«Хочешь торговать на нашей земле — будь добр соблюдать правила»
Российский товарооборот в текущем году превысит показатели не только кризисного 2020-го, но и благополучного 2019 года. При этом продолжает расти дальневосточное направление внешней торговли — с Китаем и странами Юго-Восточной Азии. При этом пандемия обострила те тенденции, которые наблюдались в экспортно-импортной активности страны. Обо всем этом на полях Восточного экономического форума рассказал «Известиям» заместитель руководителя ФТС Руслан Давыдов.
— Работа таможни — это термометр, лакмусовая бумажка состояния экономики. Образно говоря, какая температура у нас сейчас в постпандемийный период?
— Вы знаете, всё развивается по довольно оптимистическому сценарию. У нас довольно приличный внешнеторговый оборот, и он продолжает расти. Причем не только к прошлому провальному году — даже по сравнению с 2019-м у нас есть подъем на 12%. Показатели двухлетней давности будут превышены, а общий товарооборот за год ожидается на уровне $720 млрд. Сейчас товарооборот составляет $480 млрд. Импорт — 187 млрд, а экспорт — 291 млрд. Все последние годы у нас положительное сальдо торгового баланса, конечно, за счет энергоносителей, составляющих две трети экспорта.
— Как в принципе коронавирус повлиял на работу таможенной службы? Стало сложнее или проще?
— Сейчас много говорят о цифровизации, но мы уже давно ушли «в цифру». Она ведь не сама по себе нужна, а чтобы работать лучше и быстрее. За счет чего? Автоматизация всех процессов. Поэтому с 2014 года у нас все декларации подаются в электронной форме. Люди мечтают о беспилотном транспорте, а у нас беспилотная таможня. Что касается пассажиропотока, то мы контролируем товары, которые везут физические лица. Конечно, пассажиропоток снизился, это нам несколько облегчило задачу в первую очередь в пунктах пропуска. Меньше людей — меньше контроля.
Основной вызов — уберечь личный состав, чтобы они не соприкасались как раз с приезжающими из-за границы. Вы же помните этот первый этап, когда, как говорили, коронавирус нам привезли в чемоданах. На этом этапе мы использовали маски, антисептики и другие методы защиты. Ну мы же таможня, выкрутимся. На самом деле мы вели постоянно наблюдение и докладывали в правительство.
Бизнес вел себя не всегда добросовестно. Например, вывозили ткань для масок в Китай, там их шили и везли сюда — как будто сами не можем их нашить. Но с другой стороны, были и объективные причины для такого поведения. В Китае были соответствующие станки для печатания масок, у нас нет. Потом мы наладили свое производство, перестали вывозить ткань, и маски сразу подешевели.
— Как-то сместился акцент в направлении грузов в связи с эпидемией?
— Можно сказать, что коронавирус обострил вот те тенденции, которые были начиная с санкционных времен, с 2014 года. В 2012 году торговля с Евросоюзом была на пике, его доля в товарообороте доходила до 52–54%, если считать вместе с Британией. Сейчас она опустилась до 35% от внешнеторгового оборота России. А Китай за этот счет вырос до 17%. Очень активно растет доля Дальнего Востока, Юго-Восточной Азии, и здесь лидер, безусловно, Китай.
— То есть у вас нагрузка именно на дальневосточное направление выросла?
— Ну вы знаете, у нас, конечно, отрастает, как говорят сейчас, несырьевой неэнергетический экспорт. Российской экспортный центр, Минэкономразвития, Минпромторг, мы помогаем этому процессу по мере сил. Постепенно снижается доля энергоносителей и растет доля обработанных товаров. Не так быстро, как хотелось бы, и в этой доле тоже достаточно большую часть занимают товары, которые, строго говоря, не самой глубокой степени переработки, например, металлы. Они, а также лесоматериалы очень сильно выросли в цене в этом году, что тоже дало свой вклад в наращивание экспорта.
— Пандемия резко увеличила спрос на покупки в интернете, люди не могли никуда выйти и покупали через интернет. Удалось ли навести порядок с таможенными сборами в интернет-торговле и, может быть, за это время вы сформировали какие-то новые инициативы, которые послужили трамплином?
