Уникальность исторических событий определяется условиями, в которых они происходят. Государства действуют всегда одинаково — меняются обстоятельства, заставляющие их поступать тем или иным образом. Но самое важное — изменение контекста ведет к принципиально иным последствиям от аналогичных по своему содержанию событий. Вывод контингента советских войск из Афганистана в феврале 1989 года стал возможен именно накануне действительно глобальных политических изменений — финала холодной войны в результате фактического поражения СССР и его последующего распада.
Точно так же катастрофическое завершение 20 лет присутствия США и союзников в Афганистане приобретает фундаментальное значение не само по себе, а в контексте изменения глобального баланса сил и общего сокращения способности стран Запада играть определяющую роль в международной политике и мировой экономике. Значение имеет не факт очередного поражения США — в военной истории этой державы было и будет много побед и неудач, — а то, в каких обстоятельствах это происходит. Сейчас события в Афганистане разворачиваются на фоне роста китайского могущества и, одновременно, способности Москвы и Пекина к координации своих действий по важнейшим для состояния дел в Евразии вопросам.
В равной степени зависят от обстоятельств и эффекты важных событий — краткосрочные или стратегические. Приход в Афганистане к власти радикального религиозного движения в середине 1990-х годов стал поводом для попытки консолидации США своей способности определять развитие мировой политики. Тогда любые действия талибов (движение запрещено в России. — «Известия») на суверенной территории становились легитимным поводом для международного внимания и, чаще всего, осуждения. Военное вторжение стран Запада в Афганистан получило практически такую же поддержку, как международная операция по освобождению Кувейта в 1991 году.
В более долгосрочной перспективе установление в 1996 году радикального режима в Кабуле создало условия для расширения присутствия США и близких им государств в центральной Евразии. Значительно увеличилась уязвимость стран Центральной Азии к влиянию со стороны Вашингтона. Вплоть до 2014 года США сохраняли в регионе непосредственное военное присутствие в виде баз и логистических центров, где находились американские военные.
В 2021 году возвращение исламистов в Кабул в результате скоропостижного падения республиканского правительства Ашрафа Гани будет иметь совершенно другие последствия. Оно, в первую очередь, ведет к дальнейшему усилению Китая, изменению в лучшую сторону условий для России и ослаблению Запада в условиях его жесткой конкуренции с Москвой и Пекином. То, что талибы делают или могут сделать внутри страны, не является основанием для всеобщего отказа им в праве на существование. Изменился международный контекст, в том числе в части ценностного измерения политики и его роли в принятии важнейших решений. Стратегически возвращение радикалов к власти может привести к стабилизации региона, значительному уменьшению возможности США влиять на его страны и относительной изоляции Индии как страны, в наибольшей степени связывающей с Западом свое будущее.
Мы не знаем сейчас, станет ли мир в Афганистане реальностью. Однако именно сейчас, впервые за последние 40 лет, внутриполитическая стабилизация в этой стране имеет под собой наиболее прочную основу. Во-первых, это военная победа сравнительно консолидированного политического движения, располагающего единым лидерством и системой управления. Во-вторых, согласие ведущих региональных держав — России и Китая — относительно того, что движению нужно дать шанс на то, чтобы проявить благоразумное поведение внутри и вовне. Для Китая это сотрудничество в реализации важнейших проектов экономического характера и отказ от поддержки тех религиозных группировок, которые представляют угрозу для безопасности китайской территории. Для России — отсутствие агрессивных намерений в отношении стран Центральной Азии, в способности которых самостоятельно обеспечить свою безопасность у Москвы не может быть полной уверенности, а также сокращение потока идущих из Афганистана наркотиков.
Сейчас у нас есть основания ожидать, что стабилизация военной ситуации в Афганистане приведет к оживлению китайских усилий по экономическому восстановлению этой страны. В том случае, если ожидания станут реальностью, а США и Европейский союз не найдут возможностей вернуть Афганистан в хаотическое состояние «войны всех против всех», можно ожидать, что «дуга нестабильности», опоясывающая Евразию, окажется прорвана. Это станет важным геостратегическим изменением в регионе, который со второй половины XIX века был полем соперничества между континентальной Россией и морскими англо-саксонскими державами — сначала Великобританией, а затем США.
Но то, что происходит и будет происходить в Афганистане, может иметь и более разнообразные последствия. С высокой степенью вероятности усилятся позиции Пакистана, который уже достаточно тесно сотрудничает с Китаем и опирается на его экономические возможности. Более неуверенно будет чувствовать себя Индия — эта страна уже оценивает падение республиканского правительства в Кабуле как серьезный удар по своим стратегическим интересам. Вероятно, что более активными станут попытки США и их союзников наладить диалог с Ираном — несмотря на то что современный режим в этой стране не считается для Запада дружественным, внутренняя ситуация там может оказаться восприимчивой к внешнему влиянию.
Для России будет иметь значение то, как сокращение присутствия США в Евразии скажется на позициях Турции. Пока эта страна старается вести себя уверенно, однако она всё еще тесно связана с США и Европой в экономическом отношении. В случае усиления китайско-российского контроля Анкаре, возможно, придется восстанавливать отношения со своими союзниками по НАТО. Также нельзя исключать хаотичных попыток Турции восстановить отношения с близкими по языку странами Центральной Азии, что потребует определенного российского внимания.
В целом для России поражение США в Афганистане означает не только снижение возможностей основного противника в международных делах, но и общее изменение стратегической ситуации. Мы, в частности, не можем сейчас исключать того, что в новых условиях может измениться политика Москвы в отношении стран Центральной Азии. Большинство из них так или иначе связаны с РФ союзническими отношениями, но не всегда двустороннее взаимодействие развивается гладко. После того как США потеряли важную часть ресурсов по вторжению в дела этого региона, Россия может столкнуться даже с возрастающей ответственностью за его внутреннюю стабильность.
Но и сами США будут искать пути для возвращения в центральную часть Евразии в той или иной форме. Поражение в Афганистане не оказало серьезного воздействия на силовые военные и экономические возможности этой державы. После того как первоначальный шок пройдет, мы должны быть готовыми к новому раунду борьбы за региональное влияние. Сейчас в этой борьбе на стороне России выступают объективные интересы Китая и это существенно облегчает положение по сравнению со всеми предшествовавшими эпизодами.
Падение Кабула 15 августа 2021 года стало важным историческим событием не потому, что означает конец попыток США оказывать определяющее воздействие на международную политику. Такие усилия будут продолжены, хотя и под новыми идеологическими лозунгами, а от попыток создать по-настоящему целостный порядок под своим руководством США отказались уже давно. В действительности мы имеем дело с очередным изменением динамичного баланса сил, определяющего сейчас природу международных отношений. И это изменение несет в себе для России новые возможности и новые вопросы, на которые нужно будет отвечать уже в самом ближайшем будущем.
Автор — научный руководитель Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ «Высшая школа экономики»
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
