Пособие для медных: цены на ключевой цветной металл бьют рекорды
Рост цен практически на все сырьевые ресурсы в последние полтора года получил наиболее яркое выражение в секторе цветных металлов. Алюминий, никель, цинк в течение этого года установили рекорды или находятся в непосредственной близости от исторических максимумов. Мощный подъем в октябре пережили и котировки одного из самых распространенных и важных металлов — меди. На минувшей неделе медь стоила дороже $10 тыс. за тонну, в разы больше докризисных показателей. Но этого мало: в ближайшей перспективе цены могут вырасти в 2–2,5 раза, считают аналитики. Учитывая катастрофический дефицит металла в резервах и хроническое недоинвестирование в годы низких цен, этот прогноз еще может стать консервативным. Подробности — в материале «Известий».
Медь долгое время считалась сравнительно недорогим металлом: на рубеже веков цены на него не переходили даже отметки в $2 тыс. за тонну. Бурный подъем котировок начался в середине нулевых годов, совпав с периодом стремительного промышленного роста в Китае и других азиатских государствах. А в 2011 году медь впервые в истории коснулась отметки в $10 тыс. за тонну.
Но этот тренд не продлился долго: к середине 2010-х установилось довольно стабильное равновесие, когда медь держалась в коридоре $4–6 тыс. Новый всплеск произошел только после начала эпидемии. Если в мае 2020 года тонна меди обходилась трейдерам всего в $5,1 тыс., то в мае 2021-го цены пробили отметку в $10 тыс., установив рекорд всех времен. После некоторой просадки летом цены вновь подскочили к середине октября, снова достигнув пятизначных показателей.
Что происходит? В первую очередь рост спровоцирован общим восстановлением экономики и, в частности, беспрецедентным спросом на возобновляемую энергию. По словам аналитика ИГ «Финам» Алексея Калачева, подъем цен на медь вызван опасениями, что возможности увеличивать ее добычу будут отставать от темпов увеличения спроса.
— Медь — чрезвычайно востребованный металл, потребности в котором в процессе энергоперехода будут только возрастать, поскольку для электромобилей или возобновляемой энергетики требуется в разы больше меди, чем для автомобилей с ДВС или традиционных электростанций. Развитие средств связи, развитие энергетической и зарядной инфраструктуры также повышает спрос на этот металл.
На установку мегаватта мощности солнечных панелей нужно 5 т меди. Для морских ветряных электростанций эта цифра достигает 10 т. В 2020 году мощности солнечных и ветряных электростанций вместе потребовали свыше миллиона тонн меди. При существующих планах развития отрасли к 2030 году этот показатель вырастет до 2,2 млн т, а к 2050-му — до 3,3 млн т. Для всех задач, связанных с возобновляемой энергетикой, потребление металла вырастет к 2030 году до 6 млн т. Вся мировая добыча меди в 2020 году составила 20 млн т, причем с 2016 года цифра практически не меняется.
На данный момент рост спроса оказался настолько мощным, что производители никак не могли успеть сориентироваться и насытить рынок. Тем более что добыча и переработка меди требуют довольно существенных вложений. В результате к осени на рынке стал возникать физический дефицит металла. На этой неделе склады, зарегистрированные на Лондонской бирже металлов, сообщили, что их запасы находятся на самом низком с 1974 года уровне — 14 тыс. т против 200 тыс. т еще в сентябре. Разница между ценами по текущим спотовым контрактам и трехмесячным фьючерсам составила свыше тысячи долларов за тонну, что прямо свидетельствует об острой нехватке.
Не последнюю роль в дефиците сыграл и энергетический кризис, конкретно в Китае: нехватка электроэнергии и угля привела к приостановке медеплавильных производств, притом что руда посылается на китайские предприятия в срок.
Как бы то ни было, кризис может обостриться к концу года. Инвестбанк Goldman Sachs прогнозирует, что промышленные запасы в течение нескольких месяцев упадут к абсолютным историческим минимумам. Более того, к середине следующего года они могут вообще достигнуть нуля. В таких условиях можно ожидать подъема цен и до $15–20 тыс., а возможно, и выше, считают аналитики.
— Цепочка событий на рынке такая: сначала выросли цены на энергоресурсы, что привело к скачку цен в алюминии (металл, который называют «твердое электричество»). В свою очередь, это могло привести к более высокому спросу на медь: металлы взаимозаменяемы, при этом медь более ценна для потребителей, — отметил в интервью «Известиям» управляющий активами «БКС Мир инвестиций» Виталий Громадин.
Но даже если «узкие места» индустрии удастся расшить, долговременные прогнозы едва ли радуют кого-то, кроме непосредственных производителей металла. К примеру, аналитики Bank of America считают, что к 2023 году цены должны достигнуть $20 тыс. за тонну, и это будет более или менее стабильная цена, не зависящая от краткосрочной конъюнктуры. По оценке Citigroup, общая разница между спросом и предложением меди будет составлять 520 тыс. т, и если энергетический переход будет происходить намеченными темпами, медная индустрия для удовлетворения всех потребителей должна будет увеличивать производство на сотни тысяч, если не более миллиона тонн в год.
По оценке Виталия Громадина, дальнейшая динамика для меди будет зависеть, помимо краткосрочного фактора развития долгового кризиса в строительной индустрии Китая (10–20% от общего спроса на медь), от решения об ограничении выбросов странами ООН, которое они должны принять на встрече в Шотландии с 30 октября по 10 ноября.
— Если на этой встрече будет решено увеличить инвестиции в чистую энергетику, то медь, активно используемая в электромашинах и энергетической инфраструктуре, будет дорожать и дальше.
Для российского бизнеса всё это означает довольно неплохие возможности заработать. На данный момент Россия находится на четвертом месте в мире по запасам меди (61 млн т), после Чили, Перу и Австралии, но по производству — только на седьмом, уступая помимо упомянутых стран также Китаю, ДР Конго и США.
— Не всегда объем имеющихся запасов оправдывает инвестиции в строительство ГМК и тем более медеплавильного завода. Многое также определяется транспортной доступностью, возможностью наладить добычу и вывоз руды. Иногда оказывается целесообразнее ввозить руду на уральские заводы из Казахстана, а рудный концентрат из Забайкалья поставлять на переработку в Китай, — отметил Алексей Калачев.
В то же время, по его словам, идет освоение ресурсов Дальнего Востока в части добычи и переработки меди.
— Не так давно «Норникель» вывел на полную мощность Быстринский ГОК в Забайкалье. Медно-золото-железная руда Быстринского месторождения обогащается на месте и продается в виде рудного концентрата. Там же в Забайкалье компания «Удоканская медь» приступает к строительству второй очереди ГМК для освоения Удоканского месторождения меди. Из перспективных можно назвать проект освоения Баимского золото-медного месторождения на Чукотке, права на которое приобрела казахстанская компания KAZ Minerals. В Магаданской области региональная юниорная компания АО «РЮГК», созданная на базе ОАО «Сусуманзолото», получила пять лицензий на поиск медных месторождений на Колыме.