— Ну порядок-то был всегда, но на наших глазах с вами сформировалась вот та самая интернет-торговля как новый вид торговли. Раньше это было просто что-то для себя, все помним, как мы ездили за границу, с собой что-то везли в чемоданах. И отношение к регулированию торговли было соответственное — как к товарам для личного пользования. Оно, к сожалению, во многом пока остается неурегулированным, и именно это искажает картинку. Федеральная таможенная служба, Минфин, Минэк вместе внесли в Евразийскую экономическую комиссию предложение по урегулированию электронной торговли, написали целую главу для кодекса. Чтобы выделить эти товары в отдельную категорию, специальным образом зарегулировать. Поэтому в принципе есть надежда, что в ближайший год, эти нормативные акты будут приняты, и тогда мы сможем правильным образом отнестись к этим товарам.
— В принципе возможно взять существующую схему под такой плотный таможенный контроль? Насколько я знаю, по этим схемам тот же китайский продавец может осознанно занизить стоимость товара для того, чтобы покупатель не выплачивал определенную пошлину при ввозе.
— Вы знаете, мы прописали эти правила еще и в рамках Всемирной таможенной организации. Это так называемые рамочные стандарты регулирования электронной торговли. Один из краеугольных камней — это объем информации. То есть в нашей конструкции обязательно должен быть обмен между стейкхолдерами, то есть главными держателями акций в этом виде торговли. Мы хотим видеть всю цепочку. С прозрачной современной компьютерной системой, цифровизацией всё это можно делать.
Всем выгодно стимулировать своих продавцов, все страны борются за экспорт, мы не исключение. Но если ты хочешь торговать на нашей земле, будь добр соблюдать наши правила. Нам осталось только их утвердить на площадке ЕврАзЭс и начать по ним работать.
— С точки зрения правил насколько решены все проблемы внутри ЕАЭС?
— ЕАЭС достаточно молодое объединение, с 2015 года существует. Начиналось это как Таможенный союз России, Белоруссии и Казахстана. Конечно же, как у любого динамично развивающегося объединения не без проблем. Но тенденция к пониманию стран, что мы единое целое, мы единый экономический союз, есть.
Таможенные службы ЕАЭС обладают тем преимуществом, что у нас с самого начала сложилось такой инструмент, которого нет у других ведомств. Это объединенная коллегия сначала Таможенного союза, теперь объединенная коллегия ЕАЭС. Там собираются таможенники пяти стран, выносят туда наиболее актуальные вопросы и принимают решения, которые уже ретранслируются в национальные администрации.
— Мы так или иначе всё равно видим возникающие внутренние конфликты, когда Армении нужно одно, Казахстану другое, Беларуси третье, у России абсолютно свои интересы.
— Залог к решению этих проблем, на мой взгляд, лежит в прозрачности и обмене данных. При создании союза некоторые данные были закрыты под «фиговым листком» коммерческой тайны. Какая коммерческая тайна, если из одной страны выходит товар и предъявляется таможне той страны, потом в другую страну заходит и предъявляется здесь. Что тут скрывать? Мы за то, чтобы обеспечить прозрачность этих информационных потоков. Можно делать всё в электронном виде, быстро обрабатывать информацию. Это неизбежная тенденция к тому, что мы это сделаем в ближайшие годы, она совершенно очевидна.
— Это вопрос политической воли?
— Вообще пока есть человечество, будут сохраняться те люди, которые хотят кого-то перехитрить, обмануть. Но в лобовую всё меньше и меньше становится таких попыток. Есть проблемные вопросы, они могут быть связаны в том числе и с разницей регулирования в ЕАЭС — например, табак.
Кроме таможенного, у ФТС есть еще 13 других видов контроля. В частности, мы контролируем ввоз маркированной или немаркированной продукции. По табаку есть очень серьезные дисбалансы по ставкам акцизов. А если есть разница в экономических условиях, то, как в физике, разница потенциалов вызывает электрический ток. А здесь она вызывает движение товаров. В прошлом году мы изъяли из экономического оборота ввоза 21 млн пачек сигарет, в этом году уже 24 млн — меньше чем за 8 месяцев. Из того, что было задержано, 16 млн не успеваем их обсчитать. Вот такие у нас в этой области размеры бедствия.
