«Украина не заинтересована в контроле над режимом прекращения огня»
Киев намеренно накаляет напряженность в Донбассе и тем самым нарушает режим прекращения огня. Об этом в интервью «Известиям» заявил постоянный представитель России при Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) Александр Лукашевич. Он подчеркнул: именно из-за позиции украинской стороны до сих пор не удается создать механизм, который помог бы реагировать на все нарушения. Дипломат также рассказал о недавнем инциденте с похищением наблюдателя от самопровозглашенной Луганской Народной Республики (ЛНР) и пояснил, как, по мнению Москвы, в Донбассе должна действовать Специальная мониторинговая миссия (СММ) ОБСЕ.
«Главная проблема в урегулировании проблем в Донбассе — это действия Киева»
— В минувшие выходные в СМИ появилась информация о том, что ОБСЕ приостанавливает миссию в Донбассе, чтобы не подвергать опасности своих сотрудников. Причина — протесты местных жителей около ее штаб-квартиры в Донецке из-за похищения украинскими военными наблюдателя от ЛНР. Позднее информацию о сворачивании миссии в ОБСЕ опровергли. Как российская сторона оценивает текущую ситуацию в регионе и, в частности, положение вокруг СММ?
— Здесь очень целостная картина, из которой нельзя вырвать один сегмент. Есть предыстория и наши аналитические выкладки. Начну с ключевого тезиса о том, что главная проблема в урегулировании проблем в Донбассе — это действия Киева. Они вызывают всё большую озабоченность. Прежде всего за судьбу наших коллективных усилий здесь, в ОБСЕ, по разрешению кризиса на Украине. Мы наблюдаем тактику провоцирования напряженности — такое бесцеремонное и неприкрытое нарушение Киевом договоренностей о деэскалации и прекращении огня.
В мерах по усилению режима прекращения огня, которые были приняты в июле прошлого года, всё четко прописано. Процитирую: «Запрет на наступательные и разведывательно-диверсионные действия, на использование любых видов летательных аппаратов, запрет на применение огня и на размещение тяжелого вооружения в населенных пунктах».
Александр Лукашевич
В этой связи можно вспомнить недавние высказывания секретаря Совета нацбезопасности Украины Алексея Данилова, а ранее — слова главнокомандующего вооруженными силами Украины господина [Валерия] Залужного от 25 сентября, а также последовавшие уже 5 октября разъяснения командующего так называемой операцией объединенных сил господина [Александра] Павлюка, который дал их, будучи на линии соприкосновения. Цитировать не буду, но все они сказали о том, что у ВСУ отныне нет запрета открывать огонь. Хотя должен действовать совсем другой приказ — о полном прекращении огня в соответствии с мерами по усилению «режима тишины». Эти обязательства в апреле были опубликованы на сайте украинского минобороны — да и то спустя семь месяцев после их выработки при помощи ОБСЕ. То есть действующее командование идет на прямое нарушение согласованных с Донбассом мер по деэскалации. Более того, господин Залужный сообщил, что на линии соприкосновения используются БПЛА, что туда уже прибыли снайперские группы ВСУ и так далее. Логично, что если Украина нарушает режим прекращения огня, то она не заинтересована в надлежащем контроле за ним. Меры предусматривали создание координационного механизма при содействии Совместного центра контроля и координации (СЦКК, действует с 2014 года. — «Известия») в действующем составе, то есть с участием представителей Киева, Донецка и Луганска, однако его полноценный запуск так и не состоялся.
— Насколько критичен для урегулирования инцидент с наблюдателем СЦКК от ЛНР Андреем Косяком?
— 13 октября представителя Луганска в СЦКК Андрея Косяка фактически похитили с территории участка разведения в Золотом. Если вы посмотрите видеосъемку, которую 17 октября опубликовал киевский военный корреспондент Андрей Цаплиенко, то вы увидите, что на участок разведения вошли очень хорошо вооруженные люди в полной экипировке в украинском камуфляже и грубо задержали Андрея Косяка, применили к нему физическую силу, после чего обмотали ему глаза и голову изолентой. Всё это есть на видео.
