Российские власти формируют позицию по проекту трансграничного корректирующего углеродного механизма Еврокомиссии, известного как углеродный налог. Ведомствам поручено разобрать последствия его введения, выработать согласованные российские предложения и замечания и создать площадку для переговоров с ЕС. Срок для этого определен минимальный — всего один месяц. Руководителем рабочей группы назначен спецпредставитель президента по связям с международными организациями для достижения целей устойчивого развития Анатолий Чубайс.
Участникам рабочей группы предписано воздержаться от оценочных суждений в отношении введения углеродного налога и планируемых в связи с этим действий России «вплоть до утверждения переговорной позиции по данному вопросу» на уровне правительства. Отвечая на вопрос РБК, в правительстве отметили, что «преждевременные высказывания могут служить почвой для появления искаженного восприятия этого вопроса».
Тема тяжелая и очень проблематичная — она затрагивает несколько смежных областей, включая международные. Одной из самых существенных проблем является отсутствие прозрачной методологии подсчета выбросов парниковых газов, образующихся при производстве разной продукции в разных условиях.
Отсутствие понятных методик не позволяет просчитать последствия введения налога для национальных экономик. По данным Boston Consulting Group, годовые издержки России от углеродного налога могут составить от $1,8 млрд до $5 млрд. McKinsey считает, что с учетом нефти, газа, угля и цветных металлов эта цифра составит €17 млрд в 2035 году. Минэкономразвития РФ оценил потери отечественных экспортеров в $50 млрд до 2030 года. А Герман Греф на завершившемся на прошлой неделе Восточном экономическом форуме обозначил цифру в $179 млрд к 2035 году.
Вопросов по поводу введения глобального по сути налога больше, чем ответов. Из каких источников получена энергия, используемая при производстве конечной продукции в смежных с энергетикой областях? А смежными с энергетикой сегодня являются все отрасли. Чем отапливаются производственные цеха и, например, свинофермы? Каким транспортом и на каком топливе товар доставляется в Европу? Кто в конечном итоге должен платить углеродный налог — экспортер углеводородов или импортер, то есть пользователь энергоресурсов?
Понятно желание правительства не создавать вокруг проблемы предварительного ажиотажа, хотя как его не создавать, непонятно. Непонятно также, почему на разработку такой сложной темы выделили всего один месяц. Выступая на ВЭФе, глава рабочей группы по «зеленой энергетике» России Анатолий Чубайс ответил на эти вопросы. Правда все его высказывания носили оценочный характер и свидетельствовали, что согласованной российской позиции по вопросу углеродного налога сегодня нет.
«Абсолютное большинство всех серьезных экономистов в мире сегодня вышли на понимание того, что парадигма коричневого роста исчерпана, — заявил Чубайс. — Если мы всерьез относимся к поставленной президентом задаче обеспечить темпы роста российской экономики выше среднемировых, если мы всерьез хотим, чтобы у нас пенсионеры получали большие пенсии, бюджетники большие зарплаты, чтоб наша армия оснащалась современным оружием, да наконец, чтобы просто вес страны в мире возрастал, для этого на сегодняшней планете в XXI веке есть один единственный путь. Он называется «зеленый». Другого пути нет и не будет».
Позиция рабочей группы понятна — нам остается только подчиниться чужой западной повестке и выполнять спущенные сверху новые условия ведения хозяйства и учета его эффектов. Странно было ожидать иного — Чубайс плотно вписан в международные финансовые круги и всегда использовал наработки западных интеллектуальных центров.
В 1990-х такой наработкой была идея Де Сото о юридической природе капитала, которая стала теоретической основой большой приватизации. В итоге залоговые аукционы до сих пор аукаются стране системной коррупцией. В нулевы ключевой идеей была конкуренция внутри единой энергетической цепочки. В итоге мы имеем разрозненное внутреннее хозяйство, но решаем, как поучаствовать в создании единой глобальной энергетической системы. Потом были история с новым технологическим прорывом, меняющим природу экономики, про итоги создания наноиндустрии в стране до сих пор ничего неизвестно.
Анатолий Борисович всегда был комиссаром от экономики. В основу его действий и решений был заложен принцип «цель оправдывает средства». Отсюда широкие обобщения вместо конкретных оценок процесса «озеленения» мировой экономики, его последствий для экономики России и социальных эффектов (или аффектов) для населения.
Любопытно, что позиция того, кого Чубайс представляет в международных организациях, то есть самого президента России, кардинально противоположна. На ВЭФе Владимир Путин заявил, что при всей заинтересованности в вопросах сохранения природы «мы не можем согласиться с предлагаемыми правилами, которые явно вступают в противоречие с нормами ВТО, поэтому мы здесь внимательно следим за этими дискуссиями, будем работать с нашими партнерами во всех регионах мира, и в том числе в Евросоюзе». И добавил, что регулирование ЕС может лишить ряд стран конкурентных преимуществ.
С президентом России согласен президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев, который заявил, что вопрос новых международных налогов требует отдельной дискуссии, насколько они соответствуют правилам ВТО, «мы могли бы здесь занять консолидированную позицию».
На ВЭФе вообще много говорили про глобальный энергопереход и углеродный налог. Банкиры все как один стояли горой за новые правила. И их позиция понятна. Новые принципы открывают новые финансовые рынки, расширяют набор счетов и ускоряют оборот средств. По оценкам Грефа, достижение мировой углеродной нейтральности к 2050 году будет стоить $140 трлн, или 3% мирового ВВП в год. Откуда возьмутся деньги? Часть соберут за счет углеродного налога, вторую часть напечатают.
Со времен большой приватизации финансовые рынки генерируют прибыль без производства, за счет разницы процентных ставок. Согласно докладу Римского клуба, из $100, которые мечутся сегодня между странами и континентами со скоростью компьютерной операционки, только $2 связаны с реальными торговыми операциями. Для банков реальный сектор слишком низкодоходен на фоне финансовых спекуляций. Инвестиции в реальный сектор для них, по факту, недополученная прибыль.
Сутью «зеленой энергетики» является не отказ от углеводородов, это невозможно технически. Отсутствует необходимые инфраструктура и технологии, банально не хватает разведанных запасов редкоземельных металлов. Энергопереход по сути своей является механизмом глобального перераспределения природной ренты от ресурсных экономик в пользу транзакционных, устанавливающих финансовые правила. Труд и природа — единственные источники мировой стоимости, а финансы — способ ее перераспределения.
Источником роста мировой экономики долгое время была дешевая рабочая сила азиатских стран. Сегодня этот источник иссяк, средняя зарплата в Китае уже превышает российскую. Перед финансистами встал вопро,с за счет чего расти, точнее, кто заплатит за рост мирового потребления. Других источников перераспределения глобальной ренты, кроме стоимости природных ресурсов, не существует.
Пользуясь терминологией Чубайса, всем серьезным экономистам, да и простым людям с приличным образованием понятно, что главной проблемой, которую Запад решает с помощью новых «зеленых правил», является проблема «вертолетных денег».
Начиная с 2009 года транзакционные экономики напечатали колоссальный объем ликвидности, не обеспеченной реальными активами. Активы эти находятся в ресурсных государствах и недоступны для стран «золотого миллиарда» из-за политического конфликта.
Раздувшийся на программах количественного смягчения глобальный финансовый пузырь играет всеми цветами радуги и готовится лопнуть. Связать огромную долларовую массу можно, либо поставив себе на баланс мировые природные ресурсы, либо создав новый кредитный рынок. Как раз вторую задачу и решает «зеленая энергетика».
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