— Вы знаете, это проблема не только для России. Например, я в Турции с удивлением обнаружил стики, произведенные для одной из стран ЕАЭС.
— В акцизных товарах может быть очень большая разница. Мы посчитали, что одна фура сигарет, ввозимых без акциза, может давать прибыль до $500 тыс. Поэтому бросаются во все тяжкие, прям по Марксу.
— У меня вопрос, который касается как раз взаимоотношений не то что ЕАЭС, но и Союзного государства России и Беларуси, те самые навигационные пломбы, которые вроде как должны были помочь избавиться от белорусских креветок пресловутых. Удалось ли?
— Да, мы запустили пломбы. Это случилось в прошлом году, как раз в самом начале пандемии, с марта. На сегодняшний день — да. Пломбы применяются только для контроля за перевозкой тех товаров, по которым у нас введены ответные меры. На сегодняшний день больше 20 тыс. таких перевозок, и мы видим, что пломба работает. Мы видим точку входа, точку выхода этих товаров. И определенные гарантии того, что товар не останется незаконно на нашей территории.
А вообще в Евразийском нашем союзе на выходе уже соглашение об этих навигационных пломбах. Надеемся, что будет принято уже к декабрю в этом году. Согласитесь, что если пломба применяется только в России и только в Беларуси, эффект, конечно, снижается. Это к вопросу о прозрачности — маркировка очень помогает в этом смысле. Очень же просто проверить: нет маркировки на обуви, значит, она подлежит изъятию.
Пломба сохраняет грузовой отсек и не дает выгрузить не в заявленном месте, причем без участия человека. Это все-таки интенсивные технологии, которые помогают еще и людей высвобождать или по крайней мере не загружать их дополнительной работой. Потому что мы работаем с информационными потоками, с большими данными. У нас в центре обрабатывается под миллиард электронных трансакций в сутки.
— Правильно ли я понимаю, что эти электронные системы позволили избавиться от этого странного института таможенных брокеров, который в конце 1990-х — начале 2000-х набирал совершенно невероятный оборот, люди в считаные месяцы становились миллионерами.
— Вы знаете, на самом деле в таможенном брокере, или как сейчас он называется таможенный представитель, ничего плохого нет. Это нормальный торговый посредник, посредник, который оказывает услугу. Чтобы заполнить декларацию, надо обладать определенным уровнем знаний, компетенций, код товара — это не самая простая задача. Поэтому большинство из этих людей работают абсолютно честно, открыто. Кстати говоря, рынок этот довольно конкурентный стал, поскольку всё обеляется, делается более прозрачным. Например, участники внешней торговли проводят тендеры среди брокеров, кто даст меньшую цену. Жалуются, говорят, что у нас ставки падают. Поэтому да, они меньше стали зарабатывать. Всё открыто, всё прозрачно.
— Навигационные пломбы действительно помогут бороться с ввозом запрещенных товаров?
— Конечно. Довольно сложно эту пломбу вскрыть, ведь она выдает сигнал тревоги. Если отклонился от маршрута, там показывают, куда ты поехал. Какие-то умельцы говорят, что будут выпиливать часть кузова, днище. В принципе, наверное такое возможно, но это уже сложные операции, ради каких-то, может, уж очень дорогостоящих товаров они могут идти.
— В свое время Россия из-за излишней прозрачности границ была таким мощным перевалочным пунктом для контрабанды. Я понимаю, что это не совсем по адресу вопрос, но так или иначе, насколько наша страна остается востребованной у контрабандистов с точки зрения транзитной точки? Транзит запрещенных товаров из Азии в Европу или наоборот.
— У нас в ФТС ведь большая правоохранительная составляющая, и ребята работают довольно неплохо. Буквально накануне событий в Афганистане была перехвачена совместно с киргизскими коллегами партия афганского героина размером около 800 кг. Есть транзитный потенциал и есть запрос на провоз, знаменитый маршрут из стран Средней Азии, Юго-Восточной Азии на Европу, где есть просто наркотики, поэтому, конечно. Но посмотрим, как будет развиваться ситуация. «Талибан» заявляет, что они, наоборот, будут бороться с производством героина на своей территории. Кстати говоря, после того как американцы зашли в Афганистан, там увеличилось производство героина, а не уменьшилось.