В тот день за участком в Золотом внимательно наблюдала СММ, но, как они говорят, у них не хватило возможностей отследить сам инцидент. Даже несмотря на присутствие там систем видеонаблюдения и самих наблюдателей. В итоге информация не попала в общие отчеты миссии.
Мы всегда говорим, что СММ следует осуществлять более тщательный мониторинг — она не только следит за инцидентами, но фиксирует их, отражает в своих отчетах. Здесь же налицо явная недосказанность, СММ не докладывала государствам — участникам ОБСЕ об этом инциденте. Поэтому одна из главных задач, которую мы ставим перед СММ, — это существенно интенсифицировать мониторинг на линии соприкосновения, нарастить патрулирование с обеих ее сторон. Пока же целый ряд государств-участников, в том числе Украина, пытаются переключить внимание СММ на украинско-российскую границу, отвлечь миссию от линии соприкосновения и тех нарушений, которые там происходят. Хотя обстановка на границе — миссия подчеркивает это в своих докладах — стабильно спокойная, каких-либо изменений в ситуации с безопасностью там нет.
На похищение луганского наблюдателя донбасская общественность отреагировала весьма эмоционально, резко. Звучали вопросы, почему миссия, которая должна отслеживать и предотвращать такие инциденты, никак не отреагировала и даже не включила информацию об инциденте в свои доклады.
Соответственно, в Луганске и Донецке началось пикетирование офисов региональных команд СММ. Патрульный хаб СММ в Горловке также испытал трудности в работе. Сейчас Луганск и Горловка работают в обычном режиме. Патрулирование идет по утвержденному плану, никакой эвакуации, о чем эмоционально сказал господин [глава СММ Яшар Халит] Чевик агентству Reuters, которое неправильно передало его слова, нет. Более того, несмотря на акции протеста в Донецке, утром 21 октября девять сотрудников СММ на нескольких машинах спокойно покинули отель и проехали через линию соприкосновения. Так что ни о никакой блокаде говорить не приходится. На позитивные тенденции в этот день обратили внимание и в постоянном совете ОБСЕ.
Мы совершенно точно понимаем, что требует общественность Донбасса от СММ, — это активная позиция не только в освещении инцидентов в сфере безопасности, но и в содействии диалогу между сторонами конфликта. Люди просто устали от вооруженного противостояния, которое длится уже свыше семи лет. Как и от того, что Киев избегает диалога с Донбассом, не желает слышать ни его жителей, ни его представителей. Очевидно, что в этих условиях люди не хотят терять надежду на СММ, от которой ждут всестороннего выполнения мандата. В соответствии с этим мандатом миссия обязана устанавливать контакты с местными властями и представителями других общественных слоев, включая и религиозные. Но не всегда в Донбассе эти контакты действительно на хорошем уровне. Например, СММ почему-то не общается с руководством отдельных районов Донбасса; она приезжает туда, если вдруг возникают ситуации, подобные нынешней. Что же до роли СММ в процессе урегулирования, то очень важно содействовать контактам между сторонами конфликта на должном уровне, и чтобы эти контакты приносили конкретные результаты.
«На кону имидж и самой ОБСЕ»
— С точки зрения Москвы, как должна была повести себя миссия ОБСЕ в ситуации с Андреем Косяком?
— Нынешний кризис вокруг СММ сильно бьет по престижу самой миссии и нашей организации в целом. Ни шведское действующее председательство, ни другие структуры никак не отреагировали на очень взрывоопасную ситуацию, хотя в мандате ОБСЕ записано, что одна из ее главных задач — это предотвращение кризисов. Вот яркий пример того, как ОБСЕ не справляется со своим мандатом в этой части.
