не считал своим, сына Сашу (впоследствии математик и диссидент Александр Есенин-Вольпин) от Надежды Вольпин видел в лучшем случае, и то не факт, один раз в жизни и выражал всё те же сомнения: «Не мой». Со своим сводным братом, внебрачным сыном матери, тоже не общался, а мать ругал, хоть и посылал ей деньги, — считал, что на его заработки она содержит своего «кобла».
«Правда важнее, чем штампы»
— Не боитесь, что такое ваше прочтение романтической темы «поэт и музы» отпугнет публику, она ведь дорожит своими штампами?
— Правда важнее, чем штампы, я уверен, что люди оценят сложность и многозначность. Примеры были. Мы все с детства знали, что был такой добрый бородатый Лев Николаевич Толстой, он всех любил и был вегетарианцем, а потом [Павел] Басинский написал «Бегство из рая» о запутанных отношениях с детьми и Софьей Андреевной, а уж когда узнали, что у него был конфликт с Иоанном Кронштадтским, и тот говорил: пусть этот мерзкий старик горит в аду, — многие стали по-настоящему сопереживать Толстому. И не разочаровались в Достоевском, узнав, что он был игроком и должником. Так и с Есениным. Нужна сложность пути. Эта гениальность высвечивает в человеке то, что может показаться несимпатичным с обывательской точки зрения, но ведь это происходило не ради похоти и эгоизма, а в силу мощнейшей инерции его судьбы.
— Премьеру предваряли экскурсии по есенинским местам, которые очень удачно сосредоточились в пешей доступности от театра. Помогал вам гений места?
— Конечно. Но пока сам не пройдешь, не ощутишь этой магии. В ста метрах от МХАТа имени Горького — Петровский, он же Богословский переулок, где Есенин снимал квартиру с другом, соратником, а потом недругом Анатолием Мариенгофом. Знаменитое кафе «Стойло Пегаса», где проходили писательские собрания, находилось там, где сейчас располагается книжный «Фаланстер», в Брюсовом переулке жили Бениславская и Райх, ну а у памятника Пушкину шумели поэтические дебаты. Всё это в минимальном расстоянии от театра, можно циркулем провести кружок — и вот. Я говорил актерам: вы в центре воронки, а значит, должны всю эту энергию на себя накрутить и ввинтить в спектакль.
