Снизу постучали: валюты развивающихся стран «пошли ко дну»
Индекс валют развивающихся стран, который рассчитывает J.P. Morgan, достиг самой низкой отметки с 3 апреля 2020 года — 52,25 единицы. «Известия» разбирались, что этот показатель означает для экономик, к числу которых относится и Россия, и может ли он продолжить движение к новому «дну».
И снова здравствуйте
По итогам последней полной недели ноября корзина валют развивающихся стран оказалась на том же уровне исторического минимума, где находилась в самом начале пандемии 3 апреля прошлого года — соответствующий индекс, который рассчитывается J.P. Morgan, составил 52,25 единицы. Воспрянуть им не помог даже царивший на развивающихся рынках в понедельник всеобщий risk-on.
В беседе с «Известиями» основатель «Школы практического инвестирования» Федор Сидоров отметил, что с прошлого исторического минимума валюты не лежали в боковике.
— Активы развивающихся стран в этот период активно росли, что добавляло им привлекательности в глазах международных инвесторов. Но сейчас на этих рынках наблюдается отток капиталов в пользу американских трежерис: только за прошлую неделю из фондов облигаций GEM ушло $1,3 млрд, что стало худшим результатом за полтора месяца, — говорит Сидоров.
Эксперт по фондовому рынку «БКС Мир инвестиций» Альберт Короев объясняет нынешнее падение индекса тем, что в период пандемии мировые эмиссионные центры наводнили ликвидностью рынки, а сейчас по мере роста инфляции встал вопрос о борьбе с ней и, соответственно, сокращении ликвидности. Но против индекса валют развивающихся стран играет и американская валюта.
— Другое представление доллара против ключевых валют DXY также говорит об укреплении американца с начала года, — говорит Короев.
Говоря о суммарном снижении корзины валют развивающихся стран, важно понимать, что внутри нее вполне может наблюдаться разнонаправленная динамика, что, собственно, и происходит сейчас. Южноафриканский рэнд слабеет на фоне выявленного в стране нового штамма коронавируса «Омикрон», новость о появлении которого ударила и по рублю, и по нефтяным котировкам, поддерживавшим российскую валюту на достаточно высоком уровне в течение года. 1 декабря Brent опускалась ниже $68 за баррель, хотя еще в прошлый четверг стоила больше $82.
Яйца в одной корзине
Аналитик «Фридом Финанс» Александр Осин в беседе с «Известиями» согласился с тем, что делать однозначные выводы о ситуации на развивающихся рынках только по валютному индексу в корне некорректно: слишком разные экономические системы в нем присутствуют.
Например, в этой группе представлены КНР, Тайвань, Гонконг и Саудовская Аравия — страны с невысокой или низкой в сравнении с развитыми экономиками инфляцией, где курс национальных валют в 2019–2021 годах был стабилен или даже укреплялся к валютам развитых стран. Они проводят либо политику высокой монетизации, отраженной, в том числе, в высоком соотношении золотовалютных резервов к ВВП, либо придерживаются стратегии активного регулирования внутренних цен за счет доминирования госсектора в ключевых отраслях или за счет специфических особенностей национальной экономической политики по японскому образцу. Параллельно в них выстраивается система стимулирования инвестиций за счет смещения налоговой нагрузки с производственного сектора на сектор потребления.
— Другая группа стран традиционно реагирует на ускорение инфляции и рост кредитных рисков ужесточением монетарной политики при смягчении регулирования валютно-финансового рынка. В таких странах и бюджетная политика, как к примеру в РФ, может быть в существенной мере смещена в пользу потребительского сегмента, для которого у нас действует практически единая ставка НДФЛ в 13%, при сравнительно высоких налогах на производство, — объясняет Осин.
Именно стран, относящихся к последнему типу, в этой валютной корзине большинство. Помимо России к ним относятся Индия, Бразилия, Индонезия, Мексика и Турция. И если в 2022 году реализуется сценарий шока или замедления мирового спроса, именно их валюты продемонстрируют наиболее негативную динамику, уверен Осин.
Слишком жестко
Чем больше в мире растут опасения относительно роста глобальной инфляции и, соответственно, более явным становится перспектива повышения ставок со стороны ФРС, тем больше будет отток капиталов с развивающихся рынков, опасается Федор Сидоров. Это, по словам эксперта, естественным образом ослабит национальные валюты, в том числе и рубль.
При этом восстановление индикатора возможно на фоне стабилизации ситуации с пандемией, сокращения инфляции в мире и снижения ставок со стороны банков развивающихся стран.
— Однако это вряд ли реально в ближайшей перспективе. Из отчета J.P.Morgan явно видно, что больше всего падают валюты, где ЦБ перешел к ужесточению денежно-кредитной политики, например в Венгрии и России. Государства борются с инфляцией, что не оставляет шансов в ближайшее время увидеть понижение ставок. А значит, капиталы будут уходить в долларовые активы, — уверен Сидоров.
Всё это фактически означает, что нынешнее «дно» в индексе валют развивающихся стран — не последнее, и в обозримом будущем он продолжит снижаться. Александр Осин из «Фридом Финанс» полагает, что до конца этого года и к середине 2022-го шансы снижения курса рубля к доллару и евро пока преобладают.
— Целевой диапазон для данных валютных пар в рамках наиболее вероятного сценария на конец года оценивается в 71,7–79,3 руб и 82,4–87,1 руб за единицу американской и европейской валюты соответственно, — утверждает аналитик.
Федор Сидоров дает более оптимистичную оценку, предполагая, что рубль закончит год на уровне 74–75 за доллар и 85 за евро, но при этом не отрицает возможности дальнейшего снижения рубля в начале следующего года, так как оно в целом может оказаться на руку российским финансовым властям.
— Контролируемое ослабление национальной валюты — в интересах российских экспортеров, так как дает возможность выигрывать в ценах на продукцию на фоне растущей инфляции в мире, — подытожил Сидоров.