Тем не менее в эти дни мы очень активно работали с руководством СММ, секретариата ОБСЕ, со шведским председательством. Подчеркивали главное: необходимо выстраивать работу миссии на сбалансированной основе — так, чтобы она заслужила доверие не только со стороны украинской администрации, но и, что самое главное, со стороны местного населения в Донбассе, проживающего по обе стороны от линии соприкосновения.
Недавно один мой хороший знакомый вспоминал мудрую поговорку, которая здесь как нельзя кстати: «Дипломатия любит серые зоны. Однако в бою их нет и не должно быть». СММ как раз находится между противоборствующими сторонами. Нужно использовать максимум возможностей, чтобы положить конец этому вооруженному насилию. В итоге же на кону имидж и самой ОБСЕ.
При этом надо отдать должное СММ — в разгар кризиса она всё же выпустила заявление о том, что готова содействовать диалогу для разрядки напряженности, если стороны будут готовы к нему. Но Украина не хочет воспользоваться такими возможностями.
К слову, СММ — самое крупное полевое присутствие нашей организации. Ей было поручено содействовать диалогу между сторонами. Пока что мы видим готовность к нему у Донецка и Луганска, но не наблюдаем никакого желания со стороны Киева.
— В чем это выражается?
— На днях Луганск дважды выходил на координатора рабочей подгруппы по безопасности минской контактной группы с просьбой созвать ее внеочередное заседание, чтобы решить вопрос о возвращении удерживаемого офицера СЦКК. 19 октября такое заседание даже было созвано — в приглашении участникам подгруппы было указано, что согласие на его проведение получено от всех. Однако затем представитель Украины вышел на координатора и заявил, что Киев якобы согласия не давал. Попытка созвать подгруппу на следующий день, 20 октября, также не увенчалась успехом — как сказано, «ввиду отсутствия консенсуса», а если быть точнее — в силу обструкционистской позиции Киева, который упорно уклоняется от диалога с Донбассом.
— Неоднократно звучала аббревиатура СЦКК. Можете, пожалуйста, прояснить некоторые моменты: туда входят представители Украины, ОБСЕ, самопровозглашенных республик, российские офицеры не работают в нем с 2017 года…
— ОБСЕ в этом центре не участвует — она как бы стоит в стороне, наблюдая и содействуя его работе. Наши офицеры действительно перестали участвовать в его работе в декабре 2017 года, потому что власти Украины создали для них, по сути, невыносимые условия — не давали нашим офицерам гарантии безопасности, проводили унизительные досмотры личных вещей, требовали предоставлять биометрические данные (а они, в соответствии с российским законом о статусе военнослужащего, не могут передаваться другим государствам), наконец, приняли законы, объявившие Россию, а вместе с ней и ее военных «агрессорами», и так далее. Чтобы защитить своих военных, мы были вынуждены принять меры. После их ухода из СЦКК его действующий состав изменился, и «на земле» он формировался уже из представителей Киева, Донецка и Луганска. Это подтверждается и фактическими наблюдениями СММ, которая ежедневно сообщает о присутствии, например, луганчан с символикой СЦКК на участках разведения сил и средств. И вот один из таких людей и был похищен 13 октября.
При этом часто слышим из Киева утверждения о том, что они якобы не признают нынешний состав СЦКК. Однако, во-первых, еще в 2016 году по настоянию украинской же стороны офицеры из Донецка и Луганска привлекались к работе СЦКК. Во-вторых, в контексте согласованных в июле 2020 года мер Киев и Донбасс договорились создать координационный механизм по реагированию на нарушения режима прекращения огня при содействии СЦКК не в изначальном, а в действующем составе. Украинцы по-прежнему блокируют создание этого механизма, такого важного для контроля за «режимом тишины» и проведения разбирательств по фактам его нарушений. Чем руководствуется Киев, отказываясь выполнять эти меры? Вот это хороший вопрос, который стоит задать украинской стороне.
